Тонкий человек, стр. 36
– Теперь я не так уверен, как раньше, – медленно ответил я. – Насколько ты уверен, что в десять часов он с нами свяжется?
Маколэй пожал плечами.
– Я знаю об этом не больше твоего.
– В таком случае я бы на твоем месте не беспокоил полицию до тех пор, пока мы не схватим нашего безумного приятеля и не будем готовы передать его в их руки. Они вряд ли воспылают к тебе горячей любовью, услышав твою историю, и если даже не упекут тебя сразу в каталажку, то устроят веселенькую жизнь, особенно когда Уайнант – не дай Бог – оставит нас сегодня вечером с носом.
– Я знаю, и все же мне хотелось бы сбросить со своих плеч это бремя.
– Несколько часов погоды не делают, – сказал я. – Никто из вас не упоминал в разговоре ту несостоявшуюся встречу в «Плазе»?
– Нет. У меня не было возможности спросить его. Что ж, если ты считаешь, что надо подождать, я подожду, но...
– Давай подождем до вечера, по крайней мере, до тех пор, как он позвонит тебе – если позвонит – а затем решим, следует ли посвящать во все полицию или нет.
– Ты полагаешь, он не позвонит?
– Не уверен, – сказал я. – Он не явился на последнюю встречу с тобой и, похоже, стал темнить, когда узнал, что Мими отдала полиции цепочку и ножик. Я не слишком оптимистично настроен. Однако, там видно будет. Мне, наверное, следует прийти к тебе домой часам к девяти, да?
– Приходи к ужину.
– Не могу, но постараюсь прийти как можно раньше на случай, если он поспешит со звонком. Нам нельзя будет терять времени. Где ты живешь?
Маколэй дал мне свой адрес в Скарсдейле и поднялся.
– Попрощайся за меня с миссис Чарльз и поблагодари... Да, кстати, надеюсь, ты вчера вечером не истолковал превратно мое замечание насчет Харрисона Куинна. Я имел в виду только то, что сказал – то есть, то, что мне не повезло, когда я воспользовался его советом в биржевых делах. Я не собирался намекать, будто здесь что-то не так – ты понимаешь, – или будто он не принес денег другим своим клиентам.
– Я понимаю, – сказал я и позвал Нору.
Они с Маколэем пожали друг другу руки, обменялись вежливыми фразами, он слегка потрепал Асту, сказал: «Постарайся прийти как можно раньше», и ушел.
– Плакал твой сегодняшний хоккейный матч, – сказал я, – если только кто-нибудь еще не составит тебе компанию.
– Я пропустила что-нибудь интересное? – спросила Нора.
– Ничего особенного. – Я рассказал ей о том, что сообщил мне Маколэй. – И не спрашивай, что я думаю по этому поводу. Я не знаю. Знаю, что Уайнант – сумасшедший, однако он действует не так, как действовал бы сумасшедший или убийца. Он действует как человек, ведущий какую-то свою игру. Одному лишь Всевышнему известно, что это за игра.
– Мне кажется, – сказала она, – что он покрывает кого-то еще.
– А почему ты думаешь, что это не он убил Джулию?
– Потому что так думаешь ты, – удивилась Нора.
– Неотразимый аргумент, – сказал я. – А что это за «кто-то еще»?
– Пока я не знаю. И хватит надо мной смеяться: я много размышляла над делом. Это вряд ли может быть Маколэй, поскольку Уайнант, покрывая кого-то, пытается использовать его помощь, и...
– И это вряд ли могу быть я, – предположил я, – поскольку он хочет использоваться мою помощь.
– Правильно, – сказала она, – и ты окажешься в очень глупом положении, если будешь издеваться надо мной, а я тем временем разгадаю загадку раньше тебя. И это вряд ли может быть Мими или Йоргенсен, поскольку Уайнант пытался их скомпрометировать. Далее, это вряд ли может быть Нанхейм, поскольку он, по всей видимости, был убит тем же человеком, и, помимо всего прочего, сейчас нет никакой необходимости покрывать его. И это вряд ли может быть Морелли, поскольку Уайнант ревновал к нему, и между ними произошла ссора. – Глядя на меня, Нора нахмурилась. – Хорошо бы тебе побольше узнать об этом здоровенном толстяке по имени Спэрроу и о той крупной рыжеволосой женщине.
