Ловушка для героев, стр. 41
— Это, конечно, верно… Только как к таким мерам, в смысле раненых, отнесется личный состав? Они же еще салабоны. С детскими иллюзиями в голове…
— Нормально отнесутся. Как к приказу. Который не имеют права не выполнить. Зато потом имеют право обжаловать. Сколько их душе угодно. Давай решайся…
Командир поглядел на своих бойцов, которые суетились вокруг вертолетов, потерпевшего аварию самолета и раненых товарищей. Больше всего возле раненых товарищей…
Нет, однозначные решения здесь не пройдут…
— Сделаем так. Насчет американцев я согласен. Тащить их на побережье, тем более на лодку — резонов нет. Нас не поймут. Оставлять в качестве свидетелей — тем более. Хочешь не хочешь, придется этот вопрос решать… хирургически. Что касается убитых и раненых, то, боюсь, того, что ты предлагаешь, бойцы нам сделать не позволят. Особенно сейчас, когда они разгорячены боем. Боюсь, они обжалуют этот приказ на месте.
— И что тогда?
— Предлагаю компромиссный вариант. Сегодня в ночь делаем максимальный рывок. В сторону. Например, вот в эти отроги. Чтобы оторваться от возможного преследования. И запутать следы. Наших погибших и раненых несем с собой. Американцы несут. Они парни здоровые, километров шестьдесят, думаю, выдержат. Ну и наши бойцы им, конечно, помогут…
— Наши-то зачем?
— Затем, чтобы устали. И прочувствовали, что такое тащить восемьдесят килограммов живого, а тем более мертвого веса по джунглям. А когда бойцы утомятся, когда посмотрят, как их раненые товарищи мучаются, осознают всю бесперспективность такого передвижения, мы предложим им единственно возможный выход. Тогда уже единственно возможный. Который уже не вызовет бурных протестов… Кроме того, чем захоронение будет дальше, тем будет спокойней. Всем.
— А американцы?
— Американцев оставим там же. В конце концов, не всегда же партизаны вершат свой скорый суд непосредственно на месте боя. Иногда и вдали от него. Например, использовав пленных в качестве носильщиков для переноса добытых трофеев. Подбросим их куда-нибудь поближе к деревне, чтобы легче было обнаружить. Шумнем для верности. Натопчем фальшивое направление… А потом, освободившись от груза, наверстаем километры. Если американцы и продолжат поиск партизан, то совершенно не в той стороне, куда мы уйдем.
— И все же я бы лучше обделал это дело на месте…
— Не получится на месте. Не дадут. Думаю, не дадут.
— Могут не дать… Эти могут… Надо было идти с «ветеранами». Не пришлось бы сейчас решать пионерские задачки. Не пришлось бы мозги парить!
— Кто ж знал, что все так обернется. Разговор шел только о транспортной задаче. О том, чтобы дойти, найти, забрать и доставить. А тут эти на нашу и на свою голову прилетели…
— Это точно — на голову. Ладно, согласен. Другого выхода все равно нет. Говори, что делать.
— Тогда так, ты контролируешь «уборку», я подготовку к переходу. Выход через пятнадцать минут.
— Есть, командир…
Совещание было закончено. Судьбы личного состава были решены…
— Как с приборкой? — спросил уборщиков «замок».
— Нормально, товарищ капитан! Оружие, обрывки обмундирования, снаряжение… Кроме гильз и пуль — все.
— Гильзы и пули не в счет. У вьетнамцев найдется не один «АКМ». Куда сложили мусор?
Все предметы, которые хоть как-то могли навести на мысль о присутствии в данной местности кого-то, кроме американцев и вьетнамцев, были собраны в две расстеленные на земле плащ-палатки.
— Уверены, что ничего не пропустили?
— Уверены.
— А это, — показал капитан пальцем на случайный окурок.
— Это же только окурок.
— Папиросы!
— Ну да, папиросы.
— Американцы папирос не курят! И не сминают их гильзы подобным специфическим образом. По этому окурку они могут опознать нас как по визитной карточке. Тоже мне разведчики…
Уборщики виновато пожали плечами.
