Бомба для братвы, стр. 35

Командир шестого отдела ГРУ полковник Трофимов отсматривал очередную сводку случившихся в армии происшествий за истекшую календарную неделю.

Отслеживание внутренних армейских неурядиц официально не входило в прямые обязанности подчиненного ему шестого отдела. Но, с другой стороны, исполнения прямых обязанностей с шестого отдела уже тоже почти не требовали. По причине реорганизации армии, утраты прежнего вероятного противника и отсутствия полноценного субсидирования. Но зато требовали много чего прочего. Что не требовало выделения дополнительных средств и штатных единиц.

С некоторых пор на разведку навешали всех собак, — которых умудрились с себя посбрасывать все прочие ведомства. С некоторых пор разведка утратила свои элитные, неприкасаемые позиции, и всяк, кому не лень чуть не каждую неделю специальным приказом передавал ей чужие обязанности,

Оттого и приходилось теперь прочитывать еженедельные сводки происшествий с целью «непропущения» имевших место и угрожающих внутренней безопасности и снижению авторитета армии фактов.

Полковник Трофимов надел очки и стал читать распечатанные на принтере страницы.

Согласно информации, присланной командованием с мест, войска пили, ссорились с местным мужским населением, насиловали местное женское население, мародерствовали по огородам местного пожилого населения, дрались между собой, угнетали солдат первого года службы, вешались, сбегали из караулов, прихватив с собой автоматы Калашникова, допускали пожары, порчу автотранспорта и другого казенного имущества, совершали наезды на прохожих и гражданский автотранспорт и прочее. В общем, все было относительно спокойно. Как всегда. В пределах разрешенных и повторяющихся из месяца в месяц процентов.

Отдельно по самоволкам.

Отдельно по самострелам.

Отдельно по убийствам.

Отдельно по изнасилованиям.

Отдельно по несчастным случаям и прочее.

Ничего интересного для военной разведки.

Кроме разве происшествия в в/ч 67235, где была обнаружена пропажа со складов танковых и артиллерийских снарядов. Дело совершенно смутное. Завскладом утверждает, что снаряды были выписаны и переданы в войска согласно представленной им накладной. Но при проводке по отчетам в графе «количество» была проставлена и проведена по прочим документам неверная цифра. Созданная на месте комиссия, напротив, считает, что кладовщик означенные боеприпасы потерял с подотчета в период хранения. А накладную подделал с целью сокрытия факта пропажи.

Хотя непонятно, зачем ему могли понадобиться снаряды к танковым и полевым орудиям? Это же не солдатские бушлаты, не котелки, не запасные двигатели к автомобилям «ГАЗ», «ЗИЛ», не масло из солдатской столовой, которые можно загнать по сходной цене местному населению. И даже не пистолеты и не гранаты, имеющие устойчивый спрос в криминальных структурах.

Пистолеты и гранаты воруют часто. Настолько часто, что военная разведка перестала обращать на подобные факты внимание, оставляя их на совести военных следователей и прокуратуры. Это раньше из-за дюжины пропавших автоматов поднимали на уши всех и вся. И рыли землю на пять метров вглубь, пока не находили. Те времена давно миновали. И стрелковое вооружение из армии уходило ящиками. Но вот снаряды...

Скорее всего это действительно была путаница в учетных документах. Или интриги местных работников, освобождающих под своих родственников теплые складские места. Скорее всего так оно и есть... А если нет?

Полковник Трофимов пожалел, что отсматривал сегодня сводку происшествий. Если бы он ее не отсматривал или, к примеру, пробежал мельком, то он бы данный факт не углядел. И имел бы полное моральное право о нем не думать. Но он его углядел. И делать вид, что его как бы не было, уже не мог. Как профессионал не мог. Как человек, который всю жизнь за второстепенными на первый взгляд событиями ищет их второй, более глубинный смысл.

Полковник Трофимов поднял трубку и набрал номер подразделения ГРУ, дислоцированного в области, где имело место быть происшествие со снарядами.

— Здоров, майор, — сказал он. — Ты сводки происшествий по своему округу отсматриваешь? Ну, значит, о пропаже снарядов знаешь. Знаешь? Тогда так, не в службу, а в дружбу, потряси там этого прапора. На предмет криминала. Я понимаю, что не совсем наше дело. Хотя, с другой стороны, и наше. Понимаю, что людей нет. Что зарез. Я все понимаю. Но я же тебя не следствие прошу проводить. А только легонечко пощупать, что почем. На предмет злого умысла. Все-таки снаряды. Может, их местное население по избам растащило, чтобы рыбу глушить? Или дурак какой; чтобы бабу свою гулящую подорвать? Тогда наше дело сторона. Тогда это дело прокуратуры и милиции. А если кто-нибудь эти снаряды надумал под полотно железнодорожное подсунуть? С террористическими целями. Toгда с нас с тобой потом спросят. Почему не углядели?! Почему не предупредили? Вернее, они с меня спросят, а я с тебя. Понял? Ну, тогда действуй.

Полковник положил трубку и успокоился. И забыл о снарядах. Потому что в традициях армии вовремя перевел стрелки потенциальной угрозы с себя на ближнего. На случай, если это дело вдруг перерастет в скандал и каким-нибудь боком зацепит их отдел. Теперь, если что, он чист. Он отдал приказ на места. А если там не углядели, не проверили, не разобрались, то это их проблемы. А значит, уже не его.

Давай, майор. Крутись, майор. Демонстрируй свое усердие и выучку...