Ловушка для героев, стр. 18
— Да! Сэр!
— Не слышу! Вы что, проглотили ком земли?
— Да! Сэр!
— Громче!
— Да!!! Сэр!!!
— Вот теперь слышу. Капрал Джонстон!
— Да! Сэр!
— Вернитесь к началу дистанции и пройдите ее вновь. Только уже как положено. Как положено «зеленому берету»! Вы меня поняли?
— Да! Сэр!
Чтоб ему сдохнуть!
И снова: колючка, блиндаж, болото… Второй раз. И почти наверняка третий. А завтра четвертый и пятый! А послезавтра…
Господи, где тот милый сержант, из-за которого он записался добровольцем в «зеленые береты»? Где он, образец доброты и сострадания! В сравнении с которым всякий нынешний «зеленый» командир — исчадие ада, пожирающее младенцев! Где тот сержант? Найдите его и поцелуйте ему от меня… задницу! Чтоб его разорвало! Кабы не он, можно было служить в той части до второго пришествия! И в ус не дуть. И ходить в бар с девочками-связистками…
Какой дьявол подтолкнул его руку, поставившую роспись под вербовочным контрактом? Вырвать эту руку с корнем! Разрубить. И по кускам сбросить в самую глубокую пропасть Большого каньона…
— Капрал Джонстон!
— Я! Сэр!
— На этот раз вы опоздали на шесть секунд! Что на две секунды больше, чем в первый раз! Вы не хотите служить, капрал?
— Я устал. Сэр!
— Что? Что вы сказали? Я не услышал.
— Я устал! Сэр!
— Я не понимаю. Я не знаю такого слова. Такого слова нет в лексиконе «зеленых беретов». Повторите его еще раз, капрал. Чтобы я запомнил.
— Я попробую еще один раз, сэр! И думаю, смогу улучшить свой результат!
— Вот теперь я слышу. И понимаю, что вы хотите сказать. Действуйте, капрал. И помните, что вы «берет», а не кукурузная размазня! Вы согласны?
— Да! Сэр!
— Не слышу!
— Да! Сэр!
— Да! Сэр!
— Да! Сэр!…
Чтоб вам всем лопнуть с вашим дурацким головным убором! Который ничуть не лучше обыкновенной соломенной шляпы…
— Береты… на-а-а-деть! На знамя… смир-р-рна!
— Поздравляю вас с окончанием учебного курса! Вы славно потрудились, мальчики. Вы смогли сделать то, что до вас не мог сделать никто! Вы прошли полосу препятствий на полторы секунды быстрее, чем ваши предшественники. Вы установили новый рекорд нашего учебного подразделения. Вы молодцы, парни! Вы настоящие «зеленые береты»!
— Спасибо! Сэр!
— Теперь вам предстоит разойтись по частям. Я не знаю, кто из вас куда попадет. Наши парни служат везде. От Аляски до Антарктики. Но я знаю, что, куда бы вы ни попали, вы не посрамите честь «зеленого берета». И я очень не завидую тому противнику, что встанет на вашем пути…
— Спасибо! Сэр!
— Джон Стиллер.
— Я! Сэр!
— Команда 617. Майкл Глиони.
— Я! Сэр!
— Команда 617. Джозеф Питтерсон!
— Я! Сэр!
— В распоряжение командира учебки.
— Вильям Баккет.
— Я! Сэр!
— Команда 617.
— Майкл Джонстон.
— Я! Сэр!
— Команда 617.
— Есть!.. А что это за команда? Сэр?
— Это не команда, мальчик. Это Вьетнам!
Глава 16
В мятежную деревню входили с трех сторон. Это лучше всего, если не хочешь потерять половину личного состава. Это как когда берешь в клещи заведомо более сильного противника. Например, после танцев, где он попытался закадрить чужую девчонку. Один подходит с правой стороны и вцепляется в правую руку, другой с левой и хватается за левую, а третий бьет прямым в нос. Без боязни получить сдачи. Или лупит сзади, под коленки, чтобы противник упал и его можно было от души потоптать ногами.
Таким приемом Стив Глэб со своими пацанами завалили немало бугаев, бывших чуть не на две головы выше их. Даже если они были кадетами расположенного поблизости военного училища. А потом с кадетами — гражданских раздолбаев, когда он сам стал учиться в том училище.
Стив знал толк в уличных потасовках. Он умел драться. Жестоко, а если надо, то и подло. Если надо для победы. Когда хочешь остаться цел, о кодексе джентльмена лучше забыть. Дурак тот, кто соглашается не использовать удары ниже пояса при кулачном выяснении отношений. Но трижды дурак, когда верит, что Противник будет этому соглашению следовать.
Стив бил ниже пояса. Сразу. После закрепленной рукопожатием договоренности. Пока не получил разрешенный удар в скулу. Пока еще был способен добить поверженного врага. И поэтому Стив побеждал. Практически всегда. И потому оставался цел, несмотря на то, что за ним тянулись десятки, если не сотни самых жестоких разборок. И в детстве. И в юности. И в колледже, где приходилось отстаивать свое право на привилегии.
Когда Стив получил первое звание и первых, в свое полное командирское распоряжение подчиненных, он перестал задирать заведомо сильных противников. Но стал использовать полученные им в юности приемы кулачных выяснений отношений для достижения в своем подразделении надлежащего уровня воинской дисциплины, чинопочитания и добросовестного отношения к служебным обязанностям. Бил он не всегда, только когда был уверен, что военнослужащий не побежит жаловаться. Когда у того военнослужащего у самого рыльце было в пушку.
Подразделение Стива всегда числилось на хорошем счету. Оно быстрее всех пробегало полосу препятствий, лучше всех стреляло, дольше всех отжималось, ровнее всех держало парадный строй, меньше всех имело дисциплинарных взысканий и чрезвычайных происшествий Правда, из его подразделения бойцы чаще, чем из всех прочих, подавали прошения об увольнении из армии или переводе в другие рода войск. Но это никак не отражалось на боевой выучке и духе оставшихся.
В послужной карточке Стива графа «Взыскания» была всегда самая чистая. Стерильно чистая В отличие от другой, где в верхнем правом углу было написано «Благодарности». И все же, несмотря на его безупречное личное дело и успехи в боевой учебе, командование его не любило и всегда предлагало самые тяжелые и бесперспективные, с точки зрения продвижения по службе, работы.
Стив терпел, но начинал догадываться, что военной карьеры ему не сделать.
Однажды поздно вечером, возвращаясь домой, он встретил командира части, находящегося в изрядном подпитии по поводу дня рождения своей жены. Командир был пьян и был в гражданской одежде, хотя и на территории части.
— Стив Глэб, — сказал командир, взяв его за пуговицу и приблизив его лицо к самому своему лицу. — Вам никогда не получить роты. Можете не надеяться. Никогда! Пока я буду здесь командиром.
— Почему? Сэр? — спросил Стив.
— Потому что вы дерьмо, Стив. Хороший офицер, но дерьмо! Полное дерьмо! И я никогда не подпишу документы на ваше назначение. Но я с удовольствием подпишу ваш рапорт об отставке или о переводе в другую часть. Например, по состоянию здоровья. С удовольствием подпишу! Вы поняли меня, Стив?
— Да, сэр!
— Тогда идите. И, пожалуйста, не попадайтесь мне больше на глаза в такой замечательный день. Иначе меня может стошнить…
— Есть! Сэр!
Командир, покачиваясь и напевая под нос какую-то песню, пошел дальше, а Стив остался стоять. Он стоял недолго. Может быть, секунд сорок. Эти сорок секунд понадобились ему, чтобы понять, что его поставили на место. Грубо и бесцеремонно. Как когда-то на танцах уверенные в своей безнаказанности кадеты хилого на вид местного юношу. Его поставили на место, не думая о последствиях.
Стив прошел вперед десять шагов, свернул за угол, обежал здание и, встав в кустах, стал ожидать перепившего на именинах своей жены командира. Который не мог пройти другой дорогой.
— «Где ты, моя голубка, я буду ждать тебя всю жизнь… — что-то такое невразумительное пел приближающийся командир. Потом он вздохнул, остановился, сошел с дорожки в траву и расстегнул ширинку. — Где ж ты, моя голубка-а-а…»
Стив снял китель, вывернул его наружу, снова надел. И поднял воротник. Теперь он не напоминал офицера. И не напоминал себя.
— Ты кто? — удивленно спросил опорожняющий мочевой пузырь командир, заметив неопределенного вида фигуру, выдвигающуюся из темноты. — А ну встать смирно и доложить, кто ты есть такой…