След на воде, стр. 7
– Ну как… Портрет убийцы готов? – поинтересовался сыщик, наблюдавший за действиями господина Вернона. – Фоторобот будем составлять?
– Убийца носит кроссовки сорок пятого размера, выпускаемые в Темногорске. Довольно осторожен. В своем деле профессионал. Уверен в себе. Ходит в черной кожаной куртке и джинсах. Руки в рыжих веснушках. Волосы, возможно, рыжие. На среднем пальце наколка.
– Какие важные сведения! – с преувеличенным восторгом воскликнул мент – не ясно было, издевается он или пытается подольститься.
– Они могут пригодиться, – сухо отвечал колдун. Роман уже выезжал на улицу, когда наперерез ему, будто не по асфальту, а по воздуху, промчалась желтая иномарка. На дымчатых стеклах “вольво” алели блики неведомо где горящего костра. Иномарка свернула за угол. И Роман из любопытства повернул следом. Два или три квартала промелькнули за стеклами. Около недостроенного особняка с круглыми куполами в византийском стиле новенькое авто остановилось. Стальные ворота раздвинулись, пропуская “вольво”. За воротами Роман ничего разглядеть не сумел – лишь пляску оранжевых языков призрачного пламени.
Сомнений не было – на своем пути водяной колдун повстречал Миколу Медоноса.
Глава 4 НЕЗНАКОМЕЦ С ОЖЕРЕЛЬЕМ
О чем думал Александр Стеновский, входя в тот вечер в последний раз в подъезд собственного дома? О ждущей наверху в новой квартире красавице-жене с манерами несостоявшейся кинозвезды? О бывшей жене, которая так постарела и подурнела за какие-нибудь пару-тройку лет, что утратила всякий намек на женское очарование? О сыне, живущем от него за три квартала, то есть почти на краю земли? О том, что они с Юлом так схожи, что, глядя на мальчишку, он вспоминает забытые подробности собственного детства, свои давние пристрастия и желания того времени, когда слово “желание” еще не приобрело эротического оттенка?
Нет, в свою последнюю минуту он думал совсем о другом.
Его смерть была обычной и в то же время очень странной. Банальным это преступление могло показаться только на первый взгляд. Стеновского застрелили так же, как убивали многих, но только он не относился к той категории “многих” и “могущих”, которая подлежала отстрелу. Для того чтобы кому-то захотелось подослать к нему киллера, Стеновский был слишком беден. Фирмочка, в которой он “крутился”, была крохотной, и от той крохи была собственно его лишь четвертая часть. Да и появилась она на свет не потому, что Стеновский умел ловко покупать и продавать, а потому, что почти что случайно придумал простой и дешевый способ, как на старом оборудовании наносить на детали совершенно уникальное покрытие, повышая их износоустойчивость в несколько раз. И жил он то богато, то голодно. Сыт бывал, когда раздобывал очередной заказ, и вначале любил шиковать. К тому времени, как заказ выполнялся, денег не оставалось ни копейки, и Стеновский вновь пускался на поиски заявок и средств. Так что ради той мелочи, которая ему доставалась, не стоило марать руки кровью. Охранника до последнего времени Стеновский держал только в офисе, да и то совместно с другим ООО, занятым в двух соседних комнатушках штамповкой сувениров. С “крышами”, ни со своей, ни с чужой, не ссорился и по мере человеческих сил соблюдал все писаные и неписаные законы. Его смерть была беспричинна.
И в то же время Стеновский знал, что умрет. Уже две или три недели кто-то тенью крался за ним, подбираясь все ближе, горячо дыша в затылок, но при этом оставаясь невидимым и недостижимым. Никто не звонил в час ночи с угрозами, никто ничего не требовал, даже женщины вели себя на редкость миролюбиво, наконец уяснив простую истину, что поздно перевоспитывать человека, когда на висках проглянула седина. Но невидимая тень все приближалась и тянула к горлу паучьи лапы. Самым простым было бросить все и пуститься в бега. Но эта мысль казалась смешной и унизительной. Пока опасность не глянула в лицо, в нее невозможно было поверить до конца. Однако он поверил настолько, что нанял охранника, который последние дни следовал за ним повсюду. Но это не помогло. Когда в полутемной парадной тень наконец материализовалась и шагнула навстречу, широкоплечий детина с пронзительным детским криком “ой” метнулся назад, к дверям. Но выбежать не успел.
Может быть, в последнюю минуту Стеновский подумал, что зря нанял этого парня, зря добавил к своей обреченной еще эту бестолковую и такую короткую жизнь?
