Одна сатана, стр. 15
В коридоре зазвонил телефон.
— Я отвечу, — быстро вставая, сказал Сергей. — А ты мне пока положи пюре. С котлетой.
Татьяна смотрела вслед уходящему мужу. В руке у нее нелепо застыла ложка с пюре.
— Я слушаю, — громко сказал муж в коридоре.
— Вот и слушай. Слушай и запоминай, — ответил ему голос в телефонной трубке.
— Кто это? — изменившимся, напряженным тоном спросил Сергей.
Татьяна, уронив ложку на стол, бросилась в коридор.
«Что?» — спросила она глазами.
«Все нормально», — попытался улыбнуться муж.
Но Татьяна не поверила. Она схватила мужа за руку и сильно, повиснув на ней телом, потянула вниз. Она прижалась ухом к обратной стороне трубки.
— Эй! Ты слышишь меня?
— Слышу. Кто это говорит?
— Твои хорошие знакомые. С которыми ты вчера не встретился.
— Не по моей вине. Я был на месте. Но вы не пришли.
— Не по твоей. По вине твоей жены. Она притащила с собой охрану.
— Вы ошибаетесь.
— Мы не ошибаемся. Ты играешь краплеными картами. Предупреди свою жену, что если еще раз…
— Она ни в чем не виновата. Вы слышите!
— Она сорвала встречу.
— Я готов встретиться… Я готов встретиться еще раз.
— Встреча переносится на послезавтра. В то же время. В парке. Где развалины санатория. Знаешь?
— Знаю. Но послезавтра я не могу. Меня не будет в городе.
— Можешь. И будешь. В городе будешь. Потому что в деревне тебе делать нечего. Там все в порядке.
— Что вы говорите?.. — почти прошептал Сергей.
— Мы говорим, что в деревне все в порядке. Мы проверяли.
Татьяна взглянула на мужа широко раскрытыми глазами и зажала себе рот рукой.
— Стойте! Не бросайте трубку! — закричал Сергей.
— Ждем послезавтра. На этот раз без жены. И без охранников.
И сразу гудки. Бесконечные, безнадежные гудки. Татьяна вырвала у Сергея трубку и лихорадочно, ломая ногти в диске, набрала номер.
— Але, — после долгой паузы ответил голос.
— Извините. Это родственники вашей соседки. Той, что живет через дом от вас. Не могли бы вы пригласить ее к телефону. Нам очень нужно!
— Может, лучше завтра?
— Нет, сегодня! Сейчас! У нас очень важное дело. Я очень прошу вас! Мы бы не стали вас беспокоить…
— Ну хорошо. Перезвоните через десять минут. Через десять минут трубку взяла мать Сергея.
— Мария Григорьевна. Это я, Татьяна.
— Таня, ты? Что случилось?
— Ничего. Я просто хотела узнать, как там у вас?
— У нас? У нас все хорошо. Дети здоровы. Вчера приезжали ваши друзья, передали от вас привет. И гостинцы.
— Какие гостинцы?! Какие друзья?!
— Ваши друзья. Те, которых вы просили передать гостинцы. Конфеты и игрушки. Детям они очень понравились.
Татьяна побелела и испуганно взглянула на мужа.
— Они были там! Они привезли детям конфеты! — зашептала она, прикрыв микрофон ладонью. — Они были у детей!..
— Спокойно! — Сергей прижал жену к себе, вытащил из ее руки трубку. — Спокойно, Таня. Спокойно… В наушнике уже радостно кричали детские голоса.
— Мама, Папа, это вы?
— Мы, мы.
— Спасибо тебе, папочка. Они такие красивые.
— Что красивые?
— Игрушки. Которые ваши друзья привезли. Дядя Павел и дядя Миша. Они такие хорошие.
— Игрушки?
— Нет, дядя Павел и дядя Миша. Они с нами в прятки играли. И качели починили.
— Ну и хорошо, что починили, — сказал, стараясь не менять голоса, Сергей. — Очень хорошо, что починили На руки его с лица Татьяны стекали слезы.
— А вы когда с мамой приедете?
— Мы скоро приедем. Скоро…
Сергей положил трубку на рычаги и еще крепче прижал к себе уже в голос рыдающую Татьяну.
Но она высвободилась, отступила от него на шаг, взглянула прямо в глаза.
— Пойдешь?
