Козырной стрелок, стр. 87
— Срок пребывания?
— Три месяца.
Начальник добавил своего тестя.
— Я бы попросил вас увеличить заявку до шести человек. Это значительно облегчит оформление документов и позволит мне не выходить за лимит пяти тысяч долларов.
— Одной тысячи!
— Чего одной?
— Одной тысячи долларов за каждый паспорт.
— Но...
— Если «но», то тогда я заявлю только двух человек. Потому что еще четыре мне без надобности.
— Хорошо — две тысячи. Потому что меньше...
— Одна! Или я подам рапорт на творящиеся в вашем отделе безобразия в Гринпис. Раз наш отдел внутреннего контроля не работает.
— Почему... Почему в Гринпис?
— Чтобы очистить окружающую среду. От сора. И лично выйду на уборку. Причем не о лопатой. И не с метлой. А с тем, чем привык чистить...
— Хорошо. Одна. Если шесть заявок. Итого с вас две штуки. Предоплатой.
— Только после получения.
— Это невозможно.
— Возможно. У нас все возможно. А я тебе за это, через месяц, когда буду проводить операцию на Канарах, обещаю расширить группу до пятнадцати человек.
— Точно?
— Точно! Нам там пару деятелей убрать надо.
— Тогда не беспокойтесь. Я сделаю все, что от меня зависит...
Генерал покинул отдел виз и отправился в финансовый отдел выбивать командировочные.
— Так дела не делаются, чтобы в одну неделю! О выезде за границу надо предупреждать заранее! — покачал головой начфинотдела. — Где я вам валюту возьму?
— В сейфе.
— В сейфе пусто. Мы давно выбрали отпущенные нам лимиты. Вы же понимаете, что по приоритету финансового обеспечения Безопасность теперь стоит ниже любого городского управления недвижимостью...
— Тогда в банке.
— Банки просто так наличную валюту не выдают. У них долговые обязательства, юридические лица, вкладчики. И всем нужна валюта. К сожалению, наше ведомство обслуживается по остаточному принципу...
— Сколько?
— Что сколько?
— Сколько надо дать банку, чтобы у него появилась валюта?
— Десять процентов от получаемой суммы. И двадцать, если в течение двух дней.
— Я согласен. Хотя и не согласен...
Начфинотдела позвонил начальнику визового отдела.
— Ко мне приходил генерал Трофимов.
— Знаю.
— Он просил деньги для выезда группы из двух человек для выполнения боевого задания в Европе.
— Из шести человек. Всего из шести.
— Тогда из десяти человек.
— Из десяти много. Я переберу все лимиты.
— Ладно, из восьми.
— Вы и ваша жена?
— Да, как всегда.
— Тогда я оформлю вас агентами «наружки». Как в прошлый раз.
— Но у агента «наружки»-самые маленькие командировочные!
— Других возможностей, увы, нет. Все вакансии заполнены. Может быть, в следующий раз...
— До чего докатились! — возмущался генерал, вернувшись в свой кабинет. — Не Безопасность — купеческая лавка! Все выдавливают деньги или встречные услуги! Как будто это на до мне!
— Мне тоже, чтобы нормальные патроны получить, пришлось кладовщику литр спирта ставить, — пожаловался май ор Проскурин.
— В каком смысле нормальные? А ненормальные патроны какие?
— Двадцатого года хранения в неотапливаемом, с дырявой крышей складе. Или помятая при транспортировке некондиция. Которая в ствол не лезет. Ведь у меня в накладной написано патроны. Просто патроны. Какие я получу, зависит от кладовщика. А благосклонность кладовщика зависит от литра спирта.
— Сволочи! — согласился генерал. — Раньше такого не было. И быть не могло! Раньше, когда они дрались со всем миром, им была нужна Безопасность. Теперь, когда они продаются всему миру, им нужно, чтобы мы превратились по уровню дисциплины и отношению к делу в жилконтору. С продажными слесарями. В общем, учитывая имеющиеся в стране и нашей организации тенденции, с тебя штука баксов.
— За что?
— За паспорт и визу.
— Тогда с вас — литр спирта. За патроны...
Глава 61
— Ваш паспорт! — попросил пограничник.
Иванов молча подал паспорт. И подал справку, где было написано, что он глухонемой председатель глухонемого общества.
