Рапсодия: Дитя крови, стр. 73

— Кем она была? — перебила Рапсодия.

— «Илиаченва'ар» примерно означает «обладательница огненного меча», оружия, известного под именем Звездный Горн. Этот клинок был посвящен стихии огня и звездам, иными словами — эфиру, который на родном языке жителей Серендаира назывался «серенн».

Акмед кивнул, но ничего не сказал. Значит, вот как Звездный Горн появился в здешних местах…

— Итак, — продолжал Ллаурон, — под руководством Меритина и под защитой Элендры флот взял курс на новые земли. Второй флот по своему составу практически не отличался от Первого. Он покинул Серендаир несколькими неделями позже. Третий оставался на Острове до самого конца. На борту кораблей Третьего флота существенное место отводилось армии. На одном из кораблей находился и сам Гвиллиам, который постарался убедить как можно больше людей подумать о собственном спасении. Он дождался, пока самый последний корабль будет готов отправиться в путь, и только тогда взошел на его борт, безмолвно наблюдая за тем, как Остров, которым он правил, исчезает за горизонтом. Говорят, путешествие было опасным и очень тяжелым. Когда суда Первого флота проделали примерно половину пути, разразился страшный ураган, каких прежде никому видеть не доводилось. Легенды утверждают, будто в его сердце находился злобный демон, вызвавший бурю с целью уничтожить корабли. — На мгновение серьезное выражение на лице Ллаурона, с которым он начал свой рассказ, сменилось лукавой улыбкой. — Разумеется, когда вы побольше узнаете про намерьенов, вы поймете, что они обладали раздутым чувством собственной значимости. Если уж природа взбунтовалась, значит, исключительно ради того, чтобы доставить им неудобства. Они и не помнили о других несчастных, кто тоже пострадал от яростной стихии… Но вернемся к нашей истории. Корабль Меритина затонул. Существуют легенды, что моряк погиб, пожертвовав собой и отдавшись в лапы демона, чтобы спасти Первый флот, но, скорее всего, он просто стал добычей бушующих вод, поскольку корабль, на котором он находился, развалился на части и пошел ко дну со всей командой. Во время урагана флот лишился еще нескольких судов. Поскольку Меритин погиб, возглавить Первый флот пришлось Элендре, илиаченва'ар, которая должна была привести его туда, где никогда не бывала. Ее огненный меч служил маяком во время шторма. Его свет помогал кораблям флотилии держаться вместе, пока они наконец не выбрались из цепких лап бури и не увидели берег. Первый флот высадился на побережье Авондерра — как ни странно, недалеко от того места, где впервые ступил на эту землю Меритин. Едва все собрались и поняли, что остальных кораблей ждать не приходится, Элендра повела беженцев в земли Элинсинос. Однако тут возникли две проблемы.

История, которую Ллаурон прежде никогда не рассказывал, заинтриговала Рапсодию.

— Какие проблемы? — спросила она, изо всех сил стараясь скрыть возбуждение.

— Ну, понятное дело, Элинейное страшно огорчилась, узнав, что Меритин не вернулся. Ведь именно любовь к нему заставила ее пустить на свои земли людей, а не местных лиринов. В дополнение ко всему она не знала, что с ним произошло, и ей показалось, что он ее предал. Она впала в страшную ярость, покинула свои земли и скрылась в пещере в северной пустоши, там, где Меритин впервые написал послание Гвиллиама: Cyme we inne frid, frara the grip of deap to lif inne dis smylte land.

— А что оно означает? — мрачно спросил Акмед.

— О, как же невежливо с моей стороны! — улыбнувшись, вскричал Ллаурон. — Сейчас я вам переведу. На древненамерьенском и всеобщем торговом языке оно означало: «Намерения у нас самые мирные, мы вырвались из объятий смерти и мечтаем жить на этой прекрасной земле». Именно благодаря этой фразе беженцы с Серендаира получили свое имя «намерьены». Так их стали называть местные жители, с которыми они здесь познакомились, поскольку эти слова всегда звучали при встрече… Самым же печальным в этой истории явилось то, что если бы Меритин не любил Элинсинос, она бы узнала о его судьбе. Как вы помните, он подарил ей свечу Кринеллы — сигнал бедствия. Несмотря на свои небольшие размеры, это был очень сильный артефакт, поскольку он соединял в себе две противоборствующие стихии — огня и воды. Если бы маяк оставался с Меритином, когда затонул корабль, Элинсинос увидела бы его свет и, возможно, сумела бы спасти своего возлюбленного. Но моряк подарил свечу драконице в знак своей любви, чтобы она о нем не горевала. К сожалению, так часто бывает с благими намерениями. И вот теперь он украшает кольцо для ключей у самого обычного старика. — Ллаурон засунул руку в карман рясы и вытащил маленький хрустальный шарик размером с каштан.

Крошечный огонек, заключенный внутри шарика, пронзил мрак, окружив Главного Жреца сиянием, затмившим свет костра.

Рапсодия, несмотря на все усилия казаться равнодушной, от изумления и благоговения открыла рот.

— Это она? Свеча Кринеллы?

— Или она, или очень хорошая копия, — рассмеялся Ллаурон. — Торговцам старинными вещами нельзя доверять до конца.

— Вы его купили? Древний артефакт?

— Да, и выложил за него кругленькую сумму.

— Вы сказали, что существовало две проблемы. — Голос Акмеда разрушил чары, которые, казалось, опутали всех присутствующих. — Какова вторая?

Ллаурон перестал улыбаться и нахмурился:

— Покидая Элинсинос, Меритин не знал, что у нее будет ребенок.

— РЕБЕНОК? Драконица была беременна?

Взглянув на Рапсодию, Ллаурон расхохотался:

— Представляете, какая забавная получится картинка, если только хватит воображения, чтобы ее себе нарисовать.

— Ничего тут забавного нет, — заявила Рапсодия. — Мне это кажется печальным. Она была напугана, одинока, страдала, думала, что ее предал человек, которого она любила. В особенности, если она оказалась в чужом для себя теле и не могла из него выбраться.

Певица замолчала, и огонь тоже притих.

— Да, вы правы. По-видимому, именно по этой причине она сделала то, что сделала.

— А что она сделала? — поинтересовался Акмед, которого начала раздражать медлительная манера рассказчика.

— Когда Элинейное увидела, что среди тех, кто прибыл с Первым флотом, нет Меритина, она оставила детей у подножия Дерева и ушла.

— Детей? — удивленно переспросил Грунтор, и Рапсодия от неожиданности вздрогнула: великан до сих пор хранил безмолвие. — Их было несколько?

— Она родила трех девочек — тройняшек, — хотя и не похожих друг на друга. Поскольку в своем естественном виде драконица откладывала яйца, рождение нескольких детенышей было для нее делом самым обычным. Когда намерьены пришли к Дереву, они встретили там трех девушек; дети Элинсинос выросли очень быстро, несмотря на отсутствие матери. Мне говорили, что драконы легко адаптируются к новым условиям. Девушки, как и их отец, были высокими, с золотистой кожей. Впрочем, на мать они тоже походили. Из-за того, что они обладали внешностью древних сереннов, представители Первого флота почувствовали с ними родство. Эти юные женщины обладали необычными возможностями — что и неудивительно, ведь они появились на свет от союза представителей двух Первородных народов. Поскольку их отец часто плавал вдоль нулевого меридиана, они были связаны со Временем, а также с другими стихиями. К сожалению, результатом такого дара стало безумие, которое в разной степени поразило всех троих. Самая младшая, Мэнвин, стала предсказательницей. Говорят, она была самой безумной из всех. В легендах утверждается, будто большую часть времени она разговаривала сама с собой и не замечала окружающих. И хотя Мэнвин обладала могущественным даром, он оказался совершенно бесполезным — отличить истинные предсказания от болтовни сумасшедшей женщины очень трудно… Средняя сестра, Ронвин, видела настоящее. Говорят, она была доброй и мягкой, но только на короткое мгновение, поскольку не помнила своих мыслей, когда настоящее становилось прошлым… Из трех дочерей Элинсинос только старшая, Энвин, смогла разговаривать с беженцами. Она хранила секреты прошлого — знание менее опасное и изменчивое, чем у ее сестер. Она вела себя разумнее остальных. Она знала, кто такие намерьены и почему они появились здесь, и потому смогла принять их на землях своей матери. Намерьены, считавшие Энвин живым связующим звеном между миром ее отца и новым миром — миром ее матери, — сделали старшую дочь Элинсинос своей королевой и установили мирные отношения с окружающими землями и Реалмалиром, принадлежавшим лиринам. Лллаурон вздохнул и продолжил рассказ: — Теперь перейдем ко Второму флоту. В отличие от Первого, понесшего урон от страшного урагана, моряки Второго заметили приближение бури, поскольку находились на некотором расстоянии. Они практически не пострадали, хотя несколько кораблей все-таки погибло. Однако из-за бушующей непогоды они сбились с курса. Вскоре появилась земля, и вместо того, чтобы искать рай Меритина, командующий Вторым флотом, великий воин Маквит, решил высадиться в необитаемых землях под названием Маносс. Они и их потомки живут там и по сей день.