Чужая война, стр. 92

– Может, подождем в сторонке? – поинтересовался я у монаха.

– Слышишь, десятник! – Эльф небрежно повысил командира охраны в звании. – Может, людей-то пропустишь, а мы вашего лейтенанта в стороне подождем?

Старший задумался.

Под аркой ворот пыли не было, и я скинул капюшон. Стянул перчатки.

Ш-штез! Когти неухожены. Сколько уж я ими не занимался вплотную?

Маникюрный набор лежал в кошельке на поясе. Хороший такой наборчик, я его не так давно заказал в Великих Западных. Сделано простенько и со вкусом – тисненая кожа, накладки из изумрудной щетки с агатом. Люблю гномийскую работу!

– Дурак ты. Фокс, – мрачно и неожиданно сообщил Элидор. – Теперь от нас точно не отвяжутся.

– Чего так? – Я заканчивал полировать коготь на среднем пальце и не хотел отвлекаться.

Однако пришлось. Элидор зря не скажет. Солдаты стояли вокруг нас со взведенными арбалетами и напряженными лицами. Толпа в воротах резво рассеивалась. По улице рысью несся десяток тяжелой пехоты, и поспешал, трясясь на рослом жеребце, бородатый мужик с нашивками лейтенанта городской стражи.

– Господин лейтенант, шифанги в город ворвались!

– Сам ты шифанга! – проревели мы с Элидором в один голос и с изумлением воззрились друг на друга.

– Всем стоять! Сдать оружие! – завопил лейтенант, не вникая в суть происходящего и удовольствовавшись лишь лицезрением моей маски.

Я протянул ближайшему солдату пилочку.

Солдат шарахнулся.

Лошади Элидора испугались. Все сразу.

Демиурги вмешались, как всегда, не вовремя.

* * *

– Так, Величайшие. – Окошко в стене, где застыли под воротами солдаты и Элидор, что-то втолковывающий лейтенанту, притягивало взгляд и отвлекало внимание. – Насчет перстней и Паучьего Камня. Они сейчас у некоего Аль-Апсара, «султана» Эрзама. Мы его, правда, убили, но пока он был жив…

– Султана? – тот из Демиургов, кого я называл для себя Первым, проследил наконец направление моих взглядов, и окошечко подернулось мутной пеленой.

– Ну, главы местных ублюдков. – Номер Пятый, светлый-ликом, с глазами, полными вековечной мудрости, любезно взялся поработать переводчиком. Первый поморщился.

– Он хотел сказать – подонков, – поспешил я на помощь.

– Понятно. Понятно. – Первый неопределенно пошевелил пальцами. – А… про последнюю… про последнюю звездочку ты что-нибудь знаешь?

«Поторговаться с ними, что ли?» – мелькнула гадкая мысль. Я ее поспешно забыл и честно сказал:

– Это не ко мне. Это к Элидору.

– О, Боги, – вздохнул Первый, явно забыв, что Боги в нашем мире не при делах. И в Зале появился мой монах.

Элидор

Эльрик взял и исчез. Охрана выпучила глаза. И наступила оглушающая тишина. «Эльрик, как ты вовремя смылся».

– Где ваш спутник? – осторожно поинтересовался лейтенант.

Я пожал плечами:

– Я знаю не больше вашего.

– Вам придется пройти со мной. – Лейтенант стал еще более осторожным.

– И ответить на несколько вопросов.

– И куда мы пойдем?

– В тюрьму, – ласково улыбнулся офицер. «А там мы вас по-быстрому повесим. До выяснения», – закончил я его фразу про себя.

– Я монах ордена Белого Креста…

Продолжить мне не дал внезапно взметнувшийся вихрь.

Я обнаружил себя посреди колонного зала, знакомого мне по описаниям Эльрика. Сам Эльрик стоял перед девятью неопределенной расы красавцами и брезгливо показывал в мою сторону.

– Вечер добрый, милейшие. – Я слегка поклонился.

– Торанго сообщил нам, что ты знаешь эльфа по имени Элеман, – мило улыбнувшись, сказал мне один из Демиургов.

Его улыбка живо напомнила мне такой же ласковый оскал давешнего лейтенанта.

– Знаю.

– Мы будем очень благодарны тебе, если ты сообщишь нам, как его найти.

Вот как! Вы, конечно, Светлые и, стало быть, наши потенциальные союзники. Но де Фокс вот, например, божится, что вы уничтожили собственный народ. Кому верить-то?

– А для чего он вам нужен?

И улыбку, улыбку повежливее. «Элидор, учись быть вежливым не только с дамами» – доподлинные слова отца Лукаса. Улыбка Демиурга стала немного натянутой:

– За ним охотятся многие люди. И не все они беспокоятся о его неприкосновенности.

Я заметил бессмысленный взгляд Эльрика. То ли вырубили его, то ли послушать разговор не дали.

– А вы, значит, гарантируете его неприкосновенность?

– На момент изъятия артефакта – да.

– А потом?

– Мы не можем вмешиваться в дела мира напрямую.

– То есть выбросите его, как использованную тряпку. Демиург вообще перестал улыбаться:

– Повторяю. Мы не можем вмешиваться в дела мира напрямую.

– И не можете дать Элеману даже какую-нибудь защиту?

– Можем.

– А если ему, к примеру, потребуется оказаться в определенном месте?

– Мы дадим ему все, что он попросит, – не выдержав, зарычал другой красавец.

– В пределах разумного, конечно, – поспешно добавил первый.

– Элеман – это я, – сказал я скромно и начал ждать оваций и фанфар. Их не последовало.

– Чего ты хочешь? – с некоторым облегчением спросил первый.

– То, что перечислил. Но сначала отправьте нас в монастырь святого Фелисьена. Когда я буду готов, вы заберете меня оттуда. Сигналом будет кукиш, направленный в небо. А потом доставите меня на Айнодор.

– Айнодор нам не доступен. Я с подозрением посмотрел на них. Потом посмотрел с некоторой жалостью. Не подействовало.

– Тогда в Грэс. До свидания, милейшие.

Эльрик де Фокс

О чем там Величайшие разговаривали с Элидором, я не знаю. Не слушал. Не из высоких каких-то побуждений, естественно, не слушал. А потому, что услышать не получалось.

Вот так всегда и бывает. Служишь Свету, не щадя живота своего – в прямом смысле не щадя: сколько дней на сушеной козлятине и холодной воде! Жизнью, можно сказать, рискуешь. Задницу о седло сбиваешь… Угу. И не верят. Все равно не верят. Начальство называется! Плохо то начальство, которое подчиненным не доверяет.

Стоп! Это кто подчиненный?!

Это я подчиненный?!

Не знаю, до чего бы меня такие мысли довели, однако от Элидора неожиданно отвязались, милостиво нам обоим кивнули, и оказались мы вдруг на мощенном камнем дворе, куда выходило множество низеньких дверок, как в хороших караван-сараях. А с нами, фыркая и вздрагивая, стояла вся четверка наших коней, и целы были чересседельные сумки, и вообще ничего не пропало.

Это не я, это Элидор проверял, честное слово. Я-то Демиургам верю.

А потом вдруг нам обоим стало не до Величайших: галерея, проходящая над двором, огласилась пронзительным визгом, и по лестнице – не промчалась даже – пролетела, не касаясь ступеней, самая красивая, хоть и не самая воспитанная в мире эльфийка.

Разумеется, спешила она к Элидору, это я, хоть и дурак, сообразил. И очень удивился, надо сказать, когда Кина повисла у меня на шее, продолжая причитать о чем-то нечленораздельно, и понять в ее восторженном монологе можно было одно-единственное слово: «Эльрик!» Однако удивление пришло уже после того, как я осознал, что кружу девочку по широкому двору, и, честное слово, от каждого ее поцелуя у меня сил прибывало стократ.

Я сейчас готов был с любым из Демиургов на ножах…

С драконом в рукопашную…

Я…

Я поставил Кину на землю, стараясь, чтобы щенячья радость из меня не перла так откровенно, и тут ее перехватил Элидор.

Ну вот.

Что называется, справедливость восторжествовала.

Чтобы отвлечься, я сам решил проверить, неужто господа Величайшие ничего не позаимствовали из нашей с эльфом поклажи. И если оправдавшиеся сомнения можно считать удовлетворительным результатом, то я оказался вполне удовлетворен. Потому что не обнаружил перстня Аль-Ап-сара и своей любимой маникюрной пилочки.

Зачем Демиургам понадобилась пилочка, ума не приложу.