— Пойду, Таня. Не могу не пойти. Ты же сама слышала. Про детей…
— Может, лучше обратиться в милицию?
— Нам никто не поверит. И потом… Нельзя мне в милицию.
— Почему?
— Потому что я уже один раз исполнил их просьбу. Маленькую. Но все равно подсудную. И теперь я у них на крючке.
— На каком крючке?
— На железном. Это они так говорят — на крючке. Вначале идешь на малую уступку, потом заставляют соглашаться на большую. Шантажируя малой.
— Ты взял деньги?
— Нет. Просто помог одному старинному приятелю уйти от штрафа. Сдуру помог. А он рассказал об этом своему приятелю. Тот — своему. После чего приятели последнего пришли ко мне, прося подчистить поступившие ко мне документы. И если теперь все это выплывет, то я могу пойти под суд.
— Но так они тебя просто могут… Могут убить.
— Нет, вряд ли. Это же не кино. Я думаю, смогу с ними договориться. Объяснить, что то, что они просят, сделать невозможно. И что, даже если они меня убьют, дело передадут другому инспектору.
— Они не станут тебя слушать.
— Эти, может быть, и не станут. А их хозяева станут. Зачем им финансовое преступление усугублять уголовным? Тем более когда это не сулит никакой выгоды Они не станут меня убивать, потому что живой я им нужен больше, чем мертвый.
— Я пойду с тобой.
— Нет. Ты останешься здесь. Потому что, если ты пойдешь со мной, они действительно могут что-нибудь сделать. Ты поедешь к детям. Отведешь их куда-нибудь к знакомым матери и будешь находиться с ними до тех пор, пока я тебя не найду. Обещай мне это.
— Но они могут…
— Обещай мне выполнить мою просьбу!
— Но…
— Таня!
— Хорошо. Я поеду к детям и буду ждать тебя там.
Глава 20
В кафе, за столиком, сидело пять человек. Четыре мужчины и женщина.
— Зачем ты нас собрала? — спросил один из мужчин.
— Вы друзья Сергея.
— И что?
— Ему нужна ваша помощь.
— Если ему нужна помощь, почему он не обратился к нам сам?
— Он не обратится к вам. Он не хочет втягивать вас в это дело.
— В какое дело?
— Я не могу сказать, в какое. Я могу лишь сказать, что оно связано с его работой.
— Что ты хочешь, чтобы мы сделали?
— Защитили его. Защитили от очень опасных людей.
— Ты не преувеличиваешь? Насчет опасности?
— Нет. Несколько дней назад они избили его. Очень сильно избили. А вчера… А вчера они угрожали нашим детям. Если он не придет на встречу. Я боюсь… Я боюсь, они его убьют.
— А ты предлагаешь, чтобы мы подставили свои головы вместо его. В деле, о котором ты даже ничего не хочешь рассказать?
— Но вы же его друзья.
— Дружба, она, конечно, дружбой. А крематорий врозь…
— Ты пас? — спросил один из друзей другого.
— Я не пас, но хочу знать расклад. И желательно знать прикуп. И лишь после этого принимать решение. Ведь, как я понимаю, дело идет не об обсуждении программы ближайшего уик-энда, а о потасовке. Могу я хотя бы узнать, во имя чего мне расквасят рожу?
— Его требуют исправить финансовые документы. Чтобы уйти от налоговых штрафов.
— Это уже гораздо приятнее. Для моей рожи. Пострадать во имя блага государства — это почетная обязанность всякого проживающего в нем гражданина.
— Где и когда назначена встреча?
— Послезавтра. В парке. Там какие-то руины.
— Знаю. Я там с сыном на лыжах катаюсь.
— Как думаешь, они будут вооружены?
— Наверное. Наверное, будут.
— Значит, разговор идет не о драке. А о вооруженном столкновении…
И все повернулись в сторону одного из присутствовавших.
— Вы что на меня уставились? Все?
— Потому что вопрос идет не о драке.
— Ну и что?
— Ты, Федор, из нас единственный имеешь доступ к оружию.
— Вы что, с ума спятили? У нас оружие по счету. Склады опечатываются…
— Брось свистеть. Ты же как-то притаскивал на вылазку карабин. И «Макарова» тоже. По мишеням стрелял. Говорил, что в любой момент… Вплоть до установки «Град».
— Что, точно говорил?
— Говорил, говорил.
— Значит, пьяный был.
— Что у пьяного на языке, то у трезвого на подотчете.