– А как насчет Дороти и Гилберта?
– Я как раз собиралась тебя о них спросить. Как ты думаешь, Уайнант по отношению к ним питает сильные отцовские чувства?
– Нет.
– Наверное, ты просто пытаешься отбить у меня всякую охоту к расследованию. Что ж, зная их, трудно поверить в вину любого из них, однако, я попыталась все личные впечатления отбросить в сторону и руководствоваться логикой. Вчера вечером перед тем, как лечь в постель, я составила список всех...
– Ничто так не спасает от бессонницы, как упражнения в логике. Это может сравниться лишь...
– Не надо разговаривать со мной таким покровительственным тоном. Результаты твоей работы пока трудно назвать ошеломляющими.
– Я не хотел тебя обидеть, – сказал я и поцеловал ее. – Это новое платье?
– Ага! Увиливаешь от темы, трус несчастный!
XXVII
Перед обедом я зашел к Гилду и сразу после того, как мы пожали друг другу руки принялся его обрабатывать.
– Я пришел без адвоката. Мне показалось, что если я приду один, это произведет более благоприятное впечатление.
Он наморщил лоб и покачал головой, словно я обидел его.
– Что вы, дело совсем не в этом, – терпеливо проговорил он.
– Похоже, что как раз в этом.
Он вздохнул.
– Никогда бы не подумал, что вы сделаете ту же ошибку, которую делают многие, поскольку полагают, будто мы... Вы ведь знаете: мы должны отработать все варианты, мистер Чарльз.
– Где-то я слышал нечто подобное. Что же вы хотите знать?
– Я лишь хочу знать, кто убил ее... и его.
– Попробуйте спросить Гилберта, – предложил я.
Гилд поджал губы.
– А почему именно его?
– Он рассказал сестре, что знает, кто это сделал, а узнал он якобы от Уайнанта.
– Вы хотите сказать, что он встречался со своим стариком?
– Она уверяет, что он так сказал. У меня не было возможности спросить его самого.
Гилд скосил на меня свои водянистые глаза.
– Что же там у них происходит, мистер Чарльз?
– В семье Йоргенсенов? Вы, по-видимому, знаете не хуже моего.
– Не знаю, – сказал он, – и это факт. Я просто совсем не могу их понять. Например, миссис Йоргенсен: что она из себя представляет?
– Блондинка.
– Вот-вот, и это все, что я знаю, – угрюмо кивнул он. – Но послушайте, вы их знаете уже давно, и то, что она рассказывает про вас и про себя...
– А также про меня и про свою дочь, про меня и про Джулию Вулф, про меня и про королеву Великобритании. С женщинами я сущий дьявол.
Он поднял руку.
– Я не хочу сказать, будто верю всему, что она говорит, и незачем обижаться. Вы заняли неправильную позицию, если позволите так выразиться. Вы ведете себя так, словно думаете, что мы охотимся за вами, а это не соответствует действительности, совершенно не соответствует действительности.
– Возможно, однако, вы двурушничаете со мной с тех пор, как в прошлый...
Твердый взгляд его бледно-серых глаз уперся в мое лицо, и Гилд спокойно сказал:
– Я – полицейский и должен выполнять свою работу.
– Довольно справедливо. Вы велели мне зайти сегодня. Чего вы хотели?
– Я не велел вам зайти, я просил вас.
– Ну хорошо. Чего вы хотите?
– Я не хочу того, что мы имеем сейчас, – сказал он. – Я не хочу ничего подобного. До сих пор мы с вами говорили как мужчина с мужчиной, и мне бы хотелось продолжать в том же духе.
– Вы сами все испортили.
– По-моему, это не факт. Послушайте, мистер Чарльз, вы готовы не сходя с места присягнуть или хотя бы просто дать мне честное слово, что вы всегда нам выкладывали все, как на духу?
Бессмысленно было говорить «да» – он все равно бы мне не поверил. Я сказал:
– Практически, все.
– Вот именно – практически, – проворчал Гилд. – Каждый из вас рассказывает мне практически всю правду. А мне бы нужен какой-нибудь непрактичный придурок, который выложит все до конца.
Мне было жаль его: я хорошо понимал его чувства. Я сказал:
– Быть может, никто из тех, с кем вы говорили, не знает всей правды.