Избранные произведения о духе законов, стр. 141

Но мы не встречаем защитника общественных интересов в делах о преследовании преступлений даже в таких случаях, когда дело идет о поединках, о пожарах, об убийстве судьи па суде, о состоянии лиц, о свободе и крепостной зависимости.

Эти формулы составлены не только для законов лангобардов, но и для приложенных к ним капитуляриев; поэтому не подлежит сомнению, что по рассматриваемому предмету они дают нам все делопроизводство за время второй династии.

Ясно, что эти защитники общественных интересов должны были исчезнуть вместе со второй династией, подобно королевским посланным в провинциях, по той причине, что не стало Ни общего закона, ни общей государственной казны; что не было больше графов в провинциях, не было их судебных заседаний, а следовательно, не было и этого рода чиновников, главное назначение которых состояло в поддержании авторитета графа.

Применение поединка, получившего более широкое распространение при третьей династии, не допустило учреждения публичных обвинителей. Поэтому Бутилье, говоря в своей «Summa ruralis» о судебных чиновниках, упоминает только о бальи, о людях феодального владельца и сержантах. По Установлениям и Бомануару можно ознакомиться с порядком судебного преследования в те времена.

В законах Якова II, короля Майорки, я нахожу впервые должность королевского прокурора с теми функциями, какие она выполняет у нас. Очевидно, прокуроры эти появились здесь лишь после изменения судебных форм у нас.

ГЛАВА XXXVII

Каким образом Установления Людовика Святого вышли из употребления

Установлениям суждено было родиться, состариться и умереть в очень короткий период времени.

Я позволю себе несколько размышлений по этому поводу. Кодекс, известный у нас под названием Установлений Людовика Святого, никогда не предназначался к тому, чтобы служить законом для всего королевства, хотя об этом и говорится в предисловии к нему. Компиляция эта есть общий кодекс, заключающий в себе постановления по всем гражданским делам, распоряжения о переходе имущества по завещанию и дарению, о приданом и преимуществах, предоставляемых женщинам, о выгодах и прерогативах феодов, о соблюдении благочиния и т. д. Но давать общее уложение гражданских законов в такое время, когда каждый город, каждое местечко или деревня имели свои обычаи, значило стремиться к внезапному ниспровержению всех частных законов, которым люди следовали в различных областях королевства. Создать из всех частных обычаев одно общее обычное право было бы большой неосмотрительностью даже в наше время, когда государи встречают повсюду беспрекословное повиновение. Если верно правило, что не следует менять существующего, когда происходящие от этого неудобства равняются выгодам, то еще менее следует это делать, когда выгоды ничтожны, а неудобства очень велики. Приняв во внимание положение государства в то время, когда каждый был опьянен идеей собственной неограниченной власти и собственного могущества, мы должны будем согласиться, что намерение повсеместно изменить принятые законы и обычаи не могли даже прийти в голову правителям.

Все мною сказанное доказывает также, что кодекс Установлений не был утвержден в парламенте баронами и судьями государства, как то говорится в одной цитируемой Дюканжем рукописи, хранящейся в амьенской ратуше. Из других рукописей видно, что кодекс этот был дан Людовиком Святым в 1270 году, перед отъездом в Тунис. Но это неверно, так как Людовик Святой отправился в Тунис в 1269 году, как то заметил Дюканж, заключивший отсюда; что кодекс этот был обнародован в отсутствие короля. Я же утверждаю, что это невозможно. Как мог король избрать время своего отсутствия для осуществления такого дела, которое могло посеять семена раздора и породить не перемены, а перевороты? Это преобразование более, чем всякое другое, нуждалось в непосредственном надзоре короля и ни в коем случае не было делом слабого регентства, состоявшего к тому же из сеньоров, заинтересованных в его неудаче. Это были: Матье, аббат Сен— Дети и Симон Клермонский, граф де Нэль, а на случай их смерти — Филипп, епископ Эвре, и Жан, граф де Понтье. Мы уже видели, что граф де Понтье воспротивился введению нового судопроизводства в своей сеньории.

В-третьих, я считаю весьма вероятным, что дошедший до нас кодекс есть нечто совершенно отличное от Установлений Людовика Святого по предмету судопроизводства. Этот кодекс ссылается на Установления, следовательно, он есть сочинение об Установлениях, а не самые Установления. Кроме того, Бомануар, который часто упоминает об Установлениях Людовика Святого, ссылается лишь на частные установления этого государя, а не на эту компиляцию Установлений. Дефонтен, писавший при жизни того же государя, рассказывает о двух первых случаях применения Установлений в деле судопроизводства как о давнем факте. Следовательно, Установления Людовика Святого предшествовали компиляции, о которой идет речь и которая, если принять во внимание ошибочные вступления, помещенные каким-то невеждой во введении, могла появиться, строго говоря, лишь в последний год жизни Людовика Святого или даже после смерти этого государя.

ГЛАВА XXXVIII

Продолжение той же темы

Что же, наконец, представляет собой эта компиляция, которая носит у нас название Установлений Людовика Святого, этот темный, запутанный и двусмысленный кодекс, представляющий собою смесь французского законодательства с римскими законами; этот кодекс, в котором мы слышим как бы голос законодателя, а встречаем ученого юриста; в котором находим полный свод юриспруденции, предусматривающий все случаи и все положения гражданского права? Для объяснения необходимо будет перенестись в те отдаленные времена.

Людовик Святой, видя злоупотребления судебной практики своего времени, старался внушить своим народам отвращение к ней. Он издал ряд уставов для судов в своих владениях и для судов своих баронов. Достигнутый им успех был так велик, что Бомануар, писавший вскоре после смерти этого государя, говорит нам, что порядок суда, установленный Людовиком Святым, применялся в очень многих сеньориальных судах.

Таким образом, этот государь достиг своей цели, хотя его уставы для сеньориальных судов были составлены не с тем, чтобы создать один общий закон для всего королевства, но с тем, чтобы дать образец, которому всякий мог бы следовать и даже был бы в этом заинтересован. Он устранил зло, показав нечто лучшее. Когда в его судах и судах сеньоров увидели новый способ судопроизводства, более естественный и разумный, более согласный с началами нравственности и религии, с требованиями общественного спокойствия и личной и имущественной безопасности, его приняли, а прежний бросили.

Убеждать, когда не следует принуждать, руководить, когда не следует повелевать, — вот высшее искусство. Разум обладает естественной властью; эту власть можно даже назвать тиранической. Ему оказывают сопротивление, но это сопротивление— его побед?.; подождите еще немного, и человек вынужден будет вернуться к нему.

Желая ослабить пристрастие к французской юриспруденции, Людовик Святой приказал перевести книги римского права, чтобы познакомить с ними законоведов своего времени. Дефонтен, который был первым нашим практическим юристом-писателем, много пользовался ими. Его сочинения составляют в некотором роде смешение старинной французской юриспруденции, законов, или установлений Людовика Святого и римских законов. Бомануар мало пользовался римскими законами; но он согласовал старинную французскую юриспруденцию с уставами Людовика Святого.

И вот в духе этих двух сочинений, и в особенности книги Дефонтена, какой-то бальи, как я думаю, написал книгу по юриспруденции, которую мы называем Установлениями. В заглавии этой книги говорится, что она составлена согласно обычаям Парижа, Орлеана и баронского суда; а в предисловии — что в ней идет речь об обычаях всего королевства, а также Анжу и баронского суда. По-видимому, книга эта была составлена для Парижа, Орлеана и Анжу, подобно тому как сочинения Бомануара и Дефонтена предназначались для Клермона и Вермандуа. А так как из книги Бомануара можно заключить, что многие законы Людовика Святого проникли в баронские суды, то составитель имел основание утверждать, что его книга относится также, и к баронским судам.