Триумф пана Кляксы, стр. 21
– Браво! – воскликнул пан Клякса. – Две пары уже есть. Что дальше, пан Анемон?
– Извините, – вмешался Вероник, – хотелось бы знать, эти предложения сделаны в шутку или всерьез?
Наступило неловкое молчание.
– Мадемуазель Гортензия! – наконец сказал Бульпо. – Я полюбил вас с первого взгляда… Это, может быть, смешно, но мы, выросшие среди цветов, говорим то, что чувствуем.
– А я говорю, что думаю, – ответила Гортензия. – Сестры смеются над моей привычкой думать вслух. Вот и теперь я раздумываю, почему вы избрали меня? Наверное, потому что жена, разговаривающая сама с собой, не досаждает мужу своей болтовней. Спросила, ответила, и все ясно.
– Теперь ваша очередь, – обратился к Пульбо Вероник, страдавший врожденной любовью к порядку и не терпевший неясных ситуаций.
Пульбо смутился и, с трудом сдерживая стыдливое хихиканье, заявил:
– Мадемуазель Георгина… хи-хи… извините… так мило чихает, что я… хи-хи… просто очарован… Я всегда мечтал о такой жене… хи-хи… прошу прощения… Честное слово.
Хихиканье его было так заразительно, что пан Клякса чуть не лопнул со смеху. Даже Алойзи криво усмехнулся, а Вероник от полноты чувств сгреб обоих братьев в охапку и подбросил вверх, как двух щенков.
И только пан Левкойник сохранял надлежащую серьезность. Он обнял близнецов, прижал к отеческой груди Гортензию и Георгину и дрожащим голосом сказал:
– Вот и исполнилась мечта моей любимой Мультифлоры. По крайней мере, две дочери выйдут замуж за садовников.
– Па-рам-пам-пам! Па-рам-пам-пам! – воскликнул пан Клякса и, схватив пана Левкойника за руки, в течение нескольких минут кружился с ним в «мелком горохе».
Это было поистине незабываемое зрелище.
Было решено, что официальное обручение состоится по прибытии Мультифлоры.
Назавтра из канцелярии Кватерностера I прибыли указы о назначениях Алойзи и о предоставлении ему министрональных апартаментов в здании Института Мнимых Открытий и Изобретений. Это старинное учебное заведение было основано одним из адакотурадских путешественников, который случайно открыл Америку прежде, чем она была открыта по-настоящему.
Вместе с паном Кляксой мы проводили Алойзи до его нового жилища. Состояло оно из восьми комнат, заботливо оборудованных всем необходимым для жизни и отдыха министрона Дальнего Плавания. В шкафах висели мундиры Первого Адмирала Флота, а в застекленной горке красовались его ордена и другие награды, заранее врученные Алойзи Кватерностером I.
Остаток дня мы провели за подготовкой к плаванию. Тем временем население Адакотурады готовилось к очередному национальному торжеству, к Празднику Королевского Петуха. Стоило бы пояснить в скобках, что подобные чествования совершались в этой стране через два дня на третий, так как адакотурадцы страшно любят праздники. Они торжественно отмечают День Сказакотской Дружбы, День Куровода, День Садовника, День Повара, День Дояра Лактусовых Деревьев, а также Годовщину Высадки Сказандцев, Праздник Самоката, Праздник Сломанных Часов, Праздник Яичницы и многие другие.
В День Королевского Петуха в Королевском Саду устраивались народные гулянья, во время которых Кватерностер I награждал наиболее отличившихся петуховодов золотыми часами. Но главным номером программы был конкурс петушиного пения и избрание нового Королевского Петуха.
Как я уже упоминал, всю вторую половину дня мы упаковывали вещи. Дочери пана Левкойника гадали на лепестках роз и других цветов, полученных вчера от братьев-близнецов. Пан Клякса нагружал свои тридцать карманов деталями составлявших его дорожную лабораторию приборов, инструментов и других приспособлений. Вероник чистил и драил все, что попадало под руку, а я складывал в сундучок свой багаж, за исключением пробкового шлема, оказавшийся совершенно бесполезным. Кстати, ласты для подводного плавания и чучело сокола я подарил Зызику.
