«Синано» – потопление японского секретного суперавианосца., стр. 13
– Я согласен, кэптен. Во всяком случае, можно принять как гипотезу. На этом этапе…
Боша вдруг крикнул нам из боевой рубки, что на экране радиолокатора слева от большой цели появилось пятнышко.
– Оно движется быстрее и находится ближе к (54) нам, – доложил он. – Видимо, это корабль эскорта, находящийся по правому борту цели.
– Очень хорошо, Джо, – сказал я. – Продолжайте наблюдение.
С появлением долгожданной цели мое раздражение, вызванное ремонтом радиолокационной станции, постепенно улеглось.
Со старшим помощником мы принялись обсуждать характер цели и возможности надводной атаки. Пришли к единому мнению; скорее всего, перед нами одиночный танкер с единственным кораблем охранения. Видимость ночью была хорошей. Самое подходящее время для проведения атаки в надводном положении.
Я мысленно возвратился в Нью-Лондон, где командовал подводной лодкой 0-10. В октябре 1942 года получил приказ пройти курс обучения в училище по подготовке кандидатов на должности командиров подводных лодок. Целью занятий было натаскать нас в проведении боевого патрулирования. В классе пас было десять человек, все опытные офицеры-подводники. Нас обучали командованию лодками для боевой службы в районе Тихого океана. Нашими инструкторами были бывшие командиры подводных лодок, которые сами провели множество успешных боевых походов. Нашими пособиями стали официальные донесения боевых командиров по возвращении из вражеских вод, с самыми последними данными. Обучение шло на берегу и на море. Мы анализировали донесения, обсуждали действия других командиров и свои собственные действия в воображаемой боевой ситуации. Потом инструктор проводил разбор занятий. Аудитория, естественно, выслушивала все с большим вниманием.
Обучение в море проводилось на борту американских подлодок – «Макерел» или «Марлин». Это были новые малые подводные лодки ВМС США, с самым современным оборудованием. На них, конечно, не пойдешь в боевой поход в Тихом океане, но зато они вполне подходили для обучения и тренировок. Наши учения проводились в проливе Лонг-Айленд. Эсминцы, базирующиеся в Ньюпорте, служили нам «целями». Наши практические стрельбы по целям в надводном положении проходили как в дневное, так и в ночное время. Позднее молодые командиры, применяя методы, которым нас обучали, успешно потопили несколько японских кораблей. Один метод очень подходил к той (55) ситуации, в которой оказалась теперь подводная лодка «Арчер-Фиш» по отношению к таинственной цели.
– О'кей, Боб, – сказал я. – Если мы правильно поняли друг друга – атакуем в надводном положении. Я продумаю все детали этой атаки.
Он кивнул в знак согласия.
– Прежде всего, – продолжал я, – мы изменим курс корабля и пойдем на запад. Благодаря этому цель окажется в свете лунной дорожки, а наш темный корпус от глаз их сигнальщиков помогут скрыть облака на северо-западе.
Я полагал, что на дистанции пять миль нас не обнаружат только в том случае, если японский корабль будет находиться прямо по курсу. В таком положении силуэт нашей лодки едва различим. Мы остановимся на расстоянии пяти миль и будем вести наблюдение за эскортом и кораблем-целью по мере уменьшения расстояния между нами. Они могут двигаться зигзагом. Мы должны быть готовы к тому, что они идут так сейчас.
Мы пропустим корабль эскорта, и, когда он пройдет мимо, мы, увеличив скорость, отойдем на большее расстояние от него. Надеюсь, что он окажется далеко впереди цели, и чем дальше, тем лучше это для нас. Когда мы освободимся от корабля охранения, мы, перейдя на максимальную скорость, стремительно двинемся к цели. Мы окажемся позади траверза цели. Обычно сигнальщики на торговых судах менее внимательны на кормовых курсовых углах.
Я сказал Бобу, что обстановка подскажет, на какое расстояние мы подойдем к танкеру перед тем, как произвести залп из торпедных аппаратов. Я надеялся подойти на 3000 ярдов. После того, как корабль противника обнаружит нас, ему, конечно, потребуется какое-то время, чтобы изготовиться и открыть огонь, а к тому времени, как я надеялся, мы будем уходить на большой скорости и наблюдать взрывы наших торпед.
Ликуя в душе от принятого решения атаковать, повернулся к лейтенанту Эндрюсу и отдал приказ:
– Вахтенному офицеру – право руля, курс двести семьдесят градусов. Стоп машина, когда расстояние к цели составит пять миль. Приготовить к стрельбе торпедные аппараты.
Вахтенный офицер объявил боевую тревогу. Вскоре по корабельной трансляционной сети колоколом громкого (56) боя был передан сигнал тревоги. Снова на меня как командира подводной лодки «Арчер-Фиш» ложилась большая ответственность, и прежде всего за жизнь моих офицеров и семидесяти двух членов моего экипажа. Было от чего заволноваться.
Но мы были все вместе. Я знал, что мои люди верят в победу, как верю в нее я. Конечно, я буду действовать по теории, по инструкции, но почему бы не положиться еще па свое чутье? Я чувствовал себя на высоте возможностей. Нет, этому кораблю не удастся спастись, как это удалось авианосцу «Сёкаку»…
Я слышал, как команда лейтенанта Эндрюса эхом прокатилась по всей подводной лодке «Арчер-Фиш»:
– Всем – по боевым постам! Торпедная атака! (57)
3. Уклонение
Энсин Сода, офицер сигнальной службы, сделал последний глоток чая, поправил фуражку, застегнул все пуговицы своей штормовки и приготовился подняться наверх нести вахту с 20.00 до 22.00 на сигнальном мостике. Он заступал на вахту через полчаса после доклада кэптену Абэ о перехваченном сигнале радиолокационной станции противника. Сода предупредил молодых офицеров в кают-компании, что он уходит, стал пробираться через лабиринт коридоров на верхних палубах авианосца. Наконец он поднялся на сигнальный мостик, где ему надлежало нести очередную сигнальную вахту.
Внизу, под его ногами, громадный бронированный корпус «Синано» спокойно рассекал воды Тихого океана. Единственным движением, заметным на авианосце, была легкая, убаюкивающая килевая качка – бортовая качка не ощущалась на «Синано».
Сода принял вахту. Ему доставляло удовольствие смотреть на луну, лившую призрачный свет на громадном пространстве океана. Лунный свет, однако, не только помогал вести наблюдение, но и предательски освещал авианосец, делая его видимым для противника. Но энсину Соде внушало уверенность присутствие закаленных в боях эсминцев охранения, готовых в любой момент атаковать вражескую подводную лодку, если бы она имела неосторожность приблизиться к «Синано».
Он проверил все вахтенные посты, чтобы убедиться, что все сигнальщики бдительно несут свою службу. Они стояли друг от друга всего в нескольких шагах на сигнальном мостике, размеры которого составляли 10 на 24 фута. В их распоряжении было более 30 пар биноклей различных размеров. Каждый уже выбрал для себя бинокль по своему усмотрению и вел наблюдение за морем в своем секторе. Молодой вахтенный (58) офицер взял свой бинокль и присоединился к стоявшим вдоль лееров. «Синано» рассекал волны океана.
Ночь была теплее, чем обычно она бывает в конце лета. Впереди по носу, справа и слева на траверзах шли три корабля охранения – «Исокадзе», «Юкикадзе» и «Хамакадзе», – маневрируя в теплых водах течения Куросио. Для «Синано» они были надежной защитой. На кораблях не было видно ни одного огонька. Было тихо. Только слышалось легкое бурление вспененной воды по носу императорского авианосца, шум кильватерной струи да плеск волн, когда они мягко шлепались о борта.
Прошел час. Вахтенная команда хранила молчание, поглощенная выполнением своей задачи. Время от времени кто-нибудь из сигнальщиков отходил назад, чтобы размять затекшие от напряжения руки и плечи. Некоторые потирали глаза, снимая усталость от длительного пользования биноклем.
Настоявшись под ударами холодного ветра и начиная замерзать, сигнальщики принялись похлопывать себя по бокам, переминаться с ноги на ногу и приплясывать. Энсин Сода вынужден был приказать им прекратить движение на мостике и помнить о своей ответственности.