Врата трех миров, стр. 121

Тандива не смогла улыбнуться в ответ. В глазах у нее стояли слезы. Она не могла поверить в случившееся. Лиан поклонился ей, Вистану, остальным мастерам и повернулся, чтобы сойти со сцены.

Вистан сделал ему знак остаться.

– Тандива Мурн, ты избрана семьдесят пятым мастером Школы Преданий. Ты принимаешь это назначение?

– Да, мастер Вистан, – тихо сказала она.

– Ты займешь свой пост после моей смерти, которая, – он криво усмехнулся, – не замедлит последовать. Я тебя поздравляю. – Он пожал ей руку.

Лиан снова собрался спуститься со сцены.

– Останься на минутку, Лиан! – выкрикнул Вистан неожиданно звучно и твердо. – Нужно решить еще один, последний вопрос.

Лиан двинулся к центру сцены, словно ожидая утешительный приз. Вистан жестом пригласил мастеров подвинуться вперед.

– Мастер Лиан, – обратился к нему Вистан, – ты сочинил новое Великое Сказание и получил за это признание. Ты великий летописец и великий сказитель, в этом нет сомнения. Возможно, величайший летописец и сказитель века, который только что закончился.

Лиан поклонился Вистану и залу. И снова Карана ощутила тревогу.

– Но, Лиан, как я говорил тебе не раз еще в бытность твою студентом в этой Школе, гений без этики – опасный товар. Я даже не представлял себе, до чего опасный. Ты – великий летописец, Лиан, но ты – недостойный мастер. Твое сказание лишь доказывает твое бесчестие. Ты предал свое призвание дважды, сотрудничая в Катадзе с Тензором и будучи в Ночной Стране.

Вистан поднял руку, когда Лиан попытался защититься.

– У тебя была возможность высказаться – четыре долгих вечера, – а теперь я воспользуюсь своей возможностью. Об этих преступлениях можно было бы забыть, поскольку они, несомненно, были совершены по принуждению. Но что же ты делаешь дальше? Ты вмешиваешься в Предания, Лиан. Ты манипулируешь Мендарком в Туркаде, чтобы получить ответ на любопытный вопрос, имеющий историческое значение. В результате сто узников заживо сгорают в темницах в крепости и погибает бесценная библиотека Преданий. – Он прервался. Лиан стоял как в воду опущенный.

– А потом в Шазмаке ты опять сделал то же самое. А может быть, еще хуже! Ты манипулировал Тензором, применив свой талант сказителя… – Вистан чуть не задохнулся от ярости, – и стал причиной смерти благородного Рулька. Последствия твоего поступка беспокоят нас и по сей день. Ты можешь что-нибудь сказать в свою защиту, Лиан?

«Ах ты, мерзкий лицемер! – подумала Карана. – Весь мир ненавидел и боялся Рулька до самой его смерти и делал все, чтобы погубить его».

– Нет! – прошептал Лиан. – Совсем ничего. Все, что ты сказал, – правда. Я принимаю твой упрек и клянусь исправиться.

– Это не упрек! – отрезал Вистан. – Ты порочен, Лиан. Ты недостоин быть мастером-летописцем. Тебе нужно преподать урок.

– Я уже усвоил этот урок! – ответил Лиан, склонив голову.

– Нет, не усвоил! Как мог ты, дзаинянин, подумать о том, чтобы стать директором Школы Преданий? – В голосе Вистана звучала неприкрытая злоба.

«Интересно, – подумала Карана, – было ли дружелюбие, выказанное в прошлом году, лицемерным, или Лиан своим поведением просто усилил прежнее предубеждение?» Вистан отчаянно хотел, чтобы при его правлении появилось Великое Сказание. Но сейчас, когда он его получил, он не намерен терпеть презренного дзаинянина.

– Я поднял самого незначительного из нас до положения самого великого, – продолжал Вистан, – чтобы продемонстрировать, что ты никогда не будешь нами принят!

Лиан побелел. Тандива сверкнула глазами. Ее трясло от ярости.

– Соответственно, по праву директора Школы объявляю тебя лишенным твоего звания. Ты больше не мастер-летописец. Отдай мне свой значок.

Лиан был так потрясен, что пошатнулся и упал бы со сцены, если бы его не поймала за руку Тандива. Порывшись в кармане, он вытащил значок мастера, который был ему дороже жизни, и отдал Вистану.

Вистан обвел взглядом собравшихся мастеров.

– Кто-нибудь не согласен с этим решением? – Несколько мастеров сердито взглянули на него.

– Зачем ты спрашиваешь? – крикнул Лэрни. – У всех нас, вместе взятых, нет власти, чтобы отменить твое решение!

Вистан достал из кармана маленький церемониальный молоточек, положил значок на пол и стукнул по нему, а осколки смахнул ногой со сцены.

– Оставь нас, Лиан! Тебе не место среди мастеров. – Затем Вистан улыбнулся тошнотворной улыбкой, обнажившей пожелтевшие зубы. – Но ты все еще великий сказитель. Продолжай выступать с нашего благословения.

– Но… – начал Лиан. Улыбка Вистана стала еще шире.

– Я мог бы отобрать у тебя звание до того, как ты поведал свое сказание, – отрезал Вистан. – И тогда рядом с Великим Сказанием не стояло бы твое имя, Лиан!

– Твое тоже, проклятый лицемер! – заорал Лэрни. Один из мастеров прошептал что-то на ухо Тандиве.

– Минуту! – вмешалась она. – Ты не посоветовался со мной!

Вистана застала врасплох ее неожиданная смелость. Посовещавшись с другими мастерами, он повернулся к Тандиве:

– Избранный, но еще не вступивший в должность директор может голосовать по этому решению. Как ты будешь голосовать, Тандива? Голосуй за принципиальность!

– Принципиальность? – взорвалась она. – Это слово так давно не сходит у тебя с языка, что стало таким же зловонным, как твое дыхание, Вистан. К счастью, твое время прошло.

– Голосуй! – зарычал он.

– Я голосую против твоего решения, Вистан. Сегодня в зале присутствует по крайней мере дюжина мастеров, преступления которых более тяжкие, чем у Лиана.

– Голос избранного директора, не вступившего в должность, не засчитывается, – сказал Вистан, – из-за известного столкновения интересов. Мое решение остается в силе – и это мое последнее решение в качестве директора!

– А вот мое первое! – резко произнесла Тандива. – Лиану будет немедленно возвращено звание, как только я вступлю в должность.

– Не получится! – ехидно возразил Вистан. – Мастер, у которого отняли звание, должен ждать пересмотра этого вопроса семь лет. И для этого требуется большинство голосов в две трети от общего числа всех мастеров-летописцев.

Тандива сжала кулаки, потом отвернулась, с трудом овладев собой:

– Лиан, ты действительно был великим мастером-летописцем. Ты много сделал для славы Школы, а также для Преданий, несмотря на твои… ошибки. Но кто же из нас их не допускает? Я, например, ошибаюсь. Возможно, ты снова совершишь нечто великое. А пока вот мое решение: мы снова рассмотрим твое дело через семь лет.

– Как ты смеешь! – У Вистана чуть глаза не вылезли из орбит, но он ничего не мог сделать.

– Я еще не закончила! – продолжала Тандива. – Тогда же, когда мы поостынем, мы проголосуем и по поводу репутации мастера Вистана. Возможно, мастера лишат его звания! Потомки должны знать о нас правду, особенно о тех, кто имеет честь быть директором Школы! – Она повернулась к Лиану: – Прости, Лиан, но больше я ничего не могу сделать. До свидания!

Карана следила за тем, как совершенно онемевший Лиан сошел вниз по ступеням и двинулся по проходу к выходу из зала. Представление закончилось.

49

КОНЕЦ СКАЗКИ

Во время долгого путешествия домой Лиан был совсем притихшим. Потеря звания, по-видимому, лишила его всей самоуверенности. Каране казалось, что это не тот летописец, которого она знала и любила. Скорее это был застенчивый, неуклюжий молодой человек, каким он, вероятно, был в пору студенчества. Теперь он не был уверен в своем месте в мире. Каране не понравилось такое превращение, но она ничем не могла помочь Лиану.

Вечером того дня, когда они вернулись в Готрим, Карана разбирала свои вещи в ящиках, как вдруг наткнулась на маленькую черную бусинку, подаренную ей Рульком.

Вытащив ее из призрачного футляра, Карана подержала бусинку на ладони. Она была очень легкая.

«Это наименьшее, что я могу для тебя сделать», – сказал тогда Рульк. Эту фразу можно было толковать по-разному. Что это – украшение, магический талисман или просто таблетка?