Люди огня, стр. 23

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА 1

Первые дни в Риме я усердно работал туристом и осматривал достопримечательности. Рим — город развалин. Больше всего меня поразила их кирпичность. Даже Колизей только облицован камнем, да неровная каменная кладка в недрах толстенных кирпичных стен. Вероятно, для прочности. А так даже полы выложены кирпичом. Елочкой, как паркет. Кирпичи длинные и плоские, как лепешки. Странно. Кирпич почему-то казался мне современным материалом. Хотя… «И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести». Вавилонская башня. Сразу после Ноя.

Внутри Колизея установлен крест как напоминание о мученичестве первых христиан, впрочем, не имеющем к данному месту никакого отношения. Сии безобразия происходили в основном в цирке Нерона, где сейчас собор Святого Петра.

Обремененный лишними знаниями, я не стал предаваться религиозным сантиментам. Когда достопримечательности кончились, я занялся исследованием местных ресторанов и пиццерий. Надо сказать, что только в Италии готовят правильную пиццу. Во всем остальном мире это пирог, напичканный всякой всячиной, а здесь блин. Совсем другой вкус! Pasta я тоже попробовал, но меня не впечатлило. Макароны и макароны.

Наконец Всеблагой Господь сжалился надо мной, не дав мне окончательно потерять форму и обрести габариты, столь характерные для итальянцев обоих полов. В конце месяца Он вызвал меня к себе.

Как большинство римских домов, Господня резиденция, не слишком презентабельная снаружи, была великолепна изнутри. Я шел по цветному мраморному полу мимо отделанных мрамором и ониксом стен. Господь встретил меня в роскошном зале в золотисто-зеленых тонах, украшенном скульптурой Бернини.

— Пьетрос, у нас проблемы с францисканцами. Я хочу, чтобы ты этим занялся.

Я смешался.

— Но, Господи, у меня вряд ли что-нибудь выйдет. Я не добился успеха у Лойолы, и вы вновь поручаете мне переговоры?

Господь прошелся от «Давида» к «Дафне» и остановился посередине.

— Почему же не добился успеха? Я узнал много нового, — он улыбнулся. — У меня не так много умных и находчивых людей, Пьетрос, так что к Франциску придется ехать тебе, ничего не поделаешь. Ситуация проще, чем с Лойолой. Тогда мы имели дело с гражданином иностранного государства, а теперь — с нашим подданным. К тому же у меня есть послание от папы специально для святого Франциска, а этот «маленький нищий» всегда слушался папу, — Учитель усмехнулся. — Ты отвезешь Бессмертному письмо и уговоришь принести присягу.

— А если он откажется?

— Привезешь его сюда силой.

Я растерялся.

— Марк поедет с тобой, — обнадежил Господь. — Так что если у тебя не хватит решительности, действовать поручено ему. Да, и обрати внимание на францисканцев. Орден важнее основателя. Удачи!

Я поклонился и вышел из комнаты. Увидеть Ассизи и легендарного святого мне, конечно, хотелось, но чтобы связать и насильно доставить его в Рим! Бр-р-р! Хотя, впрочем, если человек ошибается, разве не наш долг наставить его на путь истинный, пусть даже и насильно? Об этом писал еще Блаженный Августин.

Ассизи оказался маленьким городком с домишками из белого камня под неяркими черепичными крышами, облепившими склоны горы Субиасо, увенчанной старинным замком. Вообще пристрастие жителей Апеннин селиться не в долинах, а на склонах гор, меня поразило. Местные городки напоминают взбитые сливки на торте — темно-зеленая гора и светлые домики на вершине.

Мы оставили машину на парковке метрах в двухстах от церкви Ран Христовых, главного храма Францисканского ордена, на самом деле посвященного самому святому Франциску, но негласно, поскольку основатель ордена никогда бы этого не одобрил.

Храм сразу открылся перед нами. Он напоминал огромный корабль, точнее, современный трехпалубный теплоход. И пышная итальянская зелень, как волны у романских арочных галерей. А слева, внизу, долина, чуть подернутая голубоватой дымкой. Пинии у дороги. То бишь южные сосны. Облако зелени на ветвях, словно на спицах зонта. Сия растительность упорно ассоциировалась у меня с письмами какого-нибудь Плиния, а никак не с христианской святостью.

Мы нырнули в лабиринт узких средневековых улочек, и храм скрылся из виду, пока мы не оказались на площади перед ним. Окруженная низкими колоннадами, она напоминала двор патриция периода упадка Рима.

Площадь пересекал монах, достигавший двух метров в обхвате, живое воплощение пивной кружки. Впрочем, я далек от того, чтобы обвинять местных насельников в нарушении устава. Pizza и Pasta — традиционная итальянская еда.

Братья были предупреждены о нашем приходе и ждали. Нас провели в верхний храм, расписанный золотистыми тонами, словно залитый солнцем. Здесь нас встретил нынешний глава ордена Лука Пачелли, щуплый немолодой монах в коричневой рясе и сандалиях на босу ногу, явно купленных в ближайшем супермаркете.

— Мы собрались, — заискивающим тоном проговорил он. — Но брата Франциска пока нет.

— Ну так пошлите за ним!

— Мы посылали…

— И что?

Монах замялся и опустил глаза.

— Ну, говорите! — перехватил инициативу Марк.

— В конце концов, вы за него не отвечаете, — подбодрил я.

— Он отказался идти, — тихо сказал брат Лука.

— Где он?

— В Порциункуле.

Я вопросительно посмотрел на монаха.

— Это небольшая церковь в долине, в четырех километрах отсюда. — Пачелли был явно удивлен моим невежеством. — Если хотите, вам покажут дорогу.

— Хотим. Марк, возьми пару человек и вежливо доставь нам Святого Бессмертного Франциска Ассизского.

Марк кивнул. Он все прекрасно понял. Я в нем не сомневался.

— А мы пока начнем, — и я направился к кафедре.

Члены ордена оказались куда дисциплинированнее своего святого и вдохновителя — почти все скамьи в церкви были заняты. Монахи терпеливо ждали, вполголоса переговариваясь друг с другом.

— Господа, — начал я. — Все вы читали папскую энциклику «Imnperare Dei» о покорности Господу нашему, вновь прибывшему на землю под именем Эммануил. Все вы знаете о присяге, которую должны принести. Практически все представители духовенства и многие святые уже подтвердили свое желание принять в этом участие, и только ваш орден хранит молчание. Молчание, слишком похожее на бунт. Это более чем странно для ордена, чей основатель всегда проповедовал смирение и покорность папской власти. — Я сделал паузу и обвел их глазами. — В чем дело, господа? Объясните мне. Возможно, наши разногласия не столь глубоки, чтобы их невозможно было преодолеть. Ясность в делах всегда лучше взаимного непонимания.

Зал молчал.

— Может быть, лучше подождем брата Франциска? — предложил Лука Пачелли.

— Брат Лука, вы, кажется, здесь самый решительный, в чем дело? Почему брат Франциск не желает нас видеть?

— Он молится в Порциункуле.

— И что?

— У него разные видения…

— Какие?

— Он считает, что ваш Господь Эммануил…

Лука замолчал.

— Что считает? — я уже терял терпение. — Да почему я должен вытягивать из вас каждое слово?

Монах испугался еще больше.