Тьма перед рассветом (И никакая сила в мире...) (Другой перевод), стр. 90

— Вот-вот. Это-то и тревожит меня, миледи, — с тяжким вздохом кивнул Кирби, — Если уж он пошел на такое, когда знал, что дом стоит пустой, так на что способен этот мерзавец, узнай он только, что хозяин вернулся?! А уж если он и впрямь главарь этой шайки и власти до сих пор не смогли справиться с ними, так вряд ли они решаться нам помочь. Ведь проклятые Дети Велиала правят здесь бал. Вот и опять, как всегда, капитан может надеяться только на себя!

— Так вы именно это имели в виду, когда ещё в Лондоне намекали, что есть люди, которые не захотят похоронить прошлое, — вспомнил Алистер туманное предостережение Кирби.

— Вот-вот. А уж что будет, когда сэр Майлз узнает, что Данте выкупил назад все земли, которые тот распродал за его спиной! — предостерег их Кирби, подумав про себя, что сам он с радостью пожертвовал бы половиной всего, что имеет, лишь бы увидеть лицо сэра Майлза в ту минуту, когда он обнаружит, как его провели. — Сэр Майлз один из влиятельнейших людей в этих местах, единственный, кто мог бы помочь справиться с контрабандистами, но на это рассчитывать не приходится. Ему ничего бы так не хотелось, как увидеть, как Джек Шелби и Данте Лейтон перережут друг другу горло, — добавил старый дворецкий, вид у него при этом был самый что ни на есть встревоженный.

— Рея? — пронзительный мальчишеский голос брата заставил её очнуться, — Мы с Конни хотим побродить здесь, ты не возражаешь?

Рея нерешительно посмотрела на дом и перевела взгляд личико брата, с надеждой глядевшего на нее. — Хорошо, только не уходите далеко, — с беспокойством велела она, подумав, что ещё за сюрпризы готовит им судьба.

Данте Лейтон осторожно поставил на ножки опрокинутый, искореженный стол, дрожащими руками ласково погладил изуродованную крышку. Он заботливо придвинул его на старое место у стены, где тот всегда стоял в прежние годы, мысленно представив, как мать касается тонкими пальцами его полированной поверхности. У окна валялся ножками кверху обитый бархатом стул, сейчас его обивка была изорвана в клочья. А ведь Данте все ещё помнил, как на этом стуле сидела мать, прижимая его к груди, когда он не мог уснуть. Тяжелые, бархатные портьеры, некогда висевшие по стенам, чтобы не дать холодному ветру ворваться в комнату, теперь были безжалостно сорваны. Кто-то разбил вдребезги разноцветные витражи стекол и они рассыпались по полу, сверкая мириадами осколков, а роскошный ковер под ногами был заляпан грязью и превратился в какое-то месиво.

Данте молча переходил из комнаты в комнату. С каждым шагом его ярость все росла и, наконец, не в силах сдержаться, он подобрал с пола тяжелый стул и с воплем, от которого сам дьявол выскочил бы из преисподней, швырнул то, что от него осталось, в уцелевшее окно. Грохот, с которым стул обрушился на дорожку возле дома, заставил немного утихнуть демонов, что бушевали в его душе, и он снова с одержимостью помешанного принялся бродить из комнаты в комнату, чтобы дать выход своему отчаянию. Данте дал страшную клятву, что очистит Мердрако от этой скверны, но месть его будет страшна.

Гнев его немного улегся, и Данте вернулся в Длинную Галерею. Подойдя к камину, он спрятал лицо в ладонях. Так он и стоял молча, пока дыхание его не стало ровнее, стараясь утишить бушевавшее в душе пламя. Наконец холодный, расчетливый разум взял вверх над оскорбленными чувствами и он принялся хладнокровно обдумывать свою месть.

Струившийся из окна свет упал на казавшиеся беззащитными в своей наготе стены, и губы Данте искривились в усмешке. Похоже, все было потеряно, и единственный, кто виноват в этом, был сэр Майлз Сэндбурн.

