Пылающие души, стр. 13
Мать Джулии выглянула из каюты, но Дерек Арнхардт уже скрылся.
— Капитан Арнхардт? Видный мужчина. Я и не подозревала, что он настолько привлекателен. — Она обернулась к Джулии: — Что же произошло между вами, дорогая? Неужели он… домогался тебя?
Джулия не собиралась рассказывать матери о поцелуе, превратившем ее тело в огромный пылающий факел.
— Мы просто побеседовали, — коротко объяснила она. — Пожалуйста, мама, позволь мне отдохнуть. Мне нездоровится.
Мать приложила руку ко лбу Джулии и нахмурилась.
— У тебя жар! Я попрошу прислать врача…
Чувствуя, как слабость нарастает с каждой минутой, Джулия попыталась протестующе поднять руку, но мать уже покинула каюту.
Перед глазами Джулии все закружилось, превратившись в мешанину тусклых разноцветных пятен и спиралей, ее тело точно парило среди них, опускаясь и вновь взлетая, и это лишь усиливало тошноту. Она попыталась вцепиться в края койки, но руки не подчинялись ей.
А затем ее охватил озноб. Зубы Джулии застучали, она съежилась под одеялом, подтянула колени к животу и напрягла зрение, всматриваясь в быстро сгущающуюся пелену забвения, окружившую ее.
Она смутно осознавала, что в каюте появились люди; их голоса сливались и слышались словно издалека. Мужской голос произнес:
— Да, у нее жар. Должно быть, это лихорадка — она всегда вспыхивает внезапно. Нам остается только согревать ее и кормить бульоном, чтобы она не умерла от истощения…
Голос умолк. Больше Джулия не слышала ничего, кроме оглушительного рева в ушах, который с каждой секундой нарастал, мучая ее. Дрожь прекратилась, тело вновь окатила жаркая волна, от которой Джулия чуть не задохнулась. Она пыталась удержаться на плаву в огненном море, замирая от страха и понимая, что в любую минуту пламя способно поглотить ее.
Незримая рука протянулась из темноты, чтобы избавить ее от страданий, и Джулия в отчаянии схватилась за нее, переполненная благодарностью за спасение…
Глава 5
Невидимые гигантские пальцы разжались, отпуская ее. Джулия оказалась на свободе. Она вернулась в мир. Открыть глаза ей удалось не сразу. Ее не покидала слабость — физическая и душевная, словно после долгого и трудного путешествия.
Где же она теперь?
Осознание пришло не сразу. Корабль… плывущий к Бермудам… а затем — путешествие в Англию и свадьба… ее каюта… нет, это вовсе не ее каюта! Помещение, в котором очутилась Джулия, было просторнее и иначе обставлено. Она лежала на широкой и длинной кровати, вместо одного иллюминатора напротив было два. Вдоль противоположной стены стоял большой письменный стол, заваленный бумагами. Присмотревшись, Джулия поняла, что это какие-то схемы и карты.
Обеденный стол, два стула, фонарь, висящий на крюке, вбитом в потолок. Скромная, почти аскетическая обстановка.
Откинув чудовищно тяжелое одеяло, Джулия села и чуть не упала от слабости, попытавшись спустить ноги на пол из грубо оструганных досок. Корабль не стоял на месте; Джулия чувствовала, как его нос рассекает волны. Значит, до порта они еще не добрались. Но почему-то Джулии казалось, что ее беспамятство продолжалось немыслимо долго.
Она с отвращением заметила, что ее муслиновая ночная рубашка испещрена пятнами, а грязные волосы спутались.
Лишь после нескольких попыток ей удалось выпрямиться на дрожащих ногах. Сделав шаг, Джулия уставилась на свое отражение в зеркале. Глаза ввалились, стали мутными, под ними появились темные круги. Лицо казалось болезненно бледным, опухшие губы потрескались. От этого зрелища Джулию передернуло.
Дверь открылась. От неожиданности Джулия пошатнулась, потеряла равновесие и начала падать, но Дерек Арнхардт вовремя поддержал ее, схватив за локоть.
Он улыбался, а в его глазах сквозила тревога.
— Наконец-то вы пришли в себя! Позвольте, я помогу вам лечь в постель. Вы слишком слабы, так что вставать пока не стоит.
