Темные воды, стр. 7

Даркуотер… Весь путь по извилистой дороге голова Фанни была высунута из кареты, чтобы можно было смотреть назад. Солнце вышло из-за облаков, и дом выглядел так, как она любила его больше всего. Теплый красный цвет, блестящие окна, дым из витых труб. Он напоминал драгоценный камень на фоне нежной зелени холма. Яркий алый цвет рододендронов отмечал дорожку к озеру. Лужайки казались бархатными. Павлин и пава важно шествовали около розария. Грачи кричали на качающихся вязах.

— Мисс Фанни, пожалуйста, уберите голову внутрь.

Фанни нашла свой носовой платок. Она не могла позволить Ханне видеть слезы на своих щеках. Именно Ханна много лет тому назад рассказала детям и жадно заинтересованной леди Арабелле легенду о птице в дымоходе. Она услышала ее от прежней экономки, которая прослужила в поместье сорок лет. А к той легенда пришла от другой суеверной и нервной служанки.

Это была только легенда. Никто на самом деле не верил в нее, даже леди Арабелла, хотя ей нравилось делать потрясающие заявления.

Разумеется, птицы часто могли запутываться в частоколе множества труб, это могли быть какие-нибудь стрижи или скворцы. Но вовсе не та белая зловещая птица, которая стала дурным предзнаменованием.

Все же Фанни иногда находила сходство между собой и тем несчастным созданием. Она тоже была в сетях своей бедности, сиротства и неспособности жить свободно и без помех, поскольку для молодой беззащитной женщины в мире было так мало места.

Вот почему она решилась бежать, прежде чем, как та птица, она задохнется в этой душной атмосфере.

Но сегодня она любила Даркуотер. Если бы утро было темным и мрачным, облака висели низко, выл ветер, она бы так не переживала. Но солнце ярко светило, и она чувствовала родство с этим большим потускневшим розово-красным домом, стоящим па склоне холма. Как будто она знала его не только в течение своих коротких 17 лет, а словно жила здесь несколько столетий. Теперь она будет горько сожалеть о нем, как если бы оставила позади часть своего сердца.

Ветка больно ударила ее но лицу. Она отпрянула назад, теперь у нее появилась причина для слез.

— Ну вот, я же говорила вам, — сказала Ханна. — Высовываться из окна, как будто вы большой переросший ребенок. Вы чрезвычайно подходите для того, чтобы привезти домой детей без происшествий.

Фанни провела платком по покрасневшей щеке.

— Извините, Ханна. Я делаю глупости.

— Нет необходимости говорить это мне, мисс Фанни. — Ханна жила в Даркуотере уже пятьдесят лет. Она приехала из деревни, где вместе с семью братьями и сестрами они спали, как горошины в стручке, в спальне двухкомнатного дома. Ее отец был работником в поместье, а ее мать между периодами, когда она находилась в постели с новым ребенком, помогала на кухне в большом доме. Позднее остались только два брата и одна сестра. Остальные, один за другим, умерли от лихорадки. Только четверым в большой постели было одиноко. Ханна была рада начать работу в большом доме в возрасте двенадцати лет. Теперь ей было шестьдесят два, и она заслужила право говорить то, что думала. — Я вижу, мне придется заботиться обо всех троих.

— Нет Ханна, не придется. Я буду вести себя совершенно разумно.

Ханна протянула руку, плотно затянутую в перчатку, чтобы погладить руку Фанни. То, что она была старшей из восьми детей, придало ей материнское чувство, которое она никогда не смогла утратить. Ее аккуратное лицо с похожими на яблоки щеками под степенным ободком шляпки было полно доброты.

— Разумеется, моя радость. Вы все сможете, когда захотите. Но не смотрите так, как будто это будет для вас такой неприятностью. Или вы уже чувствуете тоску по дому? Глупый ребенок. Вы же покидаете Даркуотер не навсегда.

4

Все шло в соответствии с планом. Фанни и Ханна благополучно прибыли в Лондон и узнали, что дети с корабля, прибывшего в Тильбюри, должны приехать к середине следующего дня. Фанни достаточно сдерживала возбуждение, связанное с ее собственными планами, чтобы поехать купить ленту для Амелии. Она намеревалась поехать вместе с Ханной встретить детей, отвезти их на кэбе в Паддингтон, посадить па поезд в Девон, а затем отозвать Ханну в сторону и попрощаться с ней.

Ханна будет ужасно расстроена, она может даже рассердиться, но она служанка и должна делать то, что ей приказано. Она была вполне способна благополучно доставить детей в Даркуотер и сообщить новость о бегстве Фанни.

Бегство? Странно, именно это слово пришло ей в голову.

Конечно, она не имела в виду сказать Ханне, куда она должна была уехать. Это могло кончиться тем, что вскипятившийся и взволнованный дядя Эдгар кинется в Лондон, чтобы настоять на ее возвращении домой. Она просто скажет Ханне, что нашла себе место и должна занять его, начиная с этого дня.

Все казалось таким простым. Она не учла только одного — собственной эмоциональной реакции но отношению к вновь прибывшим.

Она не подумала, что они будут выглядеть такими маленькими, ужасно замкнутыми и растерянными. Она не могла предвидеть, что увидит в них себя самое семнадцать лет тому назад, такую же испуганную и растерянную, так же ждущую ласковых слов.

Но они были именно такими, это странное маленькое трио, прикованное к земле опасениями. Мисс Найтингейл, ее сестры, гордость от выполнения достойной работы, возможность встретить молодого человека, который женится на ней но любви, все это вылетело из головы Фанни. Она упала на колени на пыльную и грязную землю, чтобы обнять детей своими руками.

Няня низко поклонилась ей. Позади нее этот странный человек сказал:

— Я полагаю, вы — мисс Давенпорт?

Фанни выпрямилась. Маленькая девочка, которую она обнимала, стояла в стороне, ее черные глаза все еще смотрели с опаской, но холодная рука мальчика уже скользнула в ее собственную.

— Да. А вы джентльмен из судоходной компании, который был так добр, что встретил моих маленьких кузенов.

Он церемонно поклонился.

— Мое имя Адам Марш.

Ей не было необходимости знать его имя. Она размышляла, как лучше с достоинством вручить ему гинею и попрощаться с ним. Она подумала, что для простого служащего судоходной компании он вел себя несколько фамильярно. Он действительно внимательно смотрел на нее. Его глаза были темно-карими, почти черными.

— Спасибо, мистер Марш, за вашу помощь. Мой дядя, без сомнения, напишет вам. Тем временем, он просил меня вручить вам вот это.

Она протянула ему затянутую в перчатку руку с гинеей. Мгновение мистер Марш выглядел удивленным, что было вполне естественно. Он едва ли мог ожидать денег от молодой женщины. Но очень скоро это мимолетное выражение удивления исчезло. Казалось, это развеселило его, и он с новым поклоном взял монету. Она заметила, что он был хорошо одет, так как его сюртук был превосходного покроя, а белье безупречно.

— Передайте мою благодарность вашему дяде, мисс Давенпорт. Но, конечно, мы еще не расстаемся. Я полагаю, что должен проводить вас и посадить на поезд в Девон.

— В этом нет никакой необходимости. У той стороны барьера меня ждет служанка. Мы заказали кэб. — Она взглянула па ожидающего молодого человека. Что-то заставило ее добавить, — Хотя я была бы благодарна, если бы вы проводили нас до кэба и нашли носильщика для багажа…

— Носильщик ждет. А в кэбе мы проведем представление. Мне кажется, вы еще не знаете имена детей.

Он был очень самоуверен. Едва ли было делом совершенно незнакомого человека знакомить ее с собственными кузенами.

Но она не могла не почувствовать облегчения, оттого, что о ней заботятся. Старая китаянка выглядела такой далекой и неприступной, а дети, казалось, были готовы залиться слезами в любую минуту. Было приятно видеть, как Адам Марш взял на руки мальчика и сказал девочке взять за руку мисс Давенпорт. Это превратило их на проходе через ворота в маленькую семью, причем няня тихо держалась в нескольких шагах позади.

Кэб уже ждал. Багаж был погружен наверх, и дети, затем Фанни и, наконец, няня, которая явно была напугана новым видом транспорта, забрались внутрь. Ханна, с облегчением убедившись, что все идет благополучно, вошла вслед за ними, и мистер Марш сказал кучеру, чтобы он отвез их на вокзал Паддингтон.