Совесть короля, стр. 39

Ничего. Узкий проход, в котором лежал Грэшем, огибал крышу. Слева тянулась узорная каменная кладка высотой примерно до уровня плеч — парапет церкви Кингс-колледжа. Справа крыша круто уходила вверх. В ярком лунном свете было видно, что поблизости никого нет. Однако дальше, насколько хватало глаз, было темно. Где же ему спрятаться?

Ответ неожиданно нашелся сам, хотя и был сопряжен с риском. Ага, теперь понятно, что нужно сделать, чтобы отыскать врага: за считанные мгновения постараться сохранить равновесие.

Однако без риска не обойтись. Впрочем, вся его жизнь — сплошной риск. Дело не в страхе. Все люди испытывают страх. Главное — уметь победить его в себе.

К крыше была приставлена лестница из недосушенного дерева, неуклюжая, очень грубо сделанная. По ней можно подняться к самому гребню крыши. Незнакомец наверняка притаился на другой стороне. Вползти наверх? Или, встав на нижнюю перекладину, выйти к нему? Грэшем предпочел второе.

Лестница оказалась на удивление прочной. Стараясь двигаться предельно осторожно, сэр Генри вышел на крышу, тщательно контролируя каждый шаг. Одна рука с зажатой в ней шпагой поднята вверх, вторая вытянута в сторону — для сохранения равновесия. Стоило ему подумать о том, на какой высоте он находится в эти мгновения, как изнутри его сжала ледяная рука страха. С каждым шагом гребень крыши становился все ближе и ближе. Медленно, мучительно медленно верхняя линия опустилась на один уровень с его головой. Еще один шаг, и глаза Грэшема уже были над ней. Еще шаг — и его плечи…

Неизвестный притаился на противоположном скате крыши неподалеку от лестницы. Как только на фоне залитого лунным светом неба появилась голова Грэшема, он нанес удар шпагой — туда, где только что виднелись голова и шея сэра Генри.

К счастью для Грэшема, противник явно поторопился. Выжди нападавший еще мгновение, и своей шпагой он пронзил бы верхнюю часть его тела. Обычный человек, блесни перед его глазами разящая сталь клинка, отпрянул бы назад и, потеряв равновесие, кубарем полетел бы вниз. Грэшем же, наоборот, подался вперед и отбил удар почти у самого лица. Шпаги сцепились гардами, но сэру Генри удалось-таки выбить оружие из руки противника. Описав в воздухе дугу, шпага полетела вниз. Удара о землю он не услышал. Теперь незнакомец, стоявший ниже Грэшема по другую сторону гребня, одной рукой пытался выхватить кинжал, а другой крепко цеплялся за перекладину лестницы. Прицелившись противнику в горло, Грэшем безжалостно нанес второй удар.

Выбора у него не было — либо убить, либо самому быть убитым. Да и враг отнюдь не невинная овечка. Он сделал свой выбор и проиграл.

По телу неизвестного пробежала судорога. Его рука на мгновение еще крепче стиснула перекладину лестницы, однако затем пальцы разжались, и тело, скользнув по гладкой поверхности крыши, свалилось вниз, в узкий проход.

Грэшем огляделся по сторонам. Пронизанный лунным светом, на высоте пятнадцати — двадцати футов над землей клубился туман, укутывая спящий Кембридж призрачным покрывалом. Крыши домов и церковные шпили поблескивали каплями влаги. В висках у Грэшема зашумело — верный признак того, что надвигается мучительная головная боль. Она сопровождала его каждый раз, когда он проливал чужую кровь.

Грэшем спустился по лестнице на противоположном скате крыши. К великому удивлению сэра Генри, незнакомец был еще жив. Нет, конечно, он умирал, истекая кровью, однако жизнь все еще теплилась в его теле. Услышав приближение противника, умирающий повернул голову.

Грэшем замер на месте, будто пораженный ударом молнии.

Хитон. Николас Хитон, посланник Сесила. Человек, ранее верой и правдой служивший королю. И вот теперь он, облаченный в окровавленную придворную ливрею, умирает пособником Марло!

— Что общего у твоего хозяина с Марло? — прошипел Грэшем, прижав к груди Хитона кинжал.

Глаза умирающего уже почти остекленели. Сверхъестественным усилием Грэшем приподнял Хитона и, не выпуская из рук, перекинул через парапет. На землю с высоты закапала кровь.

— Ты ответишь мне?

Ответа не последовало. Николас Хитон умер, унеся с собой в мир иной известные ему секреты. Оставалось лишь догадываться, в какие тайны он был посвящен.

Еще минута, и сэр Генри столкнул мертвое тело вниз. Оно упало не сразу. Зацепившись накидкой за острый обломок камня, мертвец на мгновение повис в воздухе. Затем ткань с треском лопнула, и Хитон полетел на землю.

Что же он сказал Хитону во время последней их встречи?

«Берегись. Тому, кто высоко взлетел, больнее падать».

Марло исчез. Немой слуга лежал на прежнем месте без сознания. Судя по всему, у бывшего драматурга, а теперь заклятого врага Грэшема был при себе еще один кинжал, которым он и сумел разрезать путы. Лезвие валялось здесь же рядом.

Если Марло выполнял поручения короля Якова, его убийство могло иметь для Грэшема самые драматические последствия. Правда, сэру Генри оставалась неясна истинная суть странною союза монарха и автора «Тамерлана». Придется на досуге как следует поразмыслить на эту тему.

Прижимая к груди сумку с бумагами, Грэшем покинул церковь. Один из пособников Марло будет утром найден на земле возле церковного здания. Второго обнаружат мертвым на чердаке. Сумеет ли король Яков сохранить происшедшее в тайне? Или же завтра Кембридж будет буквально гудеть от слухов о загадочных убийствах? О людях, падающих ночью с церковных крыш?

Головная боль давала знать о себе все сильнее. Грэшем подумал: все эти слухи и пересуды сейчас не самое главное. Куда важнее то, что ему предстоит открыть сумку и ознакомиться с ее содержимым.

Глава 13

Сентябрь 1612 года

Купеческий дом, Трампингтон

— Как ты мог покинуть колледж один, без охраны? Как мог пойти куда-то один? — отчитывала Джейн мужа. Казалось, что от нее во все стороны летят искры. Сэр Генри никогда еще не видел супругу разъяренной до такой степени. Ночной уход мужа из дома Джейн восприняла как предательство. — Думаешь, твоя жена и твои дети хотят жить без тебя? Неужели мы настолько тебе безразличны, что ты пренебрег простейшими мерами осторожности? Как бы ты отнесся ко мне, если бы я, поверив словам какого-то пьяницы, захватила с собой детей и убежала ночью из дома всего лишь потому, что бездумный азарт оказался важнее любви?!

Супруга была права, и эта правота злила Грэшема еще больше. Манион оказался плохим помощником. Он ничего не сказал по поводу того, что хозяин ночью неожиданно ушел из дома, однако ходил мрачнее тучи, напоминая не то огромную корову, которую забыли подоить, не то пса, которого хозяин внезапно перестал кормить и выгуливать.

В холщовой сумке оказались письма, проклятые письма, написанные, по всей видимости, рукой самого короля.

— Значит, ты отдашь их епископу, как и обещал? — спросила Джейн. Неужели ее гнев пошел на убыль? Или она просто умеет сдерживать свои чувства?

— Возможно. Не исключено. Я подумаю. — Грэшем всем своим видом дал понять, что обижен. Неужто она не понимает, что именно вынудило его отправиться ночью по следу Марло? Часто ли в жизни подворачивается единственная возможность, которую просто грешно упустить?!

— Ну почему мужчины ведут себя как дети? — недоумевала Джейн. Впрочем, если не обращать внимания на детский каприз, тот быстро проходит. Значит, она сделает вид, будто не замечает раздражения мужа. Усилием воли леди Джейн заставила себя успокоиться.

— Есть ли хоть какой-то толк от этих бумаг?

Грэшем показал жене бумаги, дабы она смогла вынести о них собственное суждение. Поинтересовавшись мнением сэра Генри, Джейн сознательно уступила ему. Сотворив женщину второй после мужчины, Господь совершил свою первую ошибку. Но кто она такая, чтобы отрекаться от Бога? Правда, даже своим второстепенным положением можно воспользоваться с умом. Пусть этот глупец пребывает в уверенности, будто он самостоятельно принял правильное решение.