Оставалось порадоваться, что портрет его матери, деда, старого маркиза и все семейные портреты его предков задолго до этого исчезли из Мердрако. Теперь они хранятся в Лондоне, в полной безопасности вместе с другими бесценными сокровищами семьи. Когда-то много лет назад сэр Майлз продал их, чтобы расплатиться с кредиторами своего беспутного пасынка — впрочем, Данте подозревал, что тот изрядно нажился на этой сделке. И слава Богу! — благодаря этому наглому обману бесценные семейные реликвии рода Лейтонов избежали поругания. Год за годом, наняв себе в помощь опытных агентов, Данте Лейтон одно за другим разыскивал и выкупал семейные сокровища и сейчас все они хранились в безопасном месте.

Он подошел к одному из разбитых окон и жадно вдохнул свежий морской воздух. Данте стоял в одном из крыльев особняка прямо напротив башни в дальнем конце сада, где был похоронен старый маркиз и где уже много лет покоились тела его родителей. И вдруг его взгляд упал на группу людей, устроившихся на каменном парапете неподалеку от дома. Прищурившись, он вгляделся в неподвижную фигурку в бледно-голубом и в этот миг он поклялся душами тех, кто нашел свой покой под старинной башней, что когда-нибудь очень скоро он вместе с Реей восстановит Мердрако в прежнем блеске и славе для своих многочисленных потомков.

Глава 20

— Господи, какая тишина! — испуганно произнесла Рея. Был момент, когда до них донесся грохот чего-то тяжелого и звон бьющегося стекла. Они могли лишь гадать, что там происходит.

Но вот уже почти полчаса, как в доме воцарилась тяжелая тишина. Было так тихо, что Хьюстон Кирби стал подумывать о том, что не худо было бы посмотреть, что там с капитаном.

Рее пришла в голову та же мысль. Она перестала беспокойно расхаживать взад-вперед и пристально уставилась на закрытую дверь с каким-то непонятным выражением в фиалковых глазах. — Мне бы следовало пойти с ним, Кирби. Я должна быть рядом с Данте. Я бы так и сделала, но он просто вышвырнул меня из дома. Когда мы венчались, я поклялась быть рядом с ним всегда, в счастье и в горе, и я сдержу свое слово, понравится ему это или нет! — решительно объявила Рея, похлопывая хлыстиком для верховой езды по подолу амазонки, будто подбадривая сама себя.

Френсис и Алистер обменялись понимающими взглядами. И Френсис, покорно пожав плечами, сдался. Уж кто — кто, а он прекрасно знал свою сестру и понимал, что сопротивляться ей бесполезно. Он давно уже убедился, что под этой хрупкой, изящной внешностью скрывалась железная воля.

— Ох, миледи, я совсем не уверен, что вам стоит сейчас идти в дом. О Господи, что подумает обо мне её светлость, коли прознает, что я позволил вам пойти на это?! — запротестовал Кирби, вспомнив при этом и о его светлости герцоге Камаре. Попытавшись представить, что скажет он, узнав о поступке дочери, Кирби похолодел.

— Если бы мама оказалась на моем месте, уж будьте уверены, она бы тут и минуты не простояла! Она вошла бы внутрь вместе с мужем, — упрямо заявила Рея.

— Лорд Френсис! — взмолился Кирби.

— Кирби, вы же прекрасно понимаете, я и сам знаю, что я должен, но, будь я проклят, если мне это удастся, — со слабой усмешкой пробормотал Френсис, и дворецкий понял, что с этой стороны помощи ему не дождаться.

Он бросил на брата с сестрой свирепый взгляд и возмущенно фыркнул. Повернувшись к Алистеру Марлоу, который всегда славился тем, что не терял голову ни при каких обстоятельствах, Кирби понял, что проиграл, ибо сей достойный джентльмен ухмылялся до ушей. Раздосадованный Кирби, который не видел в этом ничего смешного, решил, что все вокруг попросту спятили. Единственное, что ему не пришло в голову, это то, что в подобных безрадостных обстоятельствах даже малая толика веселья помогает не отчаиваться.

И конечно, в такой ситуации любой пустяк мог послужить причиной истерического приступа смеха. Так и произошло. Сначала Рея тихонько хихикнула при виде расстроенной физиономии Кирби, потом расхохоталась и смеялась до тех пор, пока слезы градом не покатились у неё из глаз. Френсис смеялся так, что плечи у него ходили ходуном, а оглушительный хохот Алистера громыхал, словно гром.