Люди феникс, стр. 95
Вадим повернул к отцу лицо, и Иван Дмитриевич увидел, что глаза сына полны слез.
— Хорошо, — сказал Вадим. — Хорошо, папа… Я сделаю это. В конце концов, ты это заслужил. Я действительно убежден: ты не зря прожил свою жизнь здесь… Только знай: без тебя я не останусь здесь ни минуты… Так что мы уйдем вместе. Туда, где нас ждут наши предки и друзья. И мама… Она нас очень ждет, папа. Ну а теперь давай попрощаемся.
Вадим сознательно не стал говорить отцу, каким способом собирается отправить его на тот свет. Пусть его последние секунды не будут омрачены страхом…
Он оторвался от скамьи, и Иван Дмитриевич тоже поднялся. Он словно уменьшился в росте за последнее время, и теперь его седая макушка едва доставала сыну до подбородка.
Вадим распахнул объятия, и они обнялись.
Плечи отца вздрагивали, и Вадим понял, что он плачет без слез.
Вадим закрыл глаза и положил свою ладонь на спину отца.
Спустя несколько секунд он с ужасом обнаружил, что «выстрела» не произошло и что отец все еще жив.
«Что это значит? — в смятении думал он, слыша, как стучит отцовское сердце. — Неужели Воскреситель тоже бессмертен, раз даже я бессилен против него? Или мне недостаточно жалко отца?»
Догадка заставила его похолодеть.
Все те, кому он помог уйти на ТОТ свет с помощью чуда, вызывали у него лишь жалость, ничего кроме жалости и сострадания. А отца он не просто жалел. Он его любил. Любовь и жалость — все-таки разные вещи. Можно убивать из жалости, но нельзя убивать того, кого любишь…
«Неужели Ты хочешь, чтобы я сделал ЭТО именно так? — мысленно вопросил он того, кто возложил на него эту миссию и с этой целью наделил его бессмертием. — Но ведь это ужасно, бесчеловечно, и я не смогу заставить себя поступить так, как Ты хочешь!..»
«СМОЖЕШЬ, — произнес внутри него Голос. — ДОЛЖЕН СМОЧЬ».
И тогда Вадим оттолкнул от себя отца и достал из кармана пистолет.
Глава 14
Вот черт! — выругался сквозь зубы Слегин, когда к Вадиму присоединился невысокий старик, по внешности которого можно было сделать вывод о том, что речь идет о Бурине-старшем. — Проклятый склероз!.. Я забыл захватить направленный микрофон, и теперь мы не сможем узнать, о чем они будут беседовать!.. Слегин и Сабуров находились примерно в пятидесяти метрах от той могилы, где была назначена встреча. Их надежно укрывал массивный постамент над могилой какого-то купца начала XX века. Могила, за которой они вели наблюдение, отсюда хорошо просматривалась, но невозможно было расслышать разговор отца и сына. Видно было лишь, как на их лицах шевелятся губы.
— Может, подберемся поближе? — предложил Сабуров.
Слегин с тоской огляделся.
— Нет, — с сожалением сделал вывод он. — Слишком рискованно. Вспугнем пташек…
— Мне кажется, мы с тобой вообще совершили ошибку, — заметил Сабуров. — Надо было взять группу спецназа и оцепить кладбище.
— Да, но тогда пришлось бы объяснять ситуацию местным обезовцам, — огрызнулся Слегин. — А ты же не хотел этого, верно?
— Верно, — согласился Сабуров.
«Потому что взять „воскресителя“ должен только я, и никто больше, — мысленно продолжил он. — Эти ребята из „Раскрутки“ и ОБЕЗа, конечно, неплохие парни, но, как говорится, дружба дружбой, а табачок — врозь… В конце концов, „воскреситель“ — не по их части. Их интересует прежде всего убийца, который держал в страхе целый город…
Вот пусть они его и берут. А «воскреситель» — мой».
Он покосился на Слегина.
Тот неотрывно наблюдал за отцом и сыном с помощью мощного бинокля, словно надеялся прочитать по губам фразы, которыми они обмениваются.
— Ну что там? — спросил Сабуров. Слегин с неохотой оторвался от окуляров.
— Беседуют, — сообщил он. — Что-то не похоже, чтобы Снайпер сгорал от желания отправить папашу на тот свет. Или он ему зубы заговаривает?
— Может, пора их брать? — с надеждой спросил Сабуров.
Но Слегин покачал с сомнением головой:
— Рано. К тому же у меня есть предчувствие, что за ними наблюдаем не мы одни. У этого Вадима наверняка есть напарник.
Сабуров ошарашенно взглянул на своего спутника:
— С чего ты это взял?
— Да я ж этих сволочей Снайперов знаю как облупленных! — ухмыльнулся Слегин. — У них обычно такая тактика: один выбирает жертву и потом стоит «на стреме», а другой мочит жертву из чего-нибудь дальнобойного и обеспечивает огневое прикрытие. Вспомни: все жертвы инского Снайпера были убиты выстрелом с расстояния в сто — сто пятьдесят метров. Винтовка с лазерным прицелом и самонаводящимися пулями, не иначе… А Бурина-младшего наверняка используют лишь как приманку и инструмент опознания «воскресителя». Возможно, он сам об этом не подозревает, бедолага… Так что главная наша задача, Лен, — это найти и взять того, кто затаился где-то поблизости в радиусе двухсот метров и готовится к огневым упражнениям…
— Так, значит, мы все-таки не одни? — спросил Сабуров.
Слегин опять усмехнулся.
— Конечно, нет. В данный момент Захаров и его люди прочесывают кладбище, и я жду, когда они мне доложат о том, что взяли Снайпера — настоящего Снайпера…
Слегин поковырялся в ухе и красноречиво предъявил инвестигатору горошину мини-коммуникатора.
— Что ж ты темнил? — спросил Сабуров, чувствуя, как отчаяние охватывает его. — Ты что, не доверяешь мне?
Слегин снова взялся за бинокль.
— Извини, Лен, — глухо проронил он. — Просто у нас с тобой разные задачи. Во всей этой истории тебя как «аномалыцика» интересуют прежде всего чудеса, экстрасенсы… А лично меня заботит другое: не дать этим сволочам продолжать убивать людей! Понятно? И я сделаю все, чтобы отловить их, — причем живыми!.. Чтобы можно было допросить как следует, а потом посадить на скамью подсудимых!..
Сабуров перевел взгляд на Буриных. Старик уже сидел на скамейке рядом с Вадимом. По позам отца и сына не было похоже, чтобы они ссорились.
Неужели Слегин прав и сейчас «воскресителя» берет на мушку невидимый убийца?
Сабурова обдало холодом от этой мысли.
«Вот как получается, — с горечью подумал он. — Этих славных парней из „Раскрутки“ действительно не интересует, каким способом они поймают убийцу. Ради этого они даже готовы подставить ему в качестве мишени человека, обладающего суперспособностями. И вообще — любого человека. Что Кондор, что мой приятель Булат — у них одни и те же принципы и установки. Добро должно восторжествовать любой ценой. Вопрос лишь в том, что каждый из них сам определяет эту цену…
Похоже, в этой игре они отвели мне роль пассивного наблюдателя.
Зря, ребята, зря.
Потому что я вовсе не собираюсь сделать этого старичка червяком на крючке, наживкой для той хищной рыбы, которая подкрадывается из темной глубины…»
Он нащупал в кармане рукоятку пистолета. Это был пистолет, из которого застрелился Кондор. Выходя из кабинета, Сабурову удалось взять его незаметно для Слегина. Хорошо еще, что Булат так и не сообщил никому из своих коллег о самоубийстве начальника «Раскрутки»…
— Ничего не понимаю, — растерянно сказал Слегин, отнимая от глаз окуляры бинокля. — Захаров докладывает, что они прочесали все кладбище, но так и не нашли второго Снайпера… Не из космоса же он собирается стрелять, в самом деле!
— Нет, не из космоса, — согласился Сабуров. — Ты ошибся, Слегин. Никакого второго Снайпера не существует, вот и все…
Секунду Слегин смотрел на инвестигатора, прищурив глаза, а потом поднес к губам запястье с браслетом передатчика и торопливо проговорил:
— Захаров, отставить поиск!.. Быстро берем Буриных!
— Поздно, — с сожалением сказал Сабуров.
Вадим и его отец стояли, обнявшись, возле могильного холмика, и Сабурову показалось, будто, несмотря на расстояние, он видит, как по их лицам текут слезы.
А потом Вадим резко отстранился от Ивана Дмитриевича и вынул из кармана куртки пистолет.
Слегин что-то закричал, но Сабуров его уже не слышал.
Поймав на мушку голову программиста, он надавил курок, и отдача беззвучного выстрела толкнулась в ладонь.