Нет. Он думал о другом. Но о чем, Юл так и не смог угадать…
Увидев дом, в котором прежде жил отец, Юл остановился. Было обидно, что отец не думал о нем, своем сыне, в последнюю минуту. Еще одна обида, добавленная ко всем остальным, уже последняя. Больше обид не будет. Счет закрыт. Можно подводить черту.
Юл поднял глаза и попытался отыскать на ровной панели среди черных квадратиков окна отцовской квартиры. И не сразу понял, что он не может этого сделать: он ни разу не был в новом жилище отца. В его сознании отец был бездомным, как это ни дико звучало. Юл знал номер дома и номер квартиры, но не понимал, как эта короткая последовательность цифр может соединить его, Юла, с оборвавшейся отцовской жизнью?
Двое – мужчина и женщина – прошли мимо. Женщина скорым движением поправила черный кружевной платок и поглядела на часы.
– Скорее, – проговорила женщина раздраженно, и парочка свернула во двор.
Они опаздывали, и Юл прекрасно знал – куда.
Нет, он не пойдет за ними, уже точно знал, что не пойдет. Он отправится прямо в церковь и там подождет. Да, да, в церкви он сможет подойти к отцу, то есть к гробу и… Юл внутренне содрогнулся. Он не мог представить отца мертвым. Разве может быть мертвым тот, кто с детским восторгом поглощает мороженое порцию за порцией и делит с сыном конфеты и сладости как с приятелем, по справедливости, строго пополам. Юл и смотреть на отца мертвого не хотел, чтобы помнить его только живым. А если он увидит желтую неподвижную куклу, называемую трупом, то потом все время будет вспоминать только ее. Это было очень по-детски, но в эту минуту Юл позволил себе быть ребенком.
Он повернулся, кинулся бежать и тут же налетел на какого-то типа, идущего туда.Почему он понял, что парень идет на похороны, Юл и сам не знал – просто, едва коснувшись его, даже сквозь одежду ощутил непереносимое внутреннее напряжение. Взгляд Юла прежде всего упал на новенькие кожаные ботинки, обсыпанные прозрачными бусинками влаги, потом скользнул по светлым, в мелкую полоску, брюкам, по серому, опять же очень светлому плащу и наконец добрался до лица…
– Ты?! – заорал Юл и вцепился в плащ незнакомца бульдожьей хваткой. – На помощь! Держите! Убийца! Убийца!
– Что ты мелешь? Кто ты такой? Отвяжись!
Напрасно парень пытался высвободиться из цепких Пальцев Юла. Тот висел на нем, впиваясь в ткань плаща ногтями, как звереныш, выкрикивая лишь одно: “Убийца! убийца!”
– Если ты меня сейчас же не отпустишь, нам обоим хана, – прошипел незнакомец.
Но Юл оглох и ослеп, одно желание владело им – удержать подлого киллера! Пусть даже его убьют при этом. Но зато вместе с этим ублюдком.
Парень, видя, что слова не помогают, сдавил запястье мальчишки, но не сильно, явно щадя. Юл почувствовал мгновенную ослепляющую боль и разжал пальцы. Но было слишком поздно – двое дюжих ребят уже бежали мальчишке на подмогу. От одного киллер в последний момент сумел увернуться. Он наверняка даже успел бы расправиться и со вторым, если бы между ними не затесался Юл. Защищаясь, надо было либо смести ударом одновременно и Юла, либо шагнуть в сторону, чтобы разить уже с другой точки. И он выбрал второе, то есть этот лишний шаг, лишнюю долю секунды. И потому проиграл. Этот шажок все и решил – киллер не успел даже нанести удар, как уже катился по мокрому асфальту, а светлый щегольской плащ превратился в грязную тряпку. На запястьях киллера тут же щелкнули наручники. Ага, правосудие восторжествовало! У края тротуара, взвизгнув тормозами, остановилась “Волга”, двое здоровяков вместе с пленником втиснулись на заднее сиденье, и машина, наплевав на все правила дорожного движения, принялась разворачиваться. Юл стоял на тротуаре и растерянно смотрел на газующую посреди улицы машину. Незадачливый “жигуль” едва увернулся от столкновения и, взвизгнув тормозами, вылетел на тротуар. Раздались женский визг и глухой звук удара. И тут кто-то сзади навалился на Юла и подмял его под себя. Уже падая, он расслышал странный грохот, будто учитель в ярости хлопнул толстенной книгой по парте. Несколько секунд Юл даже не пытался выбраться из-под навалившегося сверху тела.