Бомба для братвы, стр. 62

Представителя его высочества шейха и еще одной какой-то неназванной средневосточной страны долго ждать не заставили. Всего три дня. Три дня — пустяк. Он был готов терпеть и дольше. Потому что требуемый ему товар того стоил. Этот товар стоил гораздо большего, чем трехдневное, трехнедельное или трехмесячное ожидание одного отдельно взятого человека.

— Я от Степана Михайловича. Он передал, что вы просили с вами встретиться, — сказал зашедший в номер незнакомец. — Он не ошибся?

— Нет, не ошибся. Я действительно хотел встретиться. С кем-то из тех, кто способен разрешить мою проблему. Если вы, конечно, в курсе моей проблемы.

— Я в курсе вашей проблемы. И готов ее с вами обсудить. Не здесь. Если вы не против, я хочу предложить вам совершить небольшую прогулку по городу. Машина внизу...

Водителя в машине не было. За рулем сидел сам незнакомец. Что настраивало на самый приватный разговор.

— Я вас слушаю, — сказал незнакомец, поворачивая в замке ключ зажигания.

— Дело в том, что одна страна, которую я пока не хочу называть, заинтересована в приобретении оружия. Вы знаете, какого оружия.

Незнакомец согласно кивнул.

— Я не уполномочен обсуждать политические, военные, правовые или нравственные вопросы приобретения и использования данного вида оружия. Моя задача выяснить принципиальные возможности его приобретения. Я бизнесмен и хочу разговаривать на языке бизнеса.

— Согласен. Дело продавца продавать товар, а не обсуждать, как и где его должен использовать покупатель. Мы не можем отвечать за действия каждого покупателя. Приобретенным в магазине столовым ножом можно тоже убить. А можно нарезать колбасу. С продавцом, продавшим нож, не обязаны делиться нарезанной с его помощью колбасой. Но точно так же нельзя привлекать продавца за убийство, совершенное этим ножом.

— Примерно так же рассуждали люди, пославшие меня сюда. Меня просили найти продавцов требуемого товара и обещали за это определенный процент с суммы сделки. Поэтому я заинтересован в сделке и не заинтересован вникать в проблемы ни продавца, ни покупателя. Кто и откуда достает товар и как его использует впоследствии, меня не интересует. Меня интересует сделка. В чистом виде.

Общие позиции по отношению к торговой и торгово-посреднической деятельности были определены.

Теперь можно было переходить непосредственно к делу.

Первым к делу перешел продавец.

— Прошу понять меня правильно, но ведение подобного рода переговоров требует абсолютного доверия сторон. Мы бы хотели быть уверены, что вы представляете интересы именно того покупателя, на которого ссылаетесь.

— Я понимаю ваши опасения. Но согласитесь, что при ведении подобного рода переговоров уполномочивший меня покупатель не может предоставить никаких письменных, подтверждающих его участие в данном деле документов. На карту поставлено слишком многое. Мой покупатель не может рисковать своей политической репутацией. Разговор идет об изделии, торговые операции с которым не поощряются мировым сообществом. Любой документ может стоить стране, которую я представляю, очень больших неприятностей.

— Но как в таком случае мы можем убедиться в вашей по отношению к нам лояльности? И в серьезности ваших намерений?

— Например, по прошлой, которой мы были взаимно удовлетворены, сделке. Или вы думаете, что УВД ради того, чтобы убедить вас в моей платежеспособности, рискнуло бы такой немалой суммой денег? Ведь их могло хватить на полугодовое содержание милицейского гарнизона среднего российского города. Причем рискнуть без гарантии, что деньги не будут просто выброшены на ветер. Если бы я представлял интересы УВД или Безопасности, а не того, кого представляю, вы были бы арестованы еще тогда, при первой сделке, со всеми необходимыми доказательствами на руках — с товаром и заранее помеченными деньгами, и вы бы давно уже сидели в следственном изоляторе, а не в этой машине. Первая сделка выступает гарантом второй.

— Здесь вы, возможно, правы. Ни милиция, ни Безопасность не могут рисковать такими деньгами. И найти такие деньги тоже не могут. Я думаю, что в первый раз вы действительно представляли интересы того, для кого покупали товар. Но что делать в этот раз?

— Попробовать поверить друг другу. Тем более что речь идет пока лишь о предварительных переговорах. В дальнейшем вы будете иметь возможность познакомиться с покупателем лично, получив приглашение в его или любую другую страну. Такой выход из положения вас устраивает?

— Такой — устраивает.

— Но до того, как вы сами понимаете, я должен убедить покупателя в реальности ваших возможностей По данному виду товара. В том, что интересующие изделия доступны вам.

— Но ведь вы обратились именно к нам?

— Да. Потому что я был вашим клиентом. Потому что узнал вашу фирму с самой лучшей стороны и поверил в ваши возможности. Что, впрочем, не исключает моих поисков по другим направлениям.

— Это понятно.

— И естественно. Если говорить о здоровой конкуренции.

— А вы не пробовали поискать требуемый вам товар в других странах?

— Мои заказчики отсматривали возможность поиска товара в других странах. Но их слишком мало. Их всего пять. Три отпадают сразу. Потому что законопослушны. И сыты. Их чиновникам не нужны деньги за счет риска потери свободы и положения. Остается две. Вы и Китай. В Китае изделий данного класса мало. Но, главное, в Китае не церемонятся с бизнесменами, покушающимися на вооружение, которого им самим не хватает. Их расстреливают. Поставив на колени. Из карабина в затылок. В одной компании со всеми, кто был в этой торговой операции задействован. Без оглядки на их должности, звания и связи. Китай — централизованное государство. В Китае очень трудно с подобного рода бизнесом.

С подобного рода бизнесом легко у вас, потому что вы — страна безвременья. Еще не законопослушны. Но уже не централизованы. В вашей стране нет хозяина. И нет закона. И поэтому все продается и покупается.

Покупается теми, кому нужен товар. И продается теми, кому нужны деньги. Мои заказчики выбрали вас.