Пояс Богородицы, стр. 52

Сразу узнав Настеньку, Сафат пережил второе по­трясение.

Но он и здесь ничем себя не выдал, только поклял­ся в душе, что достойно отомстит за ее смерть.

Хан Ахмат сел на скамью и долго вглядывался в бе­лое лицо.

— Теперь ее глаза закрыты, и я ничего в них не увижу, — вздохнул он и встал. — Привели? — спросил он у сына.

— Там, — кивнул Азов-Шах в сторону прихожей.

Ахмат с Сафатом вышли.

Бледный Азиз с завязанными за спиной руками рухнул перед Ахматом на колени.

— Зачем ты лишил меня мечты? — тихо спросил хан, подняв за лоб налысо обритую голову Азиза. —

Ты очень меня обидел.

Ахмат выхватил из-за пояса кривой короткий нож и, одним быстрым движением перерезав Азизу горло, шагнул к выходу, прежде чем кровь успела брызнуть на его расшитый золотом халат.

— Верните тело московитам, — распорядился Ах­мат. — Это была мужественная женщина, и пусть они ее похоронят по своему обычаю.

…Федор Лукич Картымазов приехал в свое имение на следующий день после похорон дочери.

Наступило полное примирение братьев, войска удельных князей присоединились к общему войску, повсюду царило ликование и патриотический подъем, а великий князь, приняв Федора Лукича, подтвердил ему пока устно, что обменял у брата его землю на свою в другом месте и теперь Картымазов — дворянин московского князя, а земли ему после окончания вой­ны с Ордой будут пожалованы особой грамотой в двойном количестве. Теперь же великий князь отправ­ляет его в подчинение князю Холмскому, зная, что его штаб находится в Картымазовке.

Радостный Картымазов лихо влетел в родное име­ние и тут же увидел царящий повсюду траур.

Навстречу ему, рыдая, бросилась из дома Василиса Петровна.

— Кто? — спросил Картымазов, и лицо его сразу стало усталым и суровым, таким, как увидел его впер­вые в жизни Медведев, когда приехал в эти края.

Василиса Петровна обняла мужа и повела на клад­бище.

Поскольку Бартеневка была полностью разорена, Настеньку похоронили в имении родителей.

Ее душа отправилась к Богу вместе с тысячами дру­гих душ, которые приходили к Нему ежедневно, поки­дая тела маленьких, обыкновенных, забытых историей людей, ставших жертвами Великого Стояния на реке Угре.

История с трудом запоминает даже тех людей, ко­торые ее творили, и уж тем более мгновенно забывает тех, которые попадали под ее колеса…

Глава седьмая

ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО КОРОЛЬ..

Служители тайной веры всегда, старались исполнять постановления своей Высшей Ра­ды точно и при этом артистично, изощряясь в мастер­стве плетения интриг и заговоров. Каждый фрагмент постановления исполняла отдельная группа братьев и сестер, выбранная старшими по рангу. Получив непо­средственное постановление Рады, он сам решал, кто из находящихся под его опекой младших братьев и сестер больше подходит для выполнения того или другого фрагмента задания. Как правило, это старший дробил основное задание на маленькие действия, ко­торые впоследствии совершал тот или иной исполни­тель, зачастую совершенно не зная о том, зачем эти действия нужны и к чему приведут. Это гарантировало глубокую тайну исполнения, так что, даже в совершен­но невероятном случае (каких до сих пор еще никогда не было), если, допустим, какой-то единичный испол­нитель был бы кем-то схвачен, пытан жестоко и даже выложил бы все, что знал, — по его сведениям совер­шенно невозможно было бы понять всего замысла проводимой операции. Исполнитель фрагмента не знал также обычно, кто еще, кроме него, в ней участ­вует и каково количество участников. Раньше, если в процессе исполнения какого-то дела встречались бра­тья или сестры тайной веры, они могли узнать друг друга по перстням или крестам с особым узором. По­сле того как в прошлом году все опознавательные знаки были отменены и строго запрещены, часто случа­лось, что братья или сестры, даже общаясь, в процессе исполнения своего задания не знали, что они принад­лежат к тайной вере.

