Две женщины и мужчина, стр. 11
– Похоже, ты сомневаешься в том, что у нее амнезия, – заметил Кейн.
– Просто я думаю, что это очень удобная болезнь.
– Удобная для кого? Фейт могла бы ответить мне на много вопросов, но теперь…
– Давай поговорим с ней, прежде чем исключать ее из списка источников информации.
– А в понедельник мы сможем побеседовать с остальными сотрудниками больницы, – сказал Кейн, – и узнаем, смогут ли они добавить что-нибудь полезное. У меня скверное предчувствие, что мы снова не услышим ничего, кроме благоприятного впечатления о Дайне.
– Возможно, твое предчувствие объясняется пустым желудком, – прозаически заметил Бишоп. – Мы ведь ничего не ели с самого утра. А у тебя в квартире наверняка нет ни крошки съестного.
Кейн улыбнулся, понимая, что приятель хочет его отвлечь от мрачных мыслей. Они купили еду в китайском магазине и к семи часам уже закончили трапезу. Когда в дверь позвонили, Кейн решил, что это посыльный из бакалейной лавки, где он сделал заказ, но, открыв дверь, увидел перед собой молодую женщину. В ней было чуть более пяти футов роста, и она была настолько худа, что вряд ли весила более ста фунтов, но это нисколько ее не портило. Блестