Индокитай: Пепел четырех войн (1939-1979 гг.), стр. 80

В Вашингтоне определили два основных района, по которым должны быть нанесены удары в Лаосе. Во-первых, район Долины Кувшинов – Сиенгкуанг, который находился с 1962 года под контролем Патриотического фронта Лаоса. Для проведения карательных операций главная ставка делалась здесь на потрепанную в боях с патриотами армию генерала Ванг Пао.

Вышла осечка. Каратели были наголову разбиты в Долине кувшинов. Во-вторых, провалился план Пентагона и ЦРУ захватить этот стратегически важный район и отколоть вооруженные силы патриотов в освобожденной зоне Сиенгкуанг от основных сил Патриотического фронта Лаоса в провинции Хуапхан (Самныа). Упорными были танковые бои на дороге № 9. Сайгонские танки были все сожжены. Это была «Курская дуга» в Лаосе.

В марте – июне 1972 года авиация США продолжала усиливать воздушные налеты на территорию ДРВ, освобожденные районы Южного Вьетнама, Лаоса и Камбоджи.

Однако патриоты уверенно удерживали боевую инициативу, продолжали наступательные действия. Они почти полностью освободили провинцию Куангчи, прилегающую к 17-й параллели. Ожесточенные бои разворачивались на ближайших подступах к Хюэ и Сайгону. Патриоты Индокитая в весенних боях 1972 года проявили свое умение координировать действия на южновьетнамском, лаосском и камбоджийском фронтах. И это был новый боевой опыт.

Народно-освободительная армия Лаоса активизировала операции в районах, находившихся в непосредственной близости к границам Южного Вьетнама. Эти действия были необходимы для того, чтобы не дать возможность разбитым сайгонским частям использовать территорию Нижнего Лаоса для перегруппировки сил. Лаосские патриоты не прекращали и боевых операций на фронте Долины кувшинов.

Силы национального освобождения Камбоджи активизировались на всем театре военных действий. Они перерезали стратегические дороги, подвергали постоянному минометно-ракетному обстрелу пномпеньский аэродром и речной порт в столице Камбоджи, Пномпене.

Весной – летом 1972 года многие военные обозреватели в Индокитае открыто признавали всю бесперспективность неоколониалистской политики Вашингтона. К подобному выводу их привели наступательные действия патриотов Индокитая в 1972 году и разгром американо-сайгонских войск в Лаосе весной 1971 года. При этом замечу, что ни один советский военный советник не находился во вьетнамско-лаосских танковых частях.

В те дни 1972 года в информированных кругах Индокитая с тревогой обращали внимание на активизацию действий крайне правых лаосских генералов. Они фактически предоставили «право» Сайгону вторгаться на территорию Лаоса, когда это могло «отвечать военным интересам Южного Вьетнама». В лаосской столице полагали, что интервенция сайгонских марионеток при поддержке США таила опасность политических изменений в самом Вьентьяне.

Приняв на себя основную силу удара воздушного десанта и бронеколонн агрессоров, подразделения Народно-освободительной армии Лаоса нанесли ряд контрударов в районе дороги № 9. По приказу ставки верховного командования НОАЛ части Патет Лао перешли в контрнаступление и в других районах Лаоса. Наибольших успехов они добились в юго-западной части Долины кувшинов и в районе дороги № 13. Обойдя город Вангвьенг, бойцы фронта подошли к Луангпрабангу, заняли пять из шести опорных пунктов вокруг этого древнего города – королевской столицы Лаоса. В городе отчетливо была слышна орудийная канонада. С священного холма Пуси, на котором находится пагода с высоким позолоченным шпилем, увенчанным многоэтажным зонтиком (по преданию, на этом месте был оставлен след Будды. – М. И.), по ночам были видны огненные стрелы трассирующих пуль. Шла перестрелка. В центральной городской гостинице, где я остановился с летчиками «АН-26», на железные запоры закрыли двери…

Части НОАЛ вышли на позиции в ста километрах от столицы страны – Вьентьяна. Город был забит переодетыми в штатское американскими военными. Они разъезжали в джипах по улицам Вьентьяна, расхаживали по территории святилища Тат Луанг. Бонзы обнаруживали, что после захода в пагоды некоторых американцев пропадали ценные предметы религиозно-культового обряда. Историки, видимо, будут сравнивать мрачные февральские дни Вьентьяна 1972 года с далекими временами XIX века, когда таиландские захватчики разрушили Тат Луанг и вывезли из него изумрудную скульптуру Будды – Фра Кео. Давая решительный отпор американо-сайгонским интервентам, патриоты отстаивали не только свою свободу и независимость, но и защищали свою древнюю национальную культуру. Советский консул, в то время Виктор Малышев, фиксировал все эти события и информировал Москву. Но на его пути было много трудностей, о которых даже теперь, тридцать лет спустя, полковник Малышев не желает вспоминать…

Наиболее успешные атаки вели патриоты на юго-западе Долины Кувшинов, в районе Лонгченг – Самтхонг. Подразделения Народно-освободительной армии находились в непосредственной близости от Лонгченга. Положение приняло для Ванг Пао столь критический оборот, что генерал был вынужден запросить срочную воздушную поддержку американских ВВС. Непосредственная близость позиций НОАЛ к Лонгченгу, а также низкая облачность, видимо, стали причиной тому, что американские «фантомы» обрушили свой ракетно-бомбовый удар… на базу ЦРУ. В результате были сожжены казармы, в которых размещались американские агенты. Сильно повреждены взлетно-посадочные площадки аэродрома, предназначенные для -приема американских транспортных самолетов.

Таков был конец операции «Ламшон-719». Сайгонцы были вынуждены покинуть Лаос, потеряв свыше десяти тысяч солдат убитыми и ранеными, оставив в различных районах этой страны несколько сот разбитых самолетов и вертолетов.

С политической точки зрения провал интервенции в Лаосе был чреват тяжелыми последствиями для всей американской стратегии в Индокитае. Во-первых, он продемонстрировал, что сайгонская военщина, несмотря на поддержку США, не в состоянии выполнять задачи, поставленные перед ней американской программой «вьетнамизации» войны. Во-вторых, поражение в Лаосе сказалось деморализующим образом на боевом духе американского солдата.

Солдаты удачи из Иностранного легиона

Позволю сделать «бросок» через 30 лет и посмотрю на события с «высоты времени».

…В Кортина Д’Ампеццо – фешенебельном североитальянском зимнем курорте, в одном из баров у меня состоялись две странные встречи. Подвыпивший тиролец, узнав, что я – русский, возгорел ко мне самыми добрыми чувствами и стал настоятельно требовать, чтобы я завтра же продал ему для коллекции боевой советский вертолет, на худой конец транспортник, участвовавший в войне в Афганистане и в Индокитае.

– Нет у меня даже куска от фюзеляжа, – отбивался я от собеседника, а тот наступал:

– Почему же нет. Должен быть! «Ан-24» (конечно, обломки) я покупаю вон у того синьора. Он – из Африки, приехал в Европу кататься на лыжах. А вообще-то он из России, бывший военный, прошедший Афганистан, служил в Африке в Иностранном легионе…

– Чепуха какая-то. Странный набор. Но впрочем… Мало ли что бывает?

. – Не веришь? Тогда познакомлю с русским – поверишь. И познакомил.

– Игорь Петров, – представился мужчина с короткой прической. Лет тридцати – тридцати пяти с виду.

Мы быстро нашли общий язык. Ведь и у меня за спиной был Вьетнам и тоже Афганистан.

– Ты знаешь, – доверился парень, – Петров – не моя настоящая фамилия. Один из псевдонимов, которые я получил на базе в Джибути, на Африканском Роге. О том, как выбрался из Афгана, остался жив, оказался в Западной Европе, а затем в Иностранном легионе – сюжет для романа, фильма, стечение тяжелейших, самых невероятных обстоятельств. Но рассказывать пока обо всем этом не имею права: тайна Иностранного легиона и требование присяги легионера.

…Об Иностранном легионе я кое-что знал и, пытаясь «разговорить» собеседника, рассказал ему о судьбе моего давнишнего друга – Платона Скр. (ныне живущего в Москве у Речного вокзала. Фамилию тоже не называю из разных соображений, хотя скрывать-то нечего.) Хотя история очень сложная. Платон в первые дни Отечественной войны попал в плен. Несколько побегов из концлагерей. Каждый раз его настигали, снова плен, колючая проволока, овчарки… Окончание войны застало С. в Париже. Надеялся вернуться в СССР, но стало известно, что на Родине ему грозили трибунал, каторга, Сибирь, а может быть и… Ведь последние месяцы, спасая товарищей, он был «капо». Испугался Платон. Бежал. Отправился на юг Франции, записался в Иностранный легион.