Судьба: Дитя Неба, стр. 73

— Возможно, ты не сумел бы сдержаться и прикончил его на месте, — сказал он после некоторых раздумий. — Всякий человек, имеющий сердце, захотел бы наказать твоего проклятого отца, если бы увидел женщину, которую он оставил умирать в снегу южного леса.

Эши покачал головой.

— Ллаурон? Оставил женщину умирать?

— Ты сомневаешься в том, что он на такое способен? Твой отец совершил больше чудовищных деяний, чем волос на твоей голове. Впрочем, я тоже, — мрачно заметил Анборн.

— Я не сомневаюсь в способности моего отца совершать любые поступки, как хорошие, так и плохие, если ему это выгодно, — пожал плечами Эши. — И все же не в его характере ставить под угрозу жизнь женщины, в особенности если она его сторонница.

— Сомневаюсь, что ее можно отнести к этой категории.

— Она лиринка?

— Частично.

Сердце Эши неожиданно сжалось.

— Как ее зовут?

Анборн отвернулся и присвистнул. Дракон в крови Эши тут же проследил направление звука — через мгновение он уже знал о лошади, которая стояла в нескольких сотнях шагов от них, в березовой роще, Эши почувствовал стук копыт еще до того, как звук достиг его ушей, а еще он узнал, что у нее болит правая передняя нога. Он потряс головой. Дракон начинал выходить из-под контроля, и Эши это совсем не нравилось.

Генерал вновь повернулся к своему племяннику.

— Это не имеет значения. Она пришла к Ллаурону за помощью и советом, а он поставил ее почти в безвыходное положение. Одежда, которую он для нее выбрал, не спасла бы от обморожения, даже если бы она не отходила от камина, не говоря уж о прогулках в южных лесах во время снежной бури. Ни провизии, ни воды, ни обещанной помощи. Презренный и глупый поступок, доказывающий, что Ллаурон не только слеп, но и бессердечен.

Эши старался дышать глубже, чтобы успокоить биение сердца. Он чувствовал, что краснеет, а дракон вновь набирает силу.

— Значит, женщина была миловидной?

Лошадь выбежала на поляну — оказалось, что это красивый черный жеребец с заплетенной гривой. Он остановился возле Анборна и негромко заржал. Генерал похлопал его по шее, а потом легко вскочил в седло. Взяв поводья, он посмотрел на Эши и ухмыльнулся.

— Многие так считают. — Он направил жеребца к ручью, и тот утолил жажду.

Когда жеребец кончил пить, Анборн перекинул плащ через плечо и собрался пришпорить . коня.

Эши прислонился к дереву, надеясь унять охватившую его дрожь и побороть нетерпение дракона. Голова мучительно болела, кровь пульсировала в висках, но дракон продолжал обследовать плащ Анборна. На нем остались следы крови нескольких человек — несомненно, одним из них был Шрайк, поскольку точно такие же следы имелись на потнике его собственного коня. А затем в складках капюшона дракон обнаружил то, чего Эши так боялся.

Прядь золотых волос, чистых, точно солнечный свет.

— А с той женщиной все в порядке? — спросил он дрогнувшим голосом. — С ней ничего не случилось?

Анборн коротко рассмеялся.

— Ну, это как посмотреть.

— О чем ты? — Эши вцепился в дерево, волны чужой воли затопили его, вызывая тошноту.

— Тут все зависит от того, способен ли я сдержать свою натуру, оказавшись наедине с восхитительно красивой женщиной — благодарной женщиной, попавшей в тяжелое положение, да к тому же практически обнаженной, — когда она окажется в полной моей власти. Человек разумный едва ли поставил бы на такой исход. Прощай, племянник. — Он тронул поводья и скрылся в лесу.

Как только Анборн удалился на достаточное расстояние, Эши отпустил дерево, выхватил меч из ножен и погрузил его в воду, которая тут же покраснела от крови.

Древесный дворец в Круге, Гвинвуд

Ллаурон вздохнул, когда тяжелая резная дверь его кабинета распахнулась, а потом с грохотом захлопнулась. С того самого момента, как две недели назад Анборн едва не сорвал дверь с петель, он знал, что рано или поздно появится Эши. Он поднял руку, когда дверь вновь открылась и в комнату вбежали стражники.

— Все в порядке, господа, вы можете заняться своими делами. — Он встал, подошел к своему пылающему гневом сыну и сам аккуратно закрыл дверь. — Ну, добрый тебе день, Гвидион. Неужели ты забыл про другой вход, или вы с дядей решили сломать древнюю дверь «Перекрестка Дорог»? Я вижу, ты посчитал возможным ему открыться. Ты находишь свое поведение разумным?

— Приведи мне хотя бы одну причину, по которой мне не следует, не теряя ни минуты, сжечь твой проклятый дом. — В голосе Эши полыхала такая ярость, что она могла бы спалить дворец Главного жреца филидов дотла.

— Хммм, дай-ка подумать… Как насчет того, что столько добра пропадет зря? Чем мой дом тебя обидел? Тебе давно пора научиться контролировать свой гнев. Твои выходки становятся смехотворными, король намерьенов не должен выставлять себя глупцом.

— Ты полагаешь, я собираюсь стать королем намерьенов? Тебе придется поискать нового кандидата на эту роль, поскольку и я, и Анборн намерены разорвать все связи с нашей семьей.

Впервые с того момента, как он появился, Эши увидел, что лицо Ллаурона потемнело от гнева.

— Будь осторожен, Гвидион, я слышу в твоих словах угрозу. Думаю, ты знаешь, как я отвечаю на угрозы.

Но Эши уже слишком далеко зашел, чтобы опасаться гнева отца.

— Как ты мог так поступить с Рапсодией? Почему ты пытался ее убить?

Лицо Ллаурона вновь стало спокойным. Очевидно, Анборн рассказал его сыну о спасении Рапсодии, но умолчал о ее плане.

— Какая чушь! Я не намерен отвечать на подобные обвинения.

— Во имя Единого Бога, что она делала в южном лесу? У тебя полно лесничих и разведчиков, которые прекрасно знают те места, а она там никогда не бывала.

— Я не собираюсь ничего с тобой обсуждать. Кстати, неужели ты бы предпочел, чтобы я изложил ей весь план? Я собирался послать к ней на помощь отряд во главе с Каддиром. К несчастью, пока ты занимался своими делами, помешавшими тебе вовремя прибыть в условленное место, выяснилось, что он и есть тот самый предатель, проникший в наши ряды.

— Каддир? — Эши не верил своим ушам. — Это Каддир? А не Ларк?

— Очевидно, я ошибался. Возможно, Ларк и вовлечена в заговор с целью меня убить, но теперь я не уверен. Однако в тот момент, когда я собирался посвятить Каддира в свой план и рассказать ему о месте встречи с Рапсодией, я обнаружил, что ему известны вещи, которые может знать только предатель, в частности о том, что отряд лиринских налетчиков двигался через Авондерр. Кроме того, несколько больных, находившихся на его попечении и способных указать человека, в теле которого обитает ф’дор, таинственным образом умерли. При таких обстоятельствах я счел за лучшее никого не посылать.

— Ты не послал никого? Ты что, сошел с ума? Она рассчитывала на Каддира, а ты никого не послал к ней на помощь?

— У меня не нашлось человека, которому бы я полностью доверял.

На скулах у Эши заиграли желваки.

— Никого? А как насчет меня? Ты знал, что я уже несколько недель нахожусь рядом.

— Ты тоже не подходил для этой миссии.

Голубые глаза Эши сузились.

— Может быть, объяснишь мне, что ты имеешь в виду?

Ллаурон, не мигая, встретил яростный взгляд сына.

— Нет.

Эши сердито заходил по комнате.

— Значит, ты решил, что Рапсодию можно оставить на растерзание стихиям? Анборн нашел ее умирающей в снегу, без провизии и одежды. Он сказал, что ее костюм не защитил бы от холода даже рядом с камином.

— Если не ошибаюсь, она — твоя возлюбленная. Возможно, тебе следует поговорить с ней о правильном выборе одежды.

— Это была твоя идея! — взорвался Эши.

Ллаурон ничего не ответил. Эши подошел к окну и, посмотрев сквозь замерзшее стекло, сердито провел ладонью по волосам. Потом он повернулся к Ллаурону, и его глаза запылали голубым огнем.

— Это конец, отец. Конец, неужели ты не понимаешь? Я раз и навсегда отказываюсь действовать по твоей указке, и Рапсодия больше не будет пешкой в твоих руках, тебе придется найти другой способ для достижения своих целей. Оставь ее в покое.