Пыль небес, стр. 54

После того, как Тир отдал контроль.

Все-таки магия – это хорошо. Полезно.

Хотелось спать. И убивать.

– Хватит, – сказал он Падре. – Можешь и дальше ненавидеть меня, но перестань грызть себя. Ты же искренне раскаиваешься, значит, этот грех тебе отпустят. Исповедуешься – спасешься.

– А ты? – Падре с досадой поморщился. – Ты, Суслик, дурак, все-таки страшное дело. Всякой премудрости и разумения в преизбытке, а пользы от этого [8]… Тьфу! Да о чем с тобой говорить? Мы все друг за друга, если понадобится, и жизнь отдадим, и душу, но если мы умрем, чтобы тебя спасти, мы сами спасемся: возродимся к жизни вечной. А если ты погибнешь… ты сам знаешь, был там уже. Об этом я и думаю: каково нам будет знать, что ты горишь в аду?

Шлиссдарк поднялся, сделал круг над госпиталем и направился в сторону гражданского летного поля.

– Трофей, – сказал Тир. – Цыпа продаст корабль, денег заработает. Падре, ты такую чушь несешь. Хрена ли ты меня хоронишь раньше времени?

– Да не я тебя хороню, придурок. У тебя просто нет надежды. Хоть начни ты исполнять постоянно все, что написано в Книге Закона [9]. Хоть проживи с самого рождения жизнь праведную, хоть какой духовный подвиг соверши. Ты проклят, просто потому, что ты – это ты. И мы об этом знаем. Риттер и я, и Мал с Эриком, хоть и язычники, и даже Шаграт. Огонь у тебя за спиной, огонь ждет впереди, ты боишься его, а мы абсолютно ничего не может сделать, чтобы тебя спасти. Оно бы и ладно, демонам здесь не место, но спасти-то хочется. Ты летаешь, мы летаем, не чужие все-таки, верно?

Тир пожал плечами. Насчет последнего Падре был прав, они не чужие. Люди, демон, христиане, язычники – Стая. Тут ни убавить, ни прибавить. Небо уравняло всех.

– Риттер считает, – Падре смотрел ему прямо в глаза, – что твое умение летать – от бога. Всякий дар совершенен [10]. Это означает, что любой благой дар, любой талант даруется Господом. Риттер хочет в это верить. Но знаешь, Суслик, демоны тоже крылаты. Мы смотрим, как ты идешь в огонь, мы хотим тебя спасти, и не можем. Мы живем с этим, так же как ты живешь со знанием, что сгоришь в аду. И если ты, скотина, еще хоть раз скажешь, что я тебя ненавижу, я отлуплю тебя так, что ты год из госпиталя не выйдешь. Причем заметь, Суслик, в этом мне даже каяться не придется, потому что демонов бить – дело исключительно благое.

ГЛАВА 13

Эрик велел им отдыхать, пока Риттер не выйдет из госпиталя. А Риттер вышел – причем на законных основаниях, а не путем побега через окно – уже через два дня. Эти два дня, однако, пришлось отдыхать, поскольку с начальством не спорят.

Шаграт снова навязался в гости. В своем стиле: прилетел и стал колотиться в дверь, требуя впустить его поскорее. Он взял за правило проводить у Тира все выходные, изменять правилу не собирался, а Тир, пожалуй, удивился бы, если б однажды в выходной день не услышал, как Шаграт с утра пораньше пытается выбить его двери.

Он не возражал против этих визитов, несмотря на то, что Шаграт ни секунды не мог сидеть спокойно, устраивал страшный беспорядок, сводил с ума бытовую технику, стремясь непременно понажимать все кнопки и посмотреть, что из этого выйдет. Еще Шаграт неоднократно сжирал мыло в гостевой ванной, смешивал шампунь с шампанским, пил, а потом икал цветными пузырями, пачкал жирными пальцами книжки и пририсовывал усы всем портретам, обнаруженным на страницах газет.

Такой уж он был. Пристукнуть бы, конечно, «шантрапу», но Шаграт был пилотом Стаи. А к Стае Тир относился странно. Чувствовал ответственность, что ли? И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что в выходные, когда нет полетов, Шаграту просто некуда себя деть. Ему одиноко в казармах. Жить в человеческом доме он не может и не умеет. Прийти туда после полетов, упасть спать, и с утра – снова на поле, это пожалуйста, но целый день провести самостоятельно – задача непосильная. А пойти, кроме как к командиру, ни к кому нельзя. Все заняты, у всех дела, любовницы, у кого-то не одна, каждый час свободного времени расписан.

О том, что у Тира время расписано не по часам, а по секундам, и он учтен в расписании, Шаграт даже не подозревал. И тем более не подозревал, что для командира он – что-то вроде ребенка младшего школьного возраста, которого нужно накормить и занять чем-то полезным и интересным.

Шаграт с удовольствием втягивался в обсуждение тактических схем, слушал избранные места из учебников по стратегии и тактике воздушного боя и спорил, моментально переходя на личности, но почти всегда по делу возражая авторам. Он всегда был не против слетать за город и пострелять по учебным мишеням. Он просто не считал все это делами.

Делами были полеты.

А еще Шаграт приохотился рисовать. Сначала изгадил несколько альбомов и извел немыслимое количество грифелей, пастели, акварели… и масла, да, но масло пошло на прокорм и на раскраску обоев… а потом ничего. Освоился. Понял, что надо слушать объяснения Тира. И с тех пор дело пошло.

Вечером его забирал Падре или Риттер, и Стая отправлялась в какой-нибудь из столичных кабаков. Шаграта соглашались взять с собой при условии, что он будет хорошо себя вести, и под угрозой – если вдруг что – «все рассказать Суслику». Невероятно, но угроза действовала. Шаграт не вел себя хорошо, но он не совершал совсем уж антисоциальных поступков, ни разу не угодил за решетку и даже ни разу не спровоцировал попытки себя арестовать. Скорее всего, он просто боялся, что Тир перестанет его кормить.

Тир иногда составлял Стае компанию, но чаще оставался дома.

Нужно было прийти в себя, навести порядок и собраться с силами для явления Шаграта во тьме ночной. Пьяного, но еще способного двигаться и говорить. Такого Шаграта следовало отправить мыться и спать. И для того чтобы он послушался, требовалась поистине демоническая убедительность.

Прекрасные выходные дни! Лучший способ отдохнуть от полетов.

Отдохнуть действительно удавалось. На пару дней из пилота и убийцы превратиться в няньку – самое то, что надо. Ничего нет лучше для отдыха, чем смена деятельности.

Как только Риттер вернулся в строй, Эрик отправил Стаю на западную границу. Баронство Арта стало проявлять слишком живой интерес к шлиссдаркам Геллета и Лонгви. А поскольку воздушное сообщение между двумя государствами проходило как раз над территорией Арты, интерес этот начал доставлять неудобство и графу фон Геллету и барону де Лонгви. Как решал проблемы Лонгвиец, Тир не знал. И не хотел знать. А Эрик перебросил на запад гвардейский полк и Стаю. Небо общее – геллетские пилоты стали летать над Артой, встречать и провожать шлиссдарки, раскланиваться с бело-золотыми болидами Лонгви.

И гонять пилотов Арты.

– Пираты паршивые, – с душой высказался о них Мал.

Шаграт бурно его поддержал. Остальные скромно промолчали. Таких пиратов, как пилоты Стаи, не сыскать было во всем Вальдене. Но если Мал не считал их охоту на болиды пиратством, то незачем было его разочаровывать.

А Риттер после первой же стычки, дождавшись, пока закончится разбор полетов, проводимый сразу по завершении боя, отозвал Тира в сторону.

– Суслик, – сказал он, – я тебя чую в небе. Как ты нас всех. Это потому что ты меня лечил?

– Наверное, поэтому. Хорошо же, что чуешь.

– Да вот не знаю, – произнес Риттер угрюмо.

Наученный опытом, помня о взбучке, полученной от Падре, Тир не стал уточнять, что вызывает у Риттера сомнения уж не тот ли факт, что славный ресканец чует теперь демонов на расстоянии. И правильно сделал, что не стал. Риттер сам объяснил: