Возрождение Атлантиды (ЛП), стр. 10

Но все защитные инстинкты, которые ей так помогали в работе, которые должны были вопить: осторожно, осторожно, отойди от этого супер привлекательного, сексуального мужчины, — они кричали, — да, да, да, касайся меня, касайся меня.

Райли выплыла из своих ментальных блужданий, осознав, что самый горячий мужчина, которого она либо видела, склонился над ней. Медленно, очень медленно, он склонил свое лицо к ее лицу, словно собираясь поцеловать ее.

Ах, если бы только он ее поцеловал.

Находясь на волосок от нее, он улыбнулся ленивой улыбкой чистого мужского удовлетворения. От этого он стал выглядеть еще более хищным, каким и был на самом деле.

— Я уже закончил, анэша. Но сперва я хочу почувствовать прикосновение твоего разума, — сказав это, он прислонился своим лбом к ней.

Во второй раз за эту ночь мир Райли ворвался.

Ее тело напряглось, и она так резко дернулась назад, что упала бы, если бы он не поймал своими сильными руками ее руки. Он. Его. Конлан. Его звали Конлан, и он был своего рода лидером. Мысли и впечатления переходили из его разума в ее, затопляя ее ощущениями и разными цветами. Его мысли… аура… душа — были яркого сине-зеленого цвета, как водоем чистейшей воды или глубины моря. Но чернота — кипящая чернота вертелась в его середине.

Пытка. Боль. Имя, — лицо, — темная красота, разрушенная злом и безумием.

— Анубиза?

Она дернулась в его руках, пытаясь избежать напряженной хватки его разума, но он держал ее, и его руки были словно стальные обручи.

Так же, как и боль, содержащаяся в его воспоминаниях, держала ее своей пленницей. Пытки, боль, сожжение, — режущая, разрывающая, обжигающая агония. Как он мог терпеть такую боль так долго?

Она задохнулась, пытаясь вздохнуть, пытаясь отстраниться. Больше не пытаясь убежать, а найти понимание.

Как? Как он мог находиться внутри ее разума? Она чувствовала его, — знала его, — она понимала его на каком-то базовом уровне. Она могла прочитать его явное стремление узнать ее. Исследовать ее, иметь ее? Напряженность его ментального сканирования изменилась, со всей плавностью приливной волны, которую он вызвал ранее, в излияние сексуальной жажды.

Сильный голод с привкусом шока от его реакции на нее. Она отдернула свою голову прочь от него, отчаянно пытаясь защитить себя, и подумала, на секунду, что заметила сине-зеленый огонь, яростно бушующий в глубинах его темных зрачков.

Она помотала головой, чтобы прояснить ее, и сказала вслух, пытаясь уменьшить голод, появившийся между ними.

— Конлан. Ваше имя — Конлан, верно? Я не знаю, откуда я это знаю, но меня зовут Райли.

Потом, несмотря на страх, она слегка рассмеялась.

— Замечательно. Беседа в стиле «я — Тарзан, ты — Джейн».

Потом воспоминания стерли улыбку с ее лица.

— Как вы смогли это выдержать? Такую боль так долго?

Она покачала головой, сочувствуя ему. Сочувствуя этому мужчине, которого даже не знала.

— Такое свело бы меня с ума.

Он, наконец, заговорил, его голос был пуст.

— Не делай поспешных выводов. Я никогда не утверждал, что я не безумец.

Глава 6

Конлан откинул свою голову назад, наполняя воздухом свои легкие, уродливая реальность его воспоминаний повисла между ними в молчании. У нее было больше смелости, чем он думал, у этого крошечного человечка. Врезавшись своим разумом в ее разум, он коснулся основной ее сердцевины, — их мысли практически смешались. Чистота ее души шокировала его; он уже стал циником несколько веков назад.

Одно прикосновение — и каким-то образом он узнал ее.

Интеллектуально.

Эмоционально.

Снова. Мне необходимо снова коснуться тебя, резко сказал он, притягивая ее ближе. Прошу.

Он смотрел на нее сверху вниз, желая, чтобы она не отказывала ему. Она посмотрела на него в ответ, страх уступил место согласию, а потом она кивнула и закрыла глаза, подняв свой лоб к его лбу.

Но на сей раз он не желал просто невинного прикосновения. Ему нужно было просто попробовать ее. Только попробовать. Он знал, что обманывает самого себя, думая, что ему нужно только небольшая проба.

Ему было наплевать.

Он нагнулся и накрыл ее губы своими губами. При первом прикосновении его рта ее глаза широко открылись, и она вздохнула достаточно для того, чтобы его язык проскользнул в ее рот и завершил обладание им.

Вкус ее запаха лишил его всех разумных мыслей. Он почувствовал, как энергия вырвалась из него в элементарном поиске.

Он даже не попытался остановить это. Море кипело на краю пляжа и под ними, а вокруг них буйно кружился ветер.

С силой циклона.

Ее тело задрожало, и она изогнулась к нему, мягкость ее изгибов соблазняла, но именно прикосновение ее разума довело его до безумия. Его тело затвердело, как никогда прежде. Агрессивно, доминирующе. Пока не показалось, что его одежда сейчас порвется от напряжения.

Он погружал язык в ее рот и из него, врываясь и уходя в ритме, более древнем, нежели время. Желая войти в теплоту ее рта и в рай ее тела одновременно.

В его разуме здравый смысл попытался дать о себе знать и пройти сквозь его настойчивую потребность. Райли. Ее зовут Райли. Она — человек.

Это неправильно.

Она прикоснулась к его лицу.

У здравого смысла не осталось никаких шансов.

Даже, когда он притянул ее к твердости своего тела, Райли знала, что должно быть, она грезит. Ничего, ничего подобного она не испытывала. Через нее прошла сила, жар привлек ее к нему.

Она желала забраться на него, в него, почувствовать, как его тело трется об нее, бьется в ней. Такая потребность шокировала ее, даже когда она молила о большем, большем, большем, весь ее здравый смысл исчез в буре желания.

Потребности.

Он впилась в его твердые, словно камень бицепсы, пытаясь устоять. Или, вероятно, пытаясь притянуть его ближе. Она бессознательно двигала руками, клала их ему на грудь, вниз, по его твердому, плоскому животу и вверх до его шеи. Запускала пальцы ему в волосы. Ближе, ближе. Она услышала стон, и оказалось, что застонала она. Она стонала. Если бы его язык не был у нее во рту, она бы умоляла его притянуть ее поближе.

Она перестала дышать, сконцентрировавшись на его эмоциях, втягивая их краски в себя. Голубая и зеленая, и сверкающая, кристальная страсть вилась вокруг, и она затерялась в ней, затерялась в нем.

Затерялась.

Сама мысль о том, чтобы потерять себя, сразу же вернул ей здравомыслие. Она силилась оттолкнуть его, пытаясь обрести здравомыслие, сражаясь с диким желанием.

Здравомыслие сдалось.

Она тихонько застонала ему в рот, и Конлан тоже затерялся, полный желания, голода, потребности. Только в ней, только с ней. Сейчас.

Он попытался сконцентрироваться на ее мыслях, чтобы удержаться и не порвать ее одежду, как животное. Он отправил свой разум в нее, — внутрь ее души, — и был очарован ее внутренней добротой, бескорыстием и светом.

Откровение ее чистоты ударило в него с неразумной силой. Он оказался парализован.

Он был уничтожен.

Она его тоже хотела.

Поглощенный одновременными открытиями ее духа и желания, обжигающий жар поднялся до вулканического масштаба внутри него. Страсть и элементарная энергия в воздухе взорвалась и засверкала вокруг их тел, выворачивая его наизнанку.

Его тело загорелось, и он желал большего

Его потребность стала неуправляемой. Всего одно прикосновение. Только немного попробовать.

Чтобы этот вкус длился вечность.

Его руки ласкали ее позвоночник, притягивали ее бедра ближе к его жару, его потребности. Его разум и тело кричали об этом самом моменте, когда страсть, а не обязательство и обязанность, контролировала его поступки.

Ее запах, шелк ее волос, тепло ее кожи рядом с его морским оттенком прохлады, все это совместилось, чтобы он вовсе забыл про свои обязанности.

Он желал, нет, он испытывал необходимость отнести ее на песок и брать ее тело, снова и снова. Врываясь в теплоту ее тела с беспокойной яростью прилива. Его обостренные чувства ощущали ее желание, которое росло, даже когда она вцепилась в его плечи. Его руки ощупывали ее изгибы, касались ее мягкости, прижимали ее тело к себе так крепко, что она обязана была сдаться по его требованию.