Уже сильно стемнело, когда вдруг в окно влетел озабоченный Три-Три; одновременно появился пан Левкойник.
– Министрон Лимпотрон просит всех спуститься в залу, – объявил он. – Прибыла делегация!
Пан Клякса что-то недовольно буркнул, но быстро оделся, расчесал бороду, забежал в комнату девушек посмотреться в складном зеркале и с гордым видом двинулся к лестнице. Семейство пана Левкойника, Вероник и я шли парами вслед за ним.
В зале мы увидели шестерых самых знаменитых адакотурадских дам, а также министрона Лимпотрона и министрона Двора.
Мы церемонно раскланялись.
Среди дам я узнал жен министронов, присутствовавших на приеме в саду у короля.
Министрон Тромбонтрон, припудренный парадным порошком и с петушиным пером за ухом, вышел вперед и заговорил:
– Наш король…
– Кватерностер, Кватерностер, Кватерностер, – хором произнесли дамы в соответствии с принятым этикетом, троекратно повторяя имя монарха, когда Тромбонтрон произносил слова «наш король».
– …поручил нам, – продолжал министрон, – обратиться к глубокоуважаемому чужестранцу пану Анемону Левкойнику и изложить ему его королевскую просьбу. Наш король…
– Кватерностер, Кватерностер, Кватерностер…
– …постановил покончить со своим холостым житьем и вступить в брачный союз, дабы осчастливить народ Адакотурады наследником трона. Наш король…
– Кватерностер, Кватерностер, Кватерностер…
– …направил сюда сию почетную депутацию, дабы мы от его имени просили руки присутствующей здесь панны Розы. Наш король…
– Кватерностер, Кватерностер, Кватерностер…
– …желает взять ее в жены и сделать королевой Адакотурады. Вот и все.
Наступило молчание, а пан Левкойник упал на грудь пана Кляксы и от избытка чувств сомлел на его широкой груди.
Экспедиция за Мультифлорой
Я вышел из дома очень рано, когда все еще спали, и побежал в порт. Там уже стоял готовый к отплытию флагманский корабль Первого Адмирала Флота «Кватерностер Первый». На его мачте развевался трехцветный флаг Адакотурады с золотым петухом в центре.
Капитан Тыквот, несмотря на раннюю пору, был уже на посту, совал нос во все углы, покрикивал на матросов, проверял оснастку. Это был старый морской волк, избороздивший все моря и океаны. Голова его, усы и козлиная бородка уже поседели, но его бодрое краснощекое лицо так и дышало здоровьем. Вы, наверное, думаете, что он попыхивал трубочкой? Ничего подобного! Капитан Тыквот по обычаю морских волков этого района Нетихого океана курил толстую сигару. А так как сигар он терпеть не мог, то поминутно с отвращением плевался. Но это уже его личное дело.
Я обсудил с ним некоторые подробности нашего плавания, мимоходом напомнив, что мы отправляемся за матерью будущей королевы, подарил ему свою книжечку «Амброжи Клякса, ученый и изобретатель», чтобы он знал, с кем будет иметь дело и отправился обратно.
День обещал быть не таким знойным, как обычно, на небе даже появились кое-какие тучки, а облачность в этих широтах была редкостью.
«Быть шторму», – подумал я, подходя к дворцу Лимпотрона.
Вся компания уже была на ногах. Пан Клякса перед складным зеркалом расчесывал щеткой бороду; девушки, как водится, о чем-то шептались, а Вероник на прощание наводил в комнате порядок, препираясь с паном Левкойником:
– Да, пан Левкойник, нельзя загадывать ни на день, ни на час. Жизнь состоит из сплошных неожиданностей. Вот вы уже не разводите розы, а выводите заневестившихся дочерей. Роза розе рознь, а? Пустите корни в Адакотураде, как баобаб, станете тестем короля и дедом наследника трона, будете кататься в яичнице, как сыр в масле. Век бы так жить!
– А вам завидно, – отрезал пан Левкойник. – Впрочем, могу взять вас в королевский дворец дворником. При дворе такой человек всегда пригодится.
Перестав натирать пол, Вероник подбоченился и гордо заявил: