Гордон Диксон. Филип Дик. Роджер Желязны. Волк. Зарубежная Фантастика, стр. 53

— Ему не о чем беспокоиться, — вздохнул Бейнс. — Пока существуют женщины, он не пропадет. А благодаря умению заглядывать в будущее, он знает, что неотразим для слабого пола.

— Мы возьмем его, — пробурчал Уиздом. — Я заставлю правительство ввести чрезвычайное положение по всей стране. Его будут разыскивать Гражданская Полиция, регулярная армия и все специалисты планеты, вооруженные самой лучшей техникой. Рано или поздно мы его накроем.

— К тому времени его поимка потеряет всякий смысл. — Бейнс потрепал Аниту по плечу. — Не грусти, дорогая, ты не останешься в одиночестве. Ты всего лишь первая жертва в длинной веренице его поклонниц.

— Благодарю, — вспыхнула Анита.

— Подумать только, самый древний способ выживания — и в то же время самый новый. Черт возьми, разве его остановишь?! Ну, допустим, тебе мы еще можем сделать аборт, но как быть со всеми остальными женщинами, которых он повстречает? Если мы упустим хотя бы одну, нам конец!

— Все же стоит попытаться. Отловим, сколько сможем. — На усталом лице Уиздома промелькнула тень надежды. — Возможно, его гены не будут доминировать.

— Я бы гроша ломаного на это не поставил, — криво усмехнулся Бейнс. — Конечно, можно только предполагать, какая раса победит, но, боюсь, не мы.

1958

Филип Дик

ВЕРА НАШИХ ОТЦОВ

Выйдя на улицу, Чьень едва не наткнулся на безногого нищего торговца на деревянной тележке-платформе — торговец оглашал улицу пронзительными воплями. Чьень замедлил шаг, но не остановился. Ему не давало покоя последнее дело, которым он занимался в Ханойском Министерстве Произведений Искусства. Чьень был настолько поглощен мыслями, что обтекавший его поток велосипедов, мотороллеров и мотоциклов с реактивными моторчиками словно вообще не существовал, равно как и безногий торговец.

— Товарищ, — позвал калека, устремившись за Чьенем в погоню. Его тележка приводилась в движение гелиевой батареей, и калека весьма ловко управлялся с рычагами.

— У меня широкий выбор испытанных народных травяных средств. Есть юридически заверенный список лиц, испытавших благотворное воздействие этих лекарств. Если ты чем-то страдаешь, только назови свою болезнь, и я помогу.

— Благодарю, я здоров. — Чьень остановился. «Разве что, — подумал он, — мучает хронический недуг всех служащих Центрального Комитета — карьеристический зуд, одолевающий всякого чиновника».

— Могу вылечить лучевую болезнь, — гнул свое торговец. — Или усилить потенцию. Могу обратить вспять течение раковых заболеваний, даже ужасной меланомы, которая зовется черным раком. — Калека показал подносик с набором разнообразных стеклянных бутылочек, алюминиевых баночек и пластиковых коробочек.

— Если у тебя есть соперник, который хочет занять твое кресло, я снабжу тебя особым веществом, с виду похожим на крем для кожи, но на самом деле это очень сильный токсин. И цены, товарищ, у меня самые низкие. А в знак особого почтения к столь достойному товарищу, я готов принять послевоенные бумажные доллары. Предполагается, что они должны иметь свободное хождение повсюду, хотя на деле они едва ли дороже хорошей туалетной бумаги.

— Пошел ты к черту! — Чьень подал знак проплывавшему мимо аэротакси. Он и так опаздывал на три с половиной минуты. Предстояла важнейшая встреча, и все его толстозадые начальники с наслаждением отметят в уме его опоздание. Подчиненные сделают это с еще большим наслаждением.

Но калека — торговец тихо добавил:

— Товарищ, ты ОБЯЗАН купить что-нибудь.

— Это еще почему? — негодующе поинтересовался Чьень.

— Потому что, товарищ, я — ветеран войны. Я сражался в Последней Великой Войне Объединенного Народно — Демократического Фронта против презренных сил Империалистов. Я потерял ноги в битве за Национальное Освобождение при Сан-Франциско. — Теперь калека не скрывал торжества — Если ты откажешься купить товар, предлагаемый ветераном, то рискуешь уплатить штраф или даже оказаться тюрьме. Так гласит закон. Подумай о своей репутации, товарищ.

