Пророчество: Дитя Земли, стр. 37

Элинсинос рассмеялась.

— Ты мыслишь как человек, Прелестница. Чтобы понять мотивы поведения ф'доров, нужно мыслить, как ф'дор, и поскольку они сила хаоса, их действия предсказать не возможно. Для достижения своих целей они используют и людей. Они не стремятся занять высокое положение и править государствами, не хотят победить врагов. Ф'доры мечтают лишь о разрушении и смерти, о жестоких, кровопролитных конфликтах, дарящих им силу и удовольствие. Их главная задача — уничтожить все, вообще все, в том числе и себя, если они намерены покончить с Землей. И тогда они будут существовать лишь в загробном мире и в кошмарах. Как и все мы.

11

Слова драконихи эхом прокатились по пещере, а потом все отзвуки смолкли, наступила тишина. Колеблющийся свет люстр озарил побледневшее лицо Певицы.

Элинсинос опустила голову так, что ее глаза оказались на одном уровне с глазами Рапсодии. Певица прочла в них сочувствие и понимание.

— О чем ты задумалась, Прелестница? — мягко спросила Элинсинос, и ее голос прозвучал тихо, как шелест крыльев сверчка. — Что тебе вспомнилось?

Рапсодия закрыла глаза, сражаясь с призраками само го страшного кошмара, который она видела во время долгих скитаний под землей. Акмед разбудил ее, и они стали спускаться по огромному туннелю, на дне которого он слышал биение гигантского сердца, пульсирующего в ритме зимней спячки.

«Здесь спит ужасное существо, оно могущественнее и страшнее всего, что ты только в состоянии себе представить. Я даже не осмеливаюсь произнести вслух его имя. Чудовище, которое прячется в туннеле глубоко под землей, не должно проснуться. Никогда».

Он боялся говорить, произнести вслух слова древней легенды, тогда в первый раз Акмед не был грубым или высокомерным. Тогда она впервые заметила в его глазах страх.

«В Преждевременье, когда Земля и моря еще только нарождались, у прародительницы драконов было украдено яйцо. Раса демонических существ, рожденная от огня, спрятала яйцо здесь, внутри тела Земли. Мой бывший господин был представителем этой расы. Детеныш Вирм, вылупившийся из яйца, живет здесь, в замерзших глубинах Земли. Он вырос до таких размеров, что его тело опутывает своими кольцами сердце мира и заполняет собой практически все внутреннее пространство Земли. Сейчас он спит, но демон хочет призвать его на поверхность. Вирм ждет зова демона, и я точно знаю, он прозвучит очень скоро. Мне это известно, потому что он намеревался использовать для этого меня».

«А если Вирм не услышит зова? — спросила она. — Если нам удастся замаскировать призыв, помешать чудовищу уловить его, возможно, оно будет спать и дальше и не отреагирует на голос зовущего. По крайней мере, некоторое время».

Они сделали все, что было в их силах, чтобы продлить его сон: установили в туннеле музыкальную сеть, плетущую бесконечные неблагозвучные мелодии, предназначенные исказить зов демона. Акмед предупредил, что это лишь временное решение проблемы.

«Никто не сумеет полностью с ним покончить, ни ты, ни я, ни одна живая душа».

— Он все еще спит, — сказала Элинсинос, прервав размышления Рапсодии, сердце которой отчаянно стучало. Дракониха прочитала ее мысли. Огромное существо усмехнулось, заметив панику на лице Рапсодии. — Нет, Прелестница, я не умею читать твои мысли, я их понимаю лишь в том случае, когда ты думаешь о Спящем Дитя.

Рапсодия заморгала.

— Но я думала не о нем…

— Не пытайся описать словами то, о чем ты вспоминала; я знаю, что ты видела под землей. Об этом ведомо лишь ф'дорам и драконам, о бесконечном, древнем и священном, о чем говорится в легендах драконов. Тебе случайно удалось его увидеть. Теперь ты одно из немногих живых существ, которому о нем известно.

Организм, о котором ты сейчас размышляла, есть полная противоположность вашему Дающему Жизнь. Он был Первым Ребенком нашей расы, похищенным еще в яйце и выращенным нашими врагами, — мы любим Землю и все ее богатства, а ф'доры стремятся ее уничтожить и добиться своей безумной цели. Этот ребенок перестал быть драконом; ф'доры отравили его, овладели его душой. Теперь он стал частью Земли, существенной частью; придет день, когда он проснется и заявит, что Земля — это его собственность. Если такова наша судьба — что ж, так тому и быть. Но он является священной тайной, о которой драконы упоминают лишь во время молитвы и во сне. Мы молимся, чтобы Первый Ребенок продолжал спать, — об этом поется в песне драконов. Колыбельная для Спящего Дитя.

— Спящее Дитя, — пробормотала Рапсодия. — В легендах Серендаира эти слова имеют другой смысл. В наших легендах Спящее Дитя — это Мелита, звезда, покинувшая небо. Она упала в море рядом с Островом, утащив значительную часть его территории с собой под воду. Но море не сумело погасить звезду. Она лежит в его глубинах, пылая могучим огнем, и когда-нибудь поднимется… — Голос Рапсодии задрожал, и она замолчала. Прошло некоторое время, прежде чем она сумела продолжить. — Она поднимется, и весь Остров исчезнет в пламени вулканического огня.

— Быть может, мы столкнулись с разными предсказаниями гибели наших рас, — предположила Элинсинос. — Меритин пел мне песню твоей родины, в которой говорилось о Спящем Дитя. Хочешь, я спою ее тебе?

— Да, пожалуйста.

Огромное существо подняло голову и громко откашлялось. Пламя люстр заметалось в разные стороны, по лагуне прошла сильная рябь, а сердце Рапсодии застучало быстрее. Когда дракониха заговорила, ее голос изменился теперь это был глубокий мелодичный баритон, звучный и волшебный, пришедший из тьмы прошедших веков. Голос Меритина.

Слова песни эхом отразились от стен пещеры и повисли в застоявшемся воздухе. Рапсодии вдруг показалось, что, стоит ей произнести хотя бы одно слово, и ее сердце разобьется. Наконец молчание нарушила Элинсинос:

— Когда родились мои дочери, их глаза были закрыты, как у котят. — Теперь она говорила своим прежним чарующим голосом. — Они казались спящими, и на мгновение мне почудилось, что это три ребенка из пророчества, однако я ошиблась. Я знала, кем был мой старший, — как и любой дракон. Меритин упоминал о Спящем Дитя с побережья своей — и твоей — родины. Похоже, речь шла о среднем ребенке.

— Значит, есть еще один? — с беспокойством спросила Рапсодия. — Еще одно Спящее Дитя? Рожденное последним?

— Видимо, да, — с улыбкой ответила Элинсинос. Когда она обнажала громадные зубы, больше похожие на лезвия мечей, Рапсодии становилось жутковато. — И у меня создается впечатление, что каждый из спящих детей может стать инструментом ф'дора и помочь ему тем или иным способом уничтожить мир.

— Я молилась, чтобы восхождение среднего ребенка, которое привело к уничтожению Острова, положило конец всем ужасам, — сказала Рапсодия. — Мы думали, что ф'дор намерен призвать… — Она замолчала, увидев, как изменилось огромное лицо Элинсинос. — Мы думали, что ф'дора, которого Акмед знал в старом мире, больше нет. Последний из его слуг, один из Тысяч Глаз, носивший имя Шинг, рассказал нам об этом перед тем, как рассеяться. Он утверждал, что ф'дор мертв, человек и демонический дух. И потому мы перестали опасаться самого страшного исхода.

Дракониха пошевелилась, и тысячи бликов заиграли на ее чешуе.