Джулия покорно позволила уложить себя в постель, но пока Дерек укрывал ее, разразилась градом вопросов:
— Где я? Почему я не в своей каюте? Как долго я проспала? Он едва заметно усмехнулся:
— Вы не просто спали, а перенесли вспышку лихорадки, притом довольно серьезную. Вы перепугали всех нас. За вами ухаживали мать и добрый доктор Джеккинс, пока недуг не свалил их обоих. Я решил, что будет лучше объявить карантин, и поскольку не мог доверить заботу о вас никому другому, то перенес вас сюда. Это моя каюта.
Затем он поспешил заверить Джулию, что ее мать не настолько больна, чтобы нуждаться в постоянном присмотре.
— Когда я сообщу ей, что кризис миновал, она навестит вас. А мы уже опасались, что вы не поправитесь. — Он подмигнул. — Какая жалость, если бы нам пришлось отправить вас за борт, на корм рыбам! Впрочем, я был готов позавидовать им: не каждому достается такой лакомый кусочек.
Внезапно Джулия вспомнила ночь на палубе, нападение Шеда Харки, разговор с капитаном Арнхардтом и его поцелуй. Она почувствовала, как ее лицо вспыхнуло при воспоминании о неожиданном приливе страсти. Но как ни странно, враждебности к капитану она не испытывала. В конце концов, он ведь спас ей жизнь.
— Как скоро мы доберемся до Бермудских островов? — спросила Джулия, невольно пытаясь поправить спутанные волосы. — Я доставила вам столько хлопот, что вы, должно быть, будете счастливы избавиться от меня.
— Мы пробудем в море еще несколько дней. Да, я вздохну с облегчением, доставив на Бермуды вас и вашу мать. Кстати, ваша служанка-негритянка тоже была больна, но насколько мне известно, она уже поправляется.
Джулия кивнула:
— Спасибо вам за помощь… и заботу.
— При иных обстоятельствах я был бы несказанно рад вашему обществу, однако вы — беспокойная подопечная. А теперь я попрошу кока принести вам что-нибудь перекусить. Вероятно, вы проголодались. Мне никак не удавалось напоить вас бульоном.
Джулия пробормотала, что охотно съела бы что-нибудь, а когда наконец осмелилась поднять на капитана глаза, то обнаружила, что его торс обнажен. Никогда прежде ей не доводилось видеть мужчину, излучающего такую силу. Несмотря на слабость, Джулия с трудом подавила желание коснуться широкой мускулистой груди капитана.
Волна раскаяния окатила ее, как только Джулия поняла, что в присутствии капитана вновь ощущает знакомое тепло внизу живота.
Он склонился над ней, и Джулия замерла, уверенная, что он вновь поцелует ее. Но вместо этого Дерек дотронулся сухими губами до ее лба, выпрямился и произнес:
— Да, жара больше нет. Когда я был ребенком, мама часто касалась губами моего лба, проверяя, не захворал ли я. — Он улыбнулся.
— Ваша мама? — недоверчиво повторила Джулия. — Признаться — , капитан, я не в силах представить вас ребенком на руках матери. Для меня вы навсегда останетесь жестоким, властным мужчиной, переполненным горечью и ненавистью.
— Уверяю вас, Джулия, у меня действительно была мать. — Арнхардт слегка приподнял бровь. — Я и впредь намерен звать вас по имени, и надеюсь, что вы простите мне эту фамильярность. В конце концов, в бреду вы многое рассказали о себе, и, нравится вам это или нет, мы стали ближе. — Он продолжал: — Как я уже сказал, у меня были и мать, и отец. Я вырос в Уилмингтоне, Северная Каролина; мое детство, детство единственного сына рыбака, было счастливым и ничем не омраченным. Впервые страсть к морю я испытал едва научившись ходить, и даже когда мой отец во время шторма пропал в море, я по-прежнему лелеял заветную мечту — стать владельцем корабля. Моя мечта осуществилась, и я зарабатывал себе на жизнь рыболовным промыслом, пока не началась война. А ныне я контрабандист, успешно прорывающийся сквозь блокаду.
Помедлив, он отвел волосы с лица Джулии неожиданно нежным жестом.
— А еще у меня есть сестра — правда, не знаю, где она теперь. Она рано вышла замуж, вскоре после того, как наш отец пропал, а мать умерла, не вынеся горя. Сельма с мужем отправились на запад, чтобы поселиться где-нибудь в тихом городке. Должно быть, она не раз присылала мне письма, но я не видел их — я уже давно не был дома.