Чьень устало кивнул, отпуская аэротакси.

— Так и быть, — сдался он. — Я куплю что-нибудь. — Он окинул взглядом жалкий набор знахарских средств и взял наугад бумажный пакетик. — Вот это.

Калека засмеялся.

— Товарищ, это сперматоцид. Его покупают женщины, которые не имеют политического права на таблетки. Мужчине он едва ли пригодится.

— Закон, — торжествующе изрек Чьень, — не требует покупать полезное. Я просто должен купить что-нибудь. Я беру этот пакет. — Он полез за бумажником, разбухшим от обесценившихся послевоенных долларов. Будучи слугой государства, Чьень получал эти доллары четыре раза в неделю.

— Поведай мне свои проблемы, — предложил калека.

Чьень ошеломленно уставился на него — такое вторжение в личную жизнь, да еще со стороны неофициального лица!

— Ладно, товарищ, — сказал калека, видя реакцию Чьеня. — Не буду настаивать. Как врач — народный целитель, ограничусь тем, что мне знать полагается… — Он задумался, изможденное лицо стало серьезным. — Ты много смотришь телевизор? — неожиданно спросил он.

Захваченный врасплох, Чьень ответил:

— Каждый вечер. Кроме пятницы. По пятницам я хожу в клуб упражняться в завезенном с побежденного Запада эзотерическом искусстве партийного рулевого. — Это было единственным хобби Чьеня. Все остальное время он посвящал партийной деятельности.

Калека выбрал серый пакетик.

— Шестьдесят долларов, — объявил он. — Гарантия полная. В случае, если не подействует согласно инструкции, прошу вернуть для полного возмещения убытков.

— А как оно должно подействовать? — ехидно осведомился Чьень.

— Снимет усталость глаз после долгих и утомительных официальных речей. Это успокаивающий порошок. Прими его перед длинной вечерней официальной телепроповедью, которая…

Чьень заплатил и забрал пакетик. «Фигу тебе, — подумал он. — Все-таки это грабеж среди бела дня. Сделали ветеранов привилегированным классом. Теперь они кормятся за счет нас — молодого поколения».

Забытый серый пакетик остался в кармане пиджака. Чьень вошел в величественное здание Министерства Произведений Искусства, где его ждал собственный солидный кабинет. Начинался рабочий день.

В приемной находился плотного сложения смуглолицый человек в коричневой шелковой двубортной «тройке» производства Гон-Конга. Рядом с незнакомцем стоял непосредственный начальник Чьеня Су-Ма Цзо-Пинь. Цзо-Пинь представил их друг другу на кантонском диалекте, хотя сам владел им довольно слабо.

— Товарищ Тун Чьень, познакомьтесь с товарищем Дариусом Петелем. Товарищ Петель представляет новое учебно-идеологическое учреждение, открывающееся в калифорнийском городе Сан-Фернандо. — Он сделал паузу и добавил: — Товарищ Петель посвятил всю энергию жизни идеологической борьбе со странами империалистического блока. Поэтому он назначен на столь высокий пост.

Они обменялись рукопожатием.

— Чаю? — предложил гостям Чьень.

Он нажал кнопку инфракрасного хибачи, и мгновенье спустя в японском керамическом сосуде с орнаментом забулькала вода. Усевшись за стол, Чьень обнаружил, что преданная мисс Хси уже тайком положила на стол листок папиросной бумаги с секретным досье на товарища Петеля. Чьень украдкой просмотрел листок.

— Абсолютный Благодетель Народа, — заговорил Цзо-Пинь, — лично принял товарища Петеля. Абсолютный Благодетель доверяет товарищу Петелю. Это большая честь. Его школа в Сан-Фернандо будет заниматься обычной философией дао, являясь по сути нашим каналом общения с либерально-интеллектуальной молодежью на западе США. Ее довольно много уцелело в районе между Сан-Диего и Сакраменто. По нашим предварительным данным — около десяти тысяч. Школа примет две тысячи. Обучение будет обязательным для всех отобранных нами. Гм, кажется, вода уже кипит.

— Благодарю, — пробормотал Чьень, опуская в керамический чайник пакетик одноразового чая «Липтон».

Цзо-Пинь продолжил: