Рапсодия: Дитя крови, стр. 43

Какая-то посторонняя мысль постучала в дверь сознания, и Рапсодия тряхнула головой, прогоняя ее прочь. О значении того, что она делает, и возможных последствиях придется подумать потом, когда все будет закончено. Иначе ужас погребет ее под своей тяжестью.

Когда демон призовет вирма, он произнесет истинное имя змея, соответствующее тому музыкальному тону, на который он настроен. Значит, нужно немного изменить тон, добавить в него едва заметную нотку диссонанса.

«Когда ты используешь музыку, чтобы причинить боль, для достижения оптимального результата действуй очень осторожно, искажая мелодию понемногу, а не сразу и резко» — так говорил наставник.

Если Рапсодия постарается не спешить, едва заметно поднимая тон, возможно, змей ничего не почувствует, но этого будет достаточно, чтобы призыв демона не был услышан.

Певица дышала в такт песне, подчинив ей жизнь своего тела. Время перестало для нее существовать — совсем как тогда, в Широких Лугах. Она не имела ни малейшего представления о том, как долго играла, бесконечно повторяя один и тот же припев, в который то и дело вносила едва заметные изменения. Песнь словно шла по кругу, мелодия возникала снова и снова, словно наматывая невидимую нить на громадный клубок.

Спустя некоторое время Рапсодия прибавила к монотонному напеву немного новую интонацию. Неожиданно Акмед широко раскрыл глаза — сердце змея забилось сильнее, океан крови ускорил свой бег по его чудовищному телу. Акмед принялся отчаянно моргать.

Рапсодия ничего не замечала, погруженная в музыку, которая стала частью ее существа. Она продолжала играть, постепенно меняя мотив.

Стены туннеля завибрировали — громадный змей чуть-чуть потянулся, а потом снова погрузился в сон. Воздух стал немного холоднее, биение сердца у вирма замедлилось. Акмед закрыл глаза и вздохнул, отчаянно желая только одного — чтобы опасная игра поскорее закончилась…

Много часов спустя измученная Рапсодия наконец поднялась на ноги, не прекращая играть, и вернулась к выходу.

— Самохт, — приказала она инструменту. — Продолжай играть.

Арфа теперь напевала колыбельную песню сама, несмотря на то что пальцы девушки больше не касались ее струн. Сложная мелодия повторялась снова и снова, без остановки и перерыва. Рапсодия осторожно положила инструмент на пол туннеля и сделала шаг назад. Песня продолжала звучать. Она будет звучать бесконечно.

Рапсодия повернулась и быстро подошла к Акмеду, который стоял с закрытыми глазами. Изо всех сил сражаясь с усталостью, она поднялась на цыпочки и тихонько пропела его имя.

— АКМЕД, ЗМЕЙ, СОГРЕЙСЯ, ВЕРНИСЬ.

Акмед заморгал, но не пошевелился. Приказ, прозвучавший в песне, не подействовал.

Рапсодия едва держалась на ногах от усталости, быстро пожиравшей остатки ее сил. Она сморгнула слезы, навернувшиеся на глаза, схватила Акмеда за руку и потянула на себя:

— Идем, пожалуйста.

Никакой реакции… Рапсодия потянула сильнее, пытаясь оттащить дракианина от зияющей пасти туннеля, но ей удалось лишь уронить замерзшее тело Акмеда на пол, где он и остался лежать совершенно неподвижно.

По щекам Рапсодии потекли слезы. «Нужно привести Грунтора…» — мелькнуло в уме.

Не разбирая пути, она побрела в сторону Корня, где остался великан… И без сил повалилась на сверкающую поверхность Оси Мира.

Несколько мгновений она лежала, не в силах двинуться с места, прислушиваясь к тихому гудению пола. Песнь Корня окутала ее сознание, подарив покой и утешение.

Девушка сделала глубокий вдох. Прежде голос Корня давал ей силы. Может быть, он поможет и сейчас… Рапсодия пропела свою Именную ноту — ЭЛА, — пытаясь настроиться на тональные модуляции Дерева.

Через некоторое время она почувствовала едва заметный прилив сил и поднялась на ноги. Она знала: Грунтор где-то рядом; его следует найти, и у нее хватит сил это сделать.

Сосредоточившись на голосе Дерева, преодолевая мучительную усталость, она шла вперед, шаг за шагом, опустив голову и стараясь дышать как можно ровнее — пока ее не подхватили могучие руки.

— Мисси! Ты в порядке?

— Акмед, — прошептала Рапсодия, заглядывая в лицо болга, который отчаянно дрожал. — Помоги мне его вытащить.

Не говоря ни слова, Грунтор подхватил ее на руки и помчался в ту сторону, откуда она пришла.

Когда они добрались до места, где упал Акмед, тот по-прежнему неподвижно лежал на полу. Пока Грунтор снимал свою куртку, Рапсодия принялась хлопать Акмеда по щекам, пытаясь понять, в сознании он или нет. С радостью она увидела, как на замерзшем лице появляется знакомое хмурое выражение.

Болг, не теряя времени, ловко закутал Акмеда в свою куртку и поставил на ноги, а затем взвалил себе на плечо, как бревно, и повернулся к Рапсодии:

— Сама идти сможешь, мисси?

Рапсодия кивнула, не сводя глаз с Акмеда. Бледность медленно исчезала с его лица, он уже мог шевелить руками и ногами — правда, совсем немного. Рапсодия улыбнулась. Он чуть-чуть наклонился вперед и прошептал:

— Смотри.

Рапсодия обернулась и взглянула на туннель. Отверстие очень медленно затягивали тонкие нити света, похожие на призрачную паутину. Каждое новое повторение мелодии создавало еще одну нить — на стенах пещеры возник изумительный по красоте рисунок, состоящий из переплетающихся кругов.

— Мелодия замерзла, — прошептала Рапсодия, не в силах оторвать восхищенного взгляда от поразительного зрелища.

С каждым оборотом нити становились толще, звук громче. Теперь песня звенела на три тона выше и стала совершенно не похожа на исходную. Если им повезет, чудовище не услышит свое имя, когда демон решит его призвать. Песенки с повторяющейся интонацией — первое, чему учат Певцов, чтобы они умели настраиваться на гармонический лад с собой и продолжать столько, сколько потребуется. Каждая нить пела, повторяя простую мелодию, вибрируя, точно струна арфы; каждая начинала свою партию на несколько секунд позже предыдущей.

— Скоро песня превратится в какофонию, — заметила Рапсодия.

Уже и сейчас она звучала немного невпопад, словно заиграл оркестр без дирижера, в котором каждый музыкант выбрал свою собственную скорость исполнения.

— Идем, мисси, пора отсюда убираться, — сказал Грунтор.

13

КАК ТОЛЬКО они покинули вирма, Акмед быстро пришел в себя. Он почти сразу смог идти и решительно отказался от помощи. Впрочем, он продолжал прислушиваться к пульсирующему сердечному ритму вирма, но тот, по счастью, оставался прежним.

Они начали искать выход из-под земли. Как и прежде, путешественники почти не переговаривались. Акмед предпочитал не вспоминать о том, что с ними произошло в пещере вирма, а Рапсодия молчала в надежде, что когда-нибудь они смогут поговорить о случившемся открыто и прямо. Она прекрасно понимала, что Акмеду предстоит выиграть еще не одно сражение с самим собой, прежде чем такой момент наступит.

Некоторое время туннель шел вдоль Корня и почти не делал поворотов, хотя порой поднимался или уходил вниз, вне всякого сомнения следуя за источником воды, который позволил Дереву протянуть свои корни так глубоко — возможно, даже под морское дно. Чем глубже они спускались под землю, тем чаще попадались широкие туннели, где они могли спокойно шагать, выпрямившись в полный рост. Впрочем, потом им все равно приходилось ползти на животе или пробираться вперед на четвереньках.

Иногда они выходили на большие открытые пространства, где потолок туннеля терялся над головами, и тогда они дышали полной грудью. Грунтор предположил, что здесь Корень впитал в себя огромные количества влаги, а потом, вытянувшись в длину, постепенно стал тоньше. Эти места оказались самыми опасными — тут чаще всего встречались обвалы, и путники постоянно подвергались атакам хищных червей.

— Явились, — голос Акмеда вырвал Рапсодию из глубокого сна.

Она с усилием вытащила Люси из ножен. Путники разбили лагерь в небольшой пещере, где вполне хватало места, чтобы пустить в ход меч.