— Вам туда, — показал пограничник. Иванов прошел к таможенной стойке.
— У вас нет запрещенных к вывозу предметов?
Иван Иванович протянул заранее заполненную декларацию. И протянул справку.
— Так вы глухонемой? — все понял таможенник. Да! — хотел ответить Иван Иванович. Но ему помешал зажатый между зубов шарик. Который ему велел держать майор Проскурин, чтобы он случайно не проговорился.
— М-м-мы, — ответил Иванов. Таможенник показал на туннель, ведущий в самолет. Иван Иванович сел в самолет. Не Аэрофлота. И впервые в жизни полетел за границу. Будучи американцем.
— What would you like to drink? — спросила стюардесса. Иванов протянул справку о том, что он глухонемой. Стюардесса извинилась и предложила меню.
Иван Иванович отвернулся и сделал вид, что уснул. Чтобы не проснуться до самого аэропорта посадки.
Выйдя из аэропорта, Иван Иванович взял такси и назвал выученный наизусть адрес.
— We've arrived, — сказал таксист и остановился перед овощной лавкой.
Иван Иванович открыл дверь. За минуту до назначенного времени.
— Ай вонт ту бай репу. Плиз, — сказал Иван Иванович продавцу заученную фразу пароля.
Репа и время прихода гарантировали от совпадения пароля с просьбой случайного покупателя.
Продавец кивнул, вышел в подсобку и вынес объемистую спортивную сумку.
В сумке был «дипломат» с винтовкой, боеприпасы, бинокль, пицца, жевательная резинка и термос с горячим кофе. Американцы умели заботиться о нужных им кадрах.
— Сенкью, — поблагодарил Иванов и вышел из лавки.
От лавки и до порога отеля его путь был расписан по минутам и метрам. Вначале американцами. Потом майором Проскуриным. Потом распечаткой, снятой с принтера в справочной вокзала.
Платформа... Время отправления... Поезд до станции... Платформа... Время отправления... Поезд до станции... Платформа...
И так вплоть до служебного входа в отель.
Иван Иванович открыл дверь и зашел внутрь. На вешалке, висели фирменные куртка, штаны и кепка. Куртка, штаны и кепка были впору. Дверь 97-го номера тоже была открыта. И ключ висел сзади на ручке.
«Как это они так могут? — удивился Иван Иванович. — Чтобы куртка по размеру и двери открыты, когда обещали? Чудеса!»
Иван Иванович привык, что одежда не впору даже в фирменном магазине мужской одежды, в который не попасть, потому что дверь закрыта, несмотря на четверть часа назад закончившийся перерыв, из-за того, что туда завозят свежее баночное пиво, водку и диетические яйца для продуктового отдела, открытого в отделе женского белья.
Иван Иванович, не включая свет, прошел в спальню. Темно не было, потому что в окна подсвечивали разноцветные всполохи неоновой рекламы. О которой его предупреждали, когда предупреждали о том, чтобы не включать свет.
В спальне Ивану Ивановичу надлежало, борясь со сном, ждать утра. Долго ждать. До девяти часов утра...
Что было не самым худшим времяпрепровождением. Потому что с соседнего здания, по задней стене отеля, цепляясь за выступы старинной кладки и тихо матерясь на хорошем русском языке, карабкался на крышу еще один человек. Точно с таким же чемоданчиком, какой был у Иванова. Ему предстояло всю ночь пролежать на крыше, под проливным дождем, лежа животом в луже, над номером, где, сидя на кровати, в тепле и уюте, дремал Иванов. А утром...
Утром, часов в семь, Иван Иванович услышал какой-то шум возле двери в номер. И услышал, как дверь открылась.
— Заходи! — сказал мужской голос на иностранном языке. Который Иванов не понял, но понял, что сейчас его застанут в спальне с чемоданом на коленях. Хотя обещали, что никто его не потревожит.
В комнате зашуршали шаги.
Иван Иванович испуганно оглянулся по сторонам. И увидел дверцы. Стенного шкафа. Больше прятаться было негде. Он на цыпочках прошел к шкафу, медленно, чтобы избежать скрипа, открыл дверцу, шагнул в непроницаемую, пахнущую пылью и одеждой темноту и закрыл за собой дверцу.