Так было и на этот раз.

Когда некая сестра восьмой заповеди, живущая в Вильно и близкая ко двору, получила для исполнения первый фрагмент решения Рады: «Довести в соответ­ствующем обрамлении до сведения короля Казимира документ, предоставленный братом Степаном Ярым», она прежде всего обратила внимание на подчеркну­тые слова «в соответствующем обрамлении».

Это означало, что документ не просто должен быть подброшен в королевскую канцелярию неизвестно как и неизвестно кем, нет — он должен попасть туда из очень убедительных источников путями, не вызы­вающими ни малейших сомнений.

Имея в своем распоряжении достаточное количест­во братьев и сестер младших рангов, она в течение первого же дня разработала детальный план и распре­делила роли.

Она справедливо решила, что доверие короля к до­кументу будет зависеть в большей мере от того, кто этот документ доставит.

Наилучшим поставщиком был бы маршалок двор-ный гетман Ходкевич, в чьи прямые обязанности вхо­дит забота о безопасности короля.

В свою очередь Ходкевич должен получить документ из заслуживающего его полного доверия источника.

Но и это не все. Он непременно захочет все прове­рить и всех опросить. Все, даже случайные, неприча­стные к Братству свидетели должны показать только то, что нужно для успешного выполнения задания.

Поскольку в решении Рады стояли слова: «Да будет все, что постановлено выше, исполнено немедлен­но», — вышеупомянутая сестра восьмой заповеди в тот же день сообщила всем исполнителям по отдельности их задачи, и уже вечером того же дня исполнение пер­вого пункта решения Рады началось.

Выглядело все так.

В некоем кабачке, пользующемся дурной славой и расположенном невдалеке от дома, где жил один из тайных агентов гетмана Ходкевича, произошли сле­дующие события.

Молодой человек приятной наружности (брат пер­вой заповеди), как бы чем-то удрученный, вошел ве­чером и, потребовав вина, задумчиво начал его пить, небрежно бросив рядом на скамью свою седельную сумку.

Толстая и вороватая кабатчица (просто кабатчица, не имеющая отношения к тайному Братству), подавая молодому человеку вино, немедленно обнаружила, что в полуоткрытой сумке видны золотые монеты и какая-то свернутая в трубку грамота.

Кабатчица тотчас шепнула об этом вору (настояще­му, не имеющему отношения к Братству), который частенько здесь обитал (и это было одной из причин, почему сестра восьмой заповеди выбрала именно этот кабачок).

Вор, опытный профессионал, вытащил из сумки зо­лотые монеты и грамоту, после чего молодой человек, по-прежнему как бы чем-то очень озабоченный, схва­тил свою сумку, вышел, вскочил на коня и ускакал, вы­полнив, таким образом, первую часть своего задания и не имея понятия, что произойдет дальше.

В углу кабачка двое подвыпивших дворян (брат второй и брат третьей заповедей, каждый из которых не знал о принадлежности другого к Братству и лишь точно выполнял порученные ему действия) шумно иг­рали в кости.

Не очень грамотный вор (жмудин1 ) вместе с кабат­чицей (полькой), призвав на помощь кабатчика (руси­на), пытались разобрать, что написано в украденной бумаге, чтобы как-то определить ее возможную стои­мость.

1 Жмудь — русское и польское названия племени жямайтов.

В это время один из дворян-игроков подошел к стойке заказать вина и, увидев грамоту, предложил за нее вору один золотой. Вор начал торговаться, со­шлись на двух, и дворянин вернулся к своему партне­ру, предложив в качестве ставки размером в пять золо­тых только что купленную грамоту.

Дворяне еще некоторое время играли, потом между ними вспыхнула ссора, они схватили друг друга за грудки, все присутствующие бросились их разнимать, пьяные дворяне стали вызывать друг друга на поеди­нок и выбежали во двор, где только что выпал первый снег. Все обитатели кабачка последовали за ними, что­бы посмотреть, кто кого победит, но холод, по-види­мому, остудил пыл дворян, один из них извинился, другой извинения принял, они сели на своих коней и разъехались в разные стороны, к огромному разоча­рованию публики.