Настоящий полковник, стр. 11
— Нет. Вы ошибаетесь. Мне, в отличие от всех прочих, эта история как раз понравилась. Хотя я на этом потерял приличные деньги.
Я люблю профессионалов. В какой бы области они ни работали. Вы профессионал. И как показал опыт — высочайшего класса. Вы один ткнули мордой в грязь десять «быков»!
— Это ровным счетом ничего не значит. Кроме того, что они были слюнтяи и трусы. Если бы там были бойцы, они бы никогда не легли. Лег бы я. Не моя заслуга, что у Толстого нет бойцов.
— Вот по этому поводу я и хочу с вами поговорить. Мне нужны вы. И нужны воспитанные вами бойцы. Мне надоели «качки», которые только и могут, что играть мускулами. Я хочу спать спокойно. И хочу вести бизнес спокойно. Я готов платить за покой. Хорошо платить.
— Вы шутите? Ведь это я там, в лесу…
— Нет, я не шучу. И, надеюсь, доказал, выплатив аванс. Не вам, конечно. Толстому выплатив, простив ему проценты. По-моему, это достаточно серьезный жест с моей стороны. Я мог взять деньги, но предпочел взять вас.
Значит, вы действительно нужны мне. Не все ли равно вам, на кого работать? На меня лучше, чем на братьев. Потому что выгодней.
— А вы не думаете, что у меня могут быть свои принципы…
— Могли быть. Раньше могли быть. Не спорю. Но раз вы продались Заикиным, значит, ваши принципы уже в прошлом. Я извиняюсь за резкость, но я привык все называть своими именами. А не чужими. Хотите вы того или нет, факт продажи состоялся. Теперь дело осталось только за ценой. Я даю хорошую цену. Самую большую, которую здесь могут дать.
— Я не люблю, когда меня покупают за деньги.
— Я покупаю вас не за деньги. Я покупаю вас за дружбу. Деньги назначаете вы. Это не покупка, когда окончательную сумму назначает продавец, а не покупатель.
— Вы не боитесь, что я могу назначить очень большую цену?
— Не боюсь. Вы не назначите очень большую цену. Вы назначите разумную цену, И именно потому, что вас не интересуют деньги. Вернее, интересуют в самую последнюю очередь. Вы назначите разумную и, значит, приемлемую для меня цену, потому что я предлагаю вам дело. Не деньги, а дело! В котором абсолютно развязываю вам руки. Вы можете покупать любую, какую сочтете нужным, аппаратуру, выписывать любых, каких пожелаете, специалистов…
— А если я откажусь, то меня отвезут обратно? Обратно в лес…
— Ничего подобного. Вас отвезут туда, куда вы скажете. Принять или не принять мое предложение — сугубо ваше дело. Дело вашего выбора. Я вас ни к чему принуждать не буду.
— И отпустите?
— Отпущу.
— А как же аванс? Выданный Толстому.
— Будем считать это потерей рискового капитала. Не все же сделки приносят доход.
— Можно подумать?
— Конечно, можно.
— Одни сутки?
— Сколько угодно. Хоть полгода. Я буду рад принять вас в любое время.
— Мягко стелете…
— Добрым гостям всегда мягко стелют. Чтобы им мягко спалось.
— Тогда я пошел?
— Идите. Я вас не задерживаю. И помните, что все мои предложения остаются в силе.
Зубанов встал и пошел к двери. Чтобы уйти. Или, может быть, убедиться в возможности ухода.
Но не ушел. В последний момент, уже взявшись за ручку двери, остановился.
В конце концов, факт его продажи действительно уже состоялся. Раньше состоялся. Тут хозяин кабинета прав. Он, конечно, может отказаться от лестного предложения, но куда он тогда пойдет? Обратно к братьям Заикиным? Которые его предали. Или к следующим братьям Заикиным? Или к Толстому?
Куда бы он ни пошел, он все равно придет туда, куда уже пришел. Придет наниматься на работу к капиталу. Большому или маленькому — не суть важно. Наверное, предпочтительней к большому. Там хоть не придется общаться с совсем уж мелкой швалью.
Если продаваться, то надо продаваться по-крупному. Если все равно продаваться… К чему из себя девицу корчить, когда уже под мужиком побывала? Вернее, сразу под двумя мужиками. Которые родные братья…
— Я хочу работать с профессионалами. И потому хочу вызвать сюда своих бывших сослуживцев, — твердо сказал Зубанов.
— Буду только приветствовать, — радостно улыбнулся хозяин кабинета.
— Кроме того, мне понадобится специальное оборудование. И понадобится настоящее оружие.
— Принимается. Все, что возможно будет достать, я достану. Что не достану — куплю.
— Но профессионалы и профессиональное боевое оружие стоят дорого.
— Не дороже жизни. Я уже говорил — цены назначать вам. Мне — подписывать представленные вами счета.
Так вы согласны?
— При соблюдении выдвинутых мною требований, наверное, да. Все-таки — да, — повторил Зубанов, обрубая пути к отступлению. И еще раз повторил. На этот раз уже, похоже, для себя: — Да!
— Тогда давайте хотя бы познакомимся. Ведь мы… мы до сих пор не познакомились. Разрешите представиться — Иван Степанович Боровицкий. Как теперь говорят — предприниматель.
— Григорий Степанович Зубанов, — отрекомендовался Зубанов.
— Очень приятно. Нет, действительно очень приятно. Приятно, что мы с вами все-таки сговорились, — дружелюбно протянул открытую руку Зубанову хозяин кабинета.
Вернее, уже не хозяин кабинета. Вернее, уже просто — хозяин. Полковника Зубанова — Хозяин.
Сделка состоялась. И была скреплена дружеским рукопожатием.
Все-таки сделка состоялась…
Глава 9
Этот кабинет был другой. Совсем другой. И дело даже не в площади. Тем более не в оборудовании, которое не шло ни в какое сравнение… Дело в расположении кабинета. Кабинет располагался в отдельно стоящем четырехэтажном здании, огороженном по периметру капитальным трехметровым забором. Кабинет и все это здание принадлежали Зубанову. Конечно, не на правах собственника, но на правах полноправного хозяина.
Кабинет находился на втором этаже. На первом — дежурка и оружейка. В подвале тир. На третьем этаже — комнаты личного состава. На четвертом — спортзал. На чердаке — наблюдательный пункт и антенны, обеспечивающие дальнюю радиосвязь.
Дом был перепланирован согласно пожеланиям полковника. Хозяин выполнял свое обещание. Полковнику действительно развязали руки и дали деньги. Пока столько, сколько он попросил.
Полковник обустроил свой офис так, как привык. Как казарму. Где все подчинено задачам боевой и специальной подготовки. Где все просто, органично и функционально. Если приемная, то без излишеств в виде роскошной мебели и сидящих за ней не менее роскошных секретарш. Если кровати для отдыха, то узкие, с жесткой лежанкой и обязательно разборные, чтобы можно было их перетащить в любое место, в любую следующую минуту.
Из предметов роскоши — только телевизоры в комнатах отдыха и бильярд в сауне. Все остальное пространство занимали оружие, средства связи, амуниция и спецснаряжение. И шкафы, ящики и хранилища для оружия, средств связи, амуниции и спецснаряжения.
— Крепко ты здесь обосновался! — каждый раз удивлялся, бывая в хозяйстве Зубанова, Хозяин. — Тебя тут пушкой не вышибешь!
— Смотря какого калибра будет пушка. Хотя пушки как раз и не будет.
— А что будет?
— По всей видимости, снайперская винтовка. Для вас.
— Спасибо на добром слове.
— И налоговый инспектор, судебный исполнитель и следователь прокуратуры — для нас. Мы ведь не стенами этими от окружающего мира прикрыты. Вернее, в гораздо меньшей степени стенами.
— Это верно. Пока я жив, они сюда не сунутся. А когда нет — то хоть и с пушкой. Так что ты меня как следует охраняй, полковник. Потому как у тебя в том прямой резон имеется.
— Охраняю. Как могу.
— Это я уже заметил. И все заметили, — усмехнулся Хозяин, кивнув на трех молодцов, нависающих над его плечами. — Они, я тебе скажу, полный фурор произвели.
Новые телохранители были полутяжами-борцами.
Которые остались без борьбы. О чем теперь совершенно не сожалели. Полутяжи были очень эффектны внешне и совершенно бесполезны по сути. Вся их польза была в объемах. Которые оставляли мало шансов протиснуться к Хозяину злоумышленнику и в какой-то степени даже пуле, выпущенной снайпером, так как перекрывали все подходы своими телесами. Короче, телохранители были не более, чем ширмой, назначенной привлекать взоры и принимать в себя пули. Большим и сильным пушечным мясом.