Пыль небес, стр. 58

А может, и большую.

Тир понятия не имел, как именно Эрик сделал предложение фон Когерду и сколько именно предложил. Он задумался о том, что вроде бы правильно расставил все акценты и что Эрик должен был бы его понять. Но если бы Эрик понял его правильно, Тир уже получил бы приказ – или просьбу, это по ситуации – доставить всех баронов Вальдена прямо к подножию графского трона. И Тир доставил бы их. Послушных, верных, готовых служить Эрику фон Геллету до самой смерти.

Так в чем все-таки причина? Эрик не понял, что Тиру нужен только приказ? Или Эрик не захотел воспользоваться своим демоном по прямому назначению? Трудно поверить в то, что Эрик может не понимать самых простых вещей. Значит, верно второе. Не захотел. Почему? Потому что может справиться сам, пусть с большими сложностями и затратами? Нерациональный подход. Потому что Эрику противны методы, которыми действует Тир? Это еще менее рационально, но при сложении обеих причин получается достоверный результат. Эрик может справиться сам, поэтому воздерживается и впредь будет воздерживаться от использования Тира.

Эрик ни черта не знает о методах, которые ему противны.

Правда. Не знает. Но так устроены люди, они составляют мнение о том, в чем совершенно не разбираются, и если мнение составилось отрицательное, предложение разобраться воспримут как непристойное или оскорбительное.

Эрик лучше других.

К тому времени как Эрик смог улучить минутку для Старой Гвардии, барон фон Когерд уже принес ему вассальную клятву, подкрепленную именами богов и целованием креста.

Дикие нравы. Дикие.

Но Тир совершенно точно знал, что фон Когерд был доволен тем, как обернулось дело. Независимость хороша лишь до того момента, пока ты способен ее сохранять. Когда речь идет о войне и о том, что твои земли захватит враг, а твои подданные будут гибнуть только потому, что ты пожелал сохранить свою независимость, самое время задуматься: а стоит ли оно того?

Одной из забавнейших, на взгляд Тира, особенностей института дворянства было то, что, как бы ни складывались политические отношения, вассалы, сюзерены, солдаты и командиры в отношениях личных продолжали считать друг друга ровней. Это было нелогично. А дворянам казалось естественным. Даже деление на знать и рыцарей существовало лишь в виде неписанного кодекса и забывалось, как только доходило дело до оскорблений и дуэли. На поле битвы равны все.

Ну да. Кроме тех, кого вообще как бы не существует – кроме простолюдинов.

Смешные люди, право слово, смешные. Так искренне верят в такую чушь.

ГЛАВА 2

Старая Гвардия вернулась в столицу в состоянии легкого душевного раздрая. С одной стороны, их вроде наградили, теперь они рыцари не хуже прочих. С другой – на них повесили дополнительные обязанности. И ладно бы только земли – это еще можно было терпеть: на землях управляющие есть, люди Эрика, вот пусть они и работают. Но теперь старогвардейцы обязаны были по разным официальным поводам посещать графский замок; им пришлось водить знакомство с людьми, которые еще месяц назад не желали их замечать; их обязали носить меч в качестве элемента форменной одежды; а в довершение всего теперь нужно было в три раза внимательнее следить за Шагратом. Тот решил, что для рыцаря законы не писаны, и взялся доказывать это на практике.

Да как старательно взялся…

А Тира в Рогере ожидал сюрприз. Не прошло и часа после его возвращения домой, как в гости зашел Казимир. И не терпящим возражений тоном сообщил:

– Мы с тобой идем сегодня в ресторан.

– Да? – Тир малость оторопел. – А может, ты лучше даму пригласишь?

– Не-ет, – Казимир ухмыльнулся, – нет, Суслик, мне нужен только ты. Пойдем, не пожалеешь.

В последнее Тир не поверил: знал, что пожалеет в любом случае. Как минимум о потраченном времени.

Он ошибся.

Рогер готовился к торжественному событию – коронации Эрика фон Геллета. Баронства Монсут, Когерд и Ольтан пошли под руку графа, и теперь граф просто обязан был стать королем. Барон фон Арта бурчал о массовом помешательстве и рисковал поссориться с соседями.

Ссоры ждали. Правда, к чести Эрика, на нее не напрашивались, но ясно было, что дни независимой Арты сочтены.

Баронство Лонгви… ну какой спрос с баронства Лонгви? Это уже, можно сказать, и не Вальден. Это владения Лонгвийца, и ну его к черту, связываться с сумасшедшим.

Николас фон Ведуц, барон фон Архон, прислал Эрику фон Геллету свои искренние поздравления и одобрил решение Монсута, Когерда и Ольтана. Также барон фон Архон посоветовал нынешнему правителю Ведуца последовать примеру соседей.

Что и было сделано.

Фон Архон считался таким умным, что, если уж он давал рекомендацию, ей следовали, почти не задумываясь.

Сам же барон Архонский, если бы и решил уйти под чью-то руку, то это была бы рука Лонгвийца, что отсылало всех заинтересованных в присоединении Архона к уже оглашенному пункту: ну его к черту, связываться с сумасшедшим.

Рогер готовился к коронации. Он был таким ярким, разукрашенным, блестящим, что казался свежевымытым. Цветные обертки превратили мрачную крепость в город-игрушку. И Тир едва не опоздал, заглядевшись на праздничную мишуру.

Но не опоздал, разумеется. Он не умел опаздывать.

Ресторан назывался «Серебряная башня», считался самым респектабельным в столице, и Тир в жизни в нем не бывал. Старая Гвардия и респектабельность? Шутить изволите. Ну а Казимир, понятно, был в «Башне» завсегдатаем. В смысле, постоянным клиентом, конечно. Завсегдатаи бывают в кабаках, которым отдают предпочтение старогвардейцы.

Тир только-только выпрыгнул из Блудницы, как на стоянку зарулила спарка. Она резко сбросила скорость. Выпустила три подпорки. Приземлилась на них. К машине подбежал швейцар, открыл дверцу салона, опустил приступочку, отошел, застыл в полупоклоне…

Тир тихо умирал, глядя на эту возню. Казимира в салоне он разглядел, его даму – еще нет, но сам по себе спектакль стоил того, чтобы потратить время на посещение «Серебряной башни». А завтра пересказать старогвардейцам всю сцену. В лицах.

В лицах – это непременно, потому что иначе не передать, с каким надутым и напыщенным видом, с какой степенной важностью светлый князь Мелецкий выходил из машины. Выходил, а не выпрыгивал.

Оно понятно – с приступочкой-то.

Да по сравнению с князем Лонгвиец – свой в доску парень.

Тир сжал зубы и не стал смеяться вслух. Светлый князь Мелецкий подал руку своей даме. Та выбралась наружу, подняла вуаль.

– Опа! – сказал Тир.

Казимир просиял. Под руку с ним шла улыбающаяся Дара. Их давнишняя попутчица. Шесть лет назад они вместе улетали из Эрниди после убийства Моюма Назара. В смысле, Дара, естественно, никого не убивала, она просто оказалась с ними на одном шлиссдарке.

– Знакомить вас, надеюсь, не надо? – Казимир поглядел на Дару. – Ты ведь помнишь этого недомерка?

– Я помню, что господин Тир спас нас от пиратов.

– А я, – сообщил Казимир, – спас от пиратов его самого.

Дверь перед ними широко распахнули. Внутрь пропустили с поклоном.

Цирк, похоже, продолжался.

В зале, стоило им войти, на несколько секунд воцарилась тишина. Только музыканты продолжали играть что-то тихое и ненавязчивое. А потом по залу побежал неразборчивый, но взволнованный шепоток.

– Вот, – сказал Казимир вполголоса, – вывел тебя в свет. Свет шокирован. Надеюсь, ты не будешь здесь ругаться матом.

«Поня-ятно». – К веселью добавилась капелька задорной злости. Совсем-совсем капелька. Но Казимир впредь заречется так поступать.

Он что же себе решил, что может заявить себя на публике и перед Дарой как покровитель и благодетель дикого старогвардейца, неотесанного хама Тира фон Рауба, за свирепость и кровожадность удостоенного рыцарского звания?