— Приказываю немедленно опросить весь личный состав — кто где курил, где бросал спички или терял какие-нибудь предметы. Кто где справлял нужду и чем подтирался. И если там вдруг отыщется клочок нашей газеты… Кроме того, проверьте наличие снаряжения и личных вещей. В том числе в карманах. И осмотрите еще раз местность. На все — десять минут! На одиннадцатой вас буду инспектировать не я. Вас будут инспектировать янки. Все ясно?
— Так точно, товарищ капитан.
— Тогда действуйте. И не забудьте запаковать мусор.
— Мы понесем его с собой?
— Мы все свое носим с собой! Как тот цыган…
Глава 26
Раненых положили на импровизированные носилки. Чтобы они не кричали, вкололи по шприцу-тюбику промедола.
— Сколько у нас времени?
— Часа четыре-пять. Как минимум. Полтора лету туда, объяснение на месте с начальством, получение вышестоящего «добра» на преследование, сбор поисковой группы, согласование плана операции, полтора часа лета обратно. Это если все гладко пойдет. Если будет из кого собирать группу, если найдутся подготовленные к взлету «вертушки» с полными баками горючки, если пилоты тех «вертушек» будут способны сесть за штурвал после празднования вчерашних именин…
— Ты думаешь, у них так же, как у нас?
— У всех одинаково. Все отлично стреляют на стрельбище и безукоризненно проводят планово-показательные операции на знакомых, как собственная ладонь, полигонах. А чуть доходит дело до внеплановых авралов, то сразу или горючки нет, или боеприпасов не завезли, или тот командир, что нужен, в стельку пьян, или подразделение, которым он должен командовать, в полном составе ушло в самоход. Чем их бардак может отличаться от нашего? Они этой встречи тоже не ожидали. И к мгновенным реакциям на нее не готовились…
Так что имею основания предполагать, что для организации погони им понадобится не четыре-пять, а минимум десять — двенадцать часов. Если говорить не о взводе пехоты и двух-трех подвернувшихся под горячую руку вертолетах, а о масштабной поисковой операции.
— Десять это даже много…
— Десять это в самый раз!
— Тогда поступим следующим образом, — сказал командир, раскладывая на планшете карту. — Группа из трех бойцов совершает суточный марш-бросок вот в этом направлении, обеспечивая своим фальш-отходом прикрытие основной колонне. Достигнув точки поворота, где-то вот здесь, они изменяют линию маршрута на сто восемьдесят градусов, возвращаются по своим следам назад километров на десять-пятнадцать, затем отрываются и двигаются вот сюда, где соединяются с сидящим в засаде дозором основной маршрутной группы. Дозор убеждается, что группа отвлечения не притащила за собой «хвост» и ведет их к нам. Через тридцать пять — тридцать шесть часов мы снова будем вместе и направимся к точке эвакуации. Замечания, дополнения есть?
— А если встреча не состоится?
— Основная маршрутная группа выжидает дополнительный час, после чего выходит к точке эвакуации самостоятельно. Туда же должны прибыть опоздавшие.
— Если фальш-группа по каким-то причинам не сможет оторваться от преследования?
— В случае, если группа прикрытия не сможет оторваться от противника, она уводит его вот в этот район, мотает сколько возможно, в конце концов обрубает хвосты и далее пытается выбираться самостоятельно, согласно схеме аварийной эвакуации.
— А если не обрубает?
— При полной невозможности отрыва от противника, равно как при прямом контакте с ним — группа самоликвидируется. В полном составе.
— Кого ты хочешь назначить командиром группы?
— Хочу… тебя.
— Чтобы быть уверенным в самоликвидации?
— Чтобы быть уверенным…
— Ладно, добро, — согласился «замок». — Кто остается вместо меня?
— Капитан Кудряшов.
— Не самый сладкий сахар — но сойдет. Все равно все одинаковы. Все на одно лицо, что твой сапог. Все равно все полные салаги, хоть и капитаны. Все с мамкиным молоком на губах.
— После сегодняшнего не такие уж и салаги…
— Такие же… Только теперь испуганные салаги!
— Не ворчи…
— Не ворчу. Кто пойдет со мной?