Злые стволы, стр. 60
— Ну, валяй говори.
— Только что я выслушал доклад генерала Осипова…
— Ты мне о сути говори. А не о генерале Осипове.
— В общем и целом операция подготовлена.
— Что ты мямлишь? — опять оборвал Хозяин. — В каком общем и целом? Что это за формулировки? В общем и целом больной жив, но в частности лежит в морге. Уже отдельными частностями. Докладывай по существу.
— Операция подготовлена. «Объект» отслежен и может быть изъят в любой момент.
— Площадка?
— Площадка выбрана. Личный состав заменен более чем на шестьдесят процентов на новое пополнение.
— Исполнители знают о целях операции?
— Нет. Исполнители осведомлены о лжецелях. Согласно плану прикрытия. Низовые звенья — о проверке работы местной службы безопасности в процессе проведения соответствующих учений. Среднее командирское звено — о захвате и последующем освобождении пусковой с целью демонстрации выучки личного состава, повышения рейтинга службы безопасности и усиления ее позиций в государстве. Вся необходимая информация доведена до сведения исполнителей в соответственном порядке, согласно ранее утвержденным директивам.
— И что, никто ни о чем не догадывается?
— Никак нет! Каждый считает себя единственным носителем истинных целей, предупрежден об ответственности за разглашение и будет молчать.
— Добро! А генерал Осипов? Не переиграл он со своими? Его бойцы в этом деле самые главные. Если они качнутся…
— Думаю, нет. Генерал Осипов действовал по заранее написанному, выверенному психологами и отрепетированному сценарию. Кроме того, нами были учтены психологические особенности контактных с ним исполнителей. Изначально учтены. Еще до тех, повлекших человеческие жертвы, учений. Генерал Осипов все это время действовал безукоризненно. Его подчиненные ни о чем не догадывались. И я думаю, не догадаются.
— А сам генерал?
— Он тоже ни о чем не догадывается.
— Верит, что все это спектакль? Для рейтинга?
— Так точно, верит. В частном разговоре сказал жене, что скоро вернется на службу и получит внеочередную звезду.
— Хрен ему, а не звезду!
— Так точно! Хрен!
— И тебе хрен. Если допустишь хоть одну ошибку. Знаешь, что на карту поставлено?
— Так точно, знаю!
— Башка твоя на карту поставлена. Потому что я свою, если что не так пойдет, подставлять под карающий меч не стану. Твою отдам! Уяснил?
— Так точно!
— Ну вот и старайся!
Ракету проверяли? А то я в наше стратегическое хозяйство не очень-то верю. Знаю эти сигары. Латаны-перелатаны. Потому что без пользы стоят. Десятилетиями. Мхом поросли. Взлетит она, если что?
— Так точно, взлетит! Полгода назад была проведена полная техническая инвентаризация. Сомнительные узлы заменены. Площадка поставлена на боевое дежурство.
— А «дежурные» ничего не заподозрили? Насчет внеочередной ревизии.
— Никак нет. В качестве маскирующего мероприятия были проведены аналогичные инспекции на нескольких других площадках.
— Ну, смотри! Если вдруг выяснится, если вдруг потом выяснится, что она небоеспособна, что в случае чего не может взлететь… То я тебе собственной рукой в зад топливо набью и в стратосферу запущу. В качестве искусственного спутника!
— Да, но ведь ее не предполагается запускать…
— Но ей предполагается пугать! До мокроты в штанишках! А кого можно испугать ракетой, которая не летает? Которая словно морковка в земле торчит? Пугает только то, что может испугать! То, что может взлететь. И упасть. Больно упасть! Ты что думаешь, они не проверят ее возможности? Не поднимут документацию? Не отсмотрят поломки и акты технических ревизий? Не попытаются в ходе переговоров пощупать ее руками? Попытаются! И пощупают. Потому что я разрешу пощупать. Потому что я хочу пугать, а не грозить. Усекаешь разницу?
И потому ее должны бояться. И потому она должна летать. И потому ты возможность этого полета должен обеспечить! Хоть домкратами ее поднимай! Иначе…
— Я все понимаю. Ее должны бояться. Иначе…
— Вот именно! Иначе хрен нам на наши требования. А потом долгая дорога за Полярный круг или близкая к стенке.
— Я сделаю все, что от меня зависит, — пообещал генерал Степашин.
И ушел, в глубине души гордый тем, что участвует в заговоре, которого еще не знала история страны. Да и мира в целом. Потому что еще никто в той истории не бряцал атомным оружием ради достижения политических целей. Потому что не было того оружия. И не было людей, которые были способны получить его в свое полное распоряжение.
Теперь эти люди нашлись. Очень большие люди. Которым мешают другие большие люди. И если первые смогут воплотить свой план в жизнь, то вторым ничего не останется, как уйти в отставку. А потом… а потом победителей не судят. Тем более что они смогут получить в свое распоряжение средства массовой информации и держать их в своих руках столько, сколько потребуется. Потребуется для того, чтобы растолковывать народу и миру свои позиции по экономическим, политическим и социальным вопросам. И потребовать реформ. В правительстве, в армии, может быть, в политическом устройстве в целом. И кто их не послушает? Кто посмеет их не послушать, пока… пока та ракета способна взлететь?
Прав Хозяин. Стопроцентно прав. Ракета должна уметь летать! Иначе ей грош цена. Иначе ей цена металлолома…
«Дурак, — подумал Хозяин, когда генерал ушел. — Причем легковерный дурак. Поверил во всю ту чушь, которую я ему тут наплел. Правы были психологи, утверждавшие, что ложь, в которую он должен поверить, должна быть безумна. И многозначительна. Что таковы его комплексы. Воспитанные еще матерью.
Ложь действительно была безумна. И очень многозначительна. Настолько многозначительна и оглушающа, что он даже не подумал, что правительство, захватившее власть подобным образом, будет править час. Как тот халиф. Потому что потом его неизбежно сковырнет мировое сообщество. Для которого безумцы, способные ради достижения своих целей трясти ядерным оружием, на порядок опаснее, чем самые свирепые диктаторские режимы.
Не говоря уж о том, что такая ракета будет просто расстреляна на выходе из шахты. Будет изрешечена ракетами-перехватчиками, прилетевшими со всех концов света. Потому что весь тот свет не знает, на кого именно та боеголовка запрограммирована. И предпочтут перестраховаться.
А он размечтался о политическом переустройстве с позиций силы. И об обещанных ему маршальских звездах и кресле заместителя министра обороны.
Видно, вправду всякого карася ловят на свою наживку. Этого — на золотую блесну маршальской звезды. О которой даже помечтать приятно.
Наивный дурак.
Но исполнительный дурак. Это очень важно, что исполнительный. Что не будет совать свой нос туда, куда не следует. Но при этом свой кусок дела сделает как надо. Как другим надо…»
Глава 78
Полковник Зубанов выбирал очень долго. Между выработанной в течение многих лет привычкой подчиняться, между вбитым ему в голову на уровне рефлексов чувством долга — и здравым смыслом. Если бы он продолжал состоять на службе, он все равно выбрал бы подчинение приказу вышестоящего начальника. Как бы ни сомневался. Но он не состоял на службе. И у него не было вышестоящего начальника. И, строго говоря, у него даже не было приказа, который вначале исполняется и лишь потом обсуждается.
Полковник Зубанов решил выбыть из дела. Потому что дело очень дурно пахло. Лично для него.
Он не поверил в ядерных террористов. И в освобождение пусковой боевыми группами Комитета, и в то, что после этого Комитет полюбят и простят ему все прежние прегрешения.
Он не поверил во всенародный апофеоз всеобщей любви и прощения, столь красочно расписанный генералом Осиповым.
И уж тем более не поверил в обещанные ему награды. При жизни. Посмертно — может быть. Но зачем ему ордена и звезды в могиле?
В той могиле, которой ему не миновать. Как и всем прочим рядовым исполнителям. Даже если это только политический блеф. Людей, знающих об истинной причине событий такого ранга, в живых не оставляют. Потому что они в любое следующее мгновение способны перевернуть все с ног на голову. Пока хотя бы кто-то один знает о блефе, блефовать невозможно!