Волчья верность, стр. 53

И пошел убивать.

Смерть настоящего убийцы будет полезна для Гуго.

Ниторэй. Большое государство к северу от Миатьерры. Столица – Орен. Красивый город, большой, пестрый и шумный. Очень разный, слегка сумасшедший, похожий временами на живой музей под открытым небом. Взгляд постоянно останавливается на чем-нибудь: то на неожиданной посреди людной улицы вычурной чаше фонтана, то на узорах кованых решеток, оплетенных цветущей лианой, то на скульптурах – мраморных, бронзовых, даже серебряных, встречающихся где угодно: под кроной мощного платана, в арке мрачного правительственного здания, на ажурной скамье в сквере или у остановки анлэтха.

Орен. Странно… Катрин и Хильда, обе любят Орен. Обе знают его. Катрин как будто считала Орен своей собственностью, своим открытием, которым хотела поделиться с Гуго и с Тиром. Ей нравилось гулять здесь… и ей никогда не приходило в голову, что ее муж и сын с первого знакомства узнали город гораздо лучше. А они двое не спешили делиться тем, что видели. Не все в городах предназначено для человеческих глаз.

Катрин любила Орен глазами, не интересуясь его прошлым, не заглядывая в будущее, но радуясь всему, что считала красивым. Пожалуй, так она отдыхала, сначала от тяжелой учебы, потом – от работы, требующей постоянного напряжения мыслей.

А вот Хильда, Хильда знала об Орене все и еще немного. Последнее – благодаря возможности общаться с нестареющими, с теми, кто помнил Орен еще с тех времен, когда тот нельзя было даже назвать городом. Другая любовь. Совсем иначе проявляющиеся чувства. Но Хильда тоже любила гулять здесь и тоже брала с собой Гуго. Гуго и маленького Эльрика.

От этих прогулок было немало пользы, потому что знание истории в Саэти не было бесполезным грузом, и именно это знание добавила Хильда в интерфейс, с помощью которого Гуго учился управлять городами.

…Тир вышел на площадь перед королевским дворцом. Традиционно остановился перед великолепной конной статуей работы того же скульптора, что создал памятник Мечникам в Лонгви.

Статуя изображала Эльрика де Фокса. А также его монструозного коня, чудовищного орла и банального ворона. Всю компанию, в общем. Лонгвиец, он и здесь успел отметиться – спасал Ниторэй, причем неоднократно. То от эльфов, то от кертов, то от оскландцев.

И даже правил тут шесть лет. Регентом был при малолетнем короле. Угу. Наверное, именно поэтому на памятнике когда-то было написано: «Эльрику I, королю и спасителю Ниторэй».

Это Хильда рассказывала. Про надпись. И про то, что Лонгвиец был категорически против каких бы то ни было попыток хоть как-то его увековечить. Настолько против, что статуе угрожала реальная опасность навсегда исчезнуть с глаз людских. Статуи жителям столицы было жалко. Они напрягли мозги, и результатом раздумий стала новая надпись:

«Не Эльрику де Фоксу, без всякой признательности, от неблагодарных жителей Ниторэй».

Хороший город Орен. Непредсказуемый.

Нужного человека Тир отыскал в одном из многочисленных кафе. В зале, у зеркальной стены, рядом с высоким окном, из которого по традиции вынули на лето раму со стеклами, оставив лишь деревянную решетку, затянутую плющом.

Хорошее такое окно – отличный путь к отступлению.

Тир вошел в кафе и ненадолго замер на пороге. Как будто привыкая к полумраку.

На самом деле, позволяя тому, кого искал, увидеть себя.

Почувствовал всплеск чужого ужаса. Улыбнулся. Теперь человек, убийца, враг, утратил право на любое из этих определений. Кем бы он ни был полминуты назад, сейчас он стал жертвой. И сам признал это.

Теперь исчезнуть. И появиться уже возле столика. Между жертвой и хрупкой решеткой на окне. Путь к отступлению закрыт, человечек. Что ты сделаешь теперь? Побежишь в другую сторону? Будешь драться? Позовешь на помощь?

Развлечения не вышло: жертва замерла, то ли от страха, то ли от неожиданности. Ну ладно. Пускай. Так тоже неплохо – привлекает меньше внимания.

– Привет, – сказал Тир. Наклонился, заглядывая в светло-карие глаза. – Пойдем со мной.

В Миатьерру он вернулся утром. Как раз перед построением. Прибыл на летное поле одновременно с Эриком – болиды его величества и легата Старой Гвардии синхронно опустились на свои места в ангаре. Старогвардейцы уже ждали снаружи. И Падре, увидев командира, только головой покачал:

– Он опять кого-то зарезал! Суслик, когда ты успеваешь?

– А чем ему еще по ночам заниматься? – вступился Мал. – Бабы-то нет.

– Разговорчики! – рыкнул Тир. – Ваше величество, Старая Гвардия к полетам готова.

– Кто бы сомневался, – неуставно ответил Эрик. – Ладно, по машинам. Суслик, задержись.

Тир собирался доложить о том, что нашел и убил убийцу. Но не прямо с утра – на утро у него были другие планы. Хорошо, конечно, что Эрик снова нашел время полетать с ними, однако слишком уж это сегодня неожиданно.

– Наемник, значит, – подытожил Эрик, выслушав доклад.

– Так точно.

– И наниматели еще живы. Почему?

– Это касалось только Катрин и вашей матушки. Их дела – их проблемы.

Убийцу нанял один из финансовых домов Саронта. Физическое устранение конкурентов для саронтцев – обычное дело. Интриги, удар мечом или выстрел из арбалета: в важных делах хороши все средства. А деньги и положение на рынке – это, безусловно, важное дело. Катрин стала мешать – Катрин убили. Сама виновата. Марте Сернервилл ничего не грозит: ее защищает Лонгвиец. А Катрин не защищал никто.

– Ход твоих мыслей я более-менее представляю, – задумчиво произнес Эрик, – но способ, которым ты нашел убийцу… он ведь тебе и самому неясен, не так ли?

– Так точно.

– Надеюсь, ты понимаешь, что я должен передать эти сведения в Лонгви?

– В Лонгви. А еще – Казимиру. Понимаю.

– Он не поверит тебе.

– Да.

Не поверит. Потому что действительно очень уж странно то, что Тир фон Рауб откуда-то знает, кто был убийцей. Не потому ли он это знает, что сам же убийцу и нанял?

Казимир пока сомневается. Несмотря ни на что – сомневается. Он честен и перед другими и перед собой… по крайней мере, он старается быть честным. Он потерял семью. Он винит в этом Тира. Неприязнь превратилась в ненависть, но до сих пор эта ненависть не находила выхода.

Теперь выход, кажется, нашелся.

– Ты отлично умеешь усложнять свою жизнь. Хорошо хоть, что только свою. – Эрик кивнул на ангар. – Давай в машину. Ума не приложу, что бы такое устроить, чтоб ты никогда не спускался на землю.

ГЛАВА 3

Тир с вечера составлял для своих новичков летные планы. Ущелья Варигбага мальчики изучили лучше, чем собственную ладонь, и уже начали летать по одному из них на настоящих машинах, а не на тренажерах. На официальных картах ущелье называлось Зентукор, а на языке старогвардейцев – Детское. Последнее указывало на уровень сложности: Детское ущелье идеально подходило для полетов новичков и проведения учебных воздушных боев между ними и ветеранами Казимира. Молодым «Дроздам» даже на тренажерах рановато было летать по Варигбагу.

Полеты в ущельях развивали интуицию, шестое чувство, позволяющее ученикам Тира фон Рауба гораздо лучше других пилотов ориентироваться в воздушном бою. Тир считал, что с тем же успехом парней можно заставлять драться в темной комнате, заставленной мебелью, – результат будет не хуже, но, безусловно, летать гораздо увлекательнее, чем бить морды.

Тем более что в мордобитии против «Дроздов» шансы традиционно невелики, а кроме «Дроздов», бить некого.