На пути к войне, стр. 3

— Алекса, — прорычал ГНаск, замечая ее присутствие.

— Да, господин.

— Ты славно поработала.

Она протянула руку — тонкую, красивой формы с точки зрения людей, и положила ее на воду, вытянув пальцы в умоляющем жесте.

— Я подвела вас. Я так и не узнала, что делали чоя и куда они сбежали.

— Твоя неудача все равно принесла нам победу. Аризар избавлен от них, — ГНаск выпучил глаза. Тонкая, перламутрово-блестящая струйка слюны повисла с угла его губ, там, где их слегка приподнимал клык. — Мы добились победы так, как только могли.

Ладонь, которую она в мольбе держала открытой, сжалась в кулак.

— Мы добились бы большего, если бы не этот идиот Беван. У меня не было выбора, оставалось только позвать вас.

— Каждая победа, пусть самая незначительная — все равно победа, — ГНаск клацнул зубами, вспоминая о результатах налета на Аризар и раздраженный неудачами. — Потери не слишком велики.

— Это из-за меня! — вырвалось у Алексы, и она погрузилась в воду, испытывая горечь и отчаяние.

Губы ГНаска скривились еще сильнее. Он выглядел довольным.

— Ты снова готова в бой? Так скоро?

— Ваши враги — мои враги. Он задвигался в воде.

— Может быть. — Симбионт, ползающий по его черепу, вытянул свои глаза на длинных стебельках, поворочал ими, уставившись на Алексу, и она вздрогнула под его взглядом. Затем симбионт вновь принялся жевать, очищая кожу амфибии ползал слизнеподобный симбионт, заползая на широкую голову. Челюсти абдрелика плавно переходили в широкую грудь, мокрую от слюны.

Алекса думала: «Глядя на него, я вижу себя — отчетливее, чем в любом зеркале».

Алекса заметила, что ГНаск наблюдает за ней, и отвела взгляд. Она была голодна. Она задумалась над тем, удастся ли им поесть вместе, и при этой мысли в углах ее рта выступила слюна. Она была хищницей, потому что он был хищником — его образ запечатлелся в ней. Уродливая, громоздкая амфибия была для Алексы более родным отцом, чем посланник Джон Тейлор Томас, ее настоящий отец.

Но в целом ГНаск был недоволен ею, недоволен налетом на Аризар и недавними событиями на Скорби, где его усилия завоевать более значительное положение в Союзе закончились провалом. Ее посещение бассейна могло быть лишь краткой встречей, после которой ее отошлют прочь голодной, не удовлетворившей свои стремления. Алекса попыталась сдержать дрожь, когда теплая вода, омывающая ее тело, начала расходиться концентрическими кругами. Она сама будет выглядеть как добыча, если не остановит дрожь. Алекса стиснула зубы, когда ГНаск приподнял голову из бассейна. Вода стекала с его лилово-зеленой кожи.

— Алекса, — прорычал ГНаск, замечая ее присутствие.

— Да, господин.

— Ты славно поработала.

— Я подвела вас. Я так и не узнала, что делали чоя и куда они сбежали.

Ладонь, которую она в мольбе держала открытой, сжалась в кулак.

— Мы добились бы большего, если бы не этот идиот Беван. У меня не было выбора, оставалось только позвать вас.

— Это из-за меня! — вырвалось у Алексы, и она погрузилась в воду, испытывая горечь и отчаяние.

Губы ГНаска скривились еще сильнее. Он выглядел довольным.

— Ты снова готова в бой? Так скоро?

— Ваши враги — мои враги. Он задвигался в воде.

— Может быть. — Симбионт, ползающий по его черепу, вытянул свои глаза на длинных стебельках, поворочал ими, уставившись на Алексу, и она вздрогнула под его взглядом. Затем симбионт вновь принялся жевать, очищая кожу абдрелика от грибков и микробов. — Не надо заблуждаться, — добавил ГНаск, и от его голоса, зарождающегося в груди, дрогнула вода. — Поражение мне ненавистно не меньше, чем тебе, — его веки опустились, скрывая выражение на лице хищника. — Вероятно, я избрал себе целью не того чоя. Палатон может быть даже более опасным, чем Паншинеа.

— Палатон был на Аризаре, — ее голос едва долетал через просторный бассейн.

— Правда? — веки опустились еще ниже, пока от глаз не остались поблескивающие щелки. — И мы его упустили. Какая удача… Непредсказуемые инстинкты тезара. Паншинеа следовало бы стать пилотом — тогда он был бы неуязвим. Но ты уверена, что это был Палатон?

— У чоя нет привычки называться чужими именами?

— Обычно — нет. Такой вид обмана не принят у наших общих друзей, — ГНаск задумчиво поскреб когтями грудь, приоткрывая глаза. — Но мы так и не приблизились к заветной цели — к тезарианскому устройству. Я сжал кулак, — и ГНаск проделал это, подняв руку над поверхностью воды. Вода заструилась между его пальцами, — а чоя просочился, как вода. Но их давление на нас не всегда бывает ненадежным. Они знают, чем нас взять, и продолжают душить нас до смерти!

Алекса вздрогнула, когда над водой раскатился глухой голос огромной амфибии. Это быстрое движение немедленно привлекло внимание абдрелика. Алекса застыла неподвижно, борясь со своим желанием выбраться из бассейна и убежать. Она знала его образ мыслей так, как свой собственный, и понимала, что сейчас ГНаск взвешивает пользу, которую она может принести, по сравнению с удовольствием сожрать ее. Она должна всегда быть уверенной, что она чрезвычайно, невероятно полезна абдрелику.

ГНаск разжал кулак и взглянул на пустую ладонь.

— Я хочу завладеть знаниями. Мне нужно это устройство. Закон среди звезд должен быть таким же, как закон на земле — сильные выживают. Все, что можно взять, следует брать. Существуют планеты и галактики, о которых известно только чоя. Они ревностно хранят свои тайны. Я хочу вырвать у них эти тайны, даже если это будет стоить мне жизни!

Глава 2

Потрескавшийся бетон и дымные небеса… Беван очнулся от своих снов, где боль чередовалась с отчаянием, и взглянул на остроносую голову с просвечивающими круглыми ушами, напоминающую уличных крыс в городе, где прошло его детство. Однако это существо смотрело на Бевана дружелюбным взглядом.

Зарит потянулся и положил пушистую лапу на плечо человека, помогая ему принять сидячее положение. Огненный мир, окружающий Бевана во сне, постепенно исчезал. Зарит сочувственно заморгал.

— Так получше?

Губы Бевана болели, запекшаяся кожа на них потрескалась, когда он попытался выговорить слово. Вместо этого Беван приставил к губам палец, а зарит осторожно убрал его, протягивая кружку.

— Пей. Ты весь горячий.

Горячий? Беван напился, увлажняя саднящие губы и охлаждая горло. Нет, он не горячий — у него жар. Но зарит может этого и не понять. Беван только догадывался о психологии этих существ и думал, что подобным способом поступают они в отношении его самого. Он отставил кружку и вновь попробовал заговорить:

— Сколько.. — звуки с трудом продирались по горлу, покрытому копотью и гарью, воспаленному от лихорадки и снов — снов, владеющих им даже после пробуждения. Беван вновь попытался отогнать их.

— Пять дней, с тех пор, как мы тебя нашли.

Пять дней, с тех пор, как он оставил Рэнда умирать посреди развалин космопорта. Пять дней, с тех пор, как после неловкой попытки сбежать спасители вытащили его из разрушенного и пылающего корабля. У него оказались ожоги, но все кости были целы. От вдыхания паров горящего топлива его легкие ныли. Однако он выжил, ибо Беван выживал с тех пор, как помнил себя — на грязных улицах Сан-Паулу, в католическом сиротском приюте, куда его взяли, на этой планете и в предложенном ему смутном будущем. И эту неприятность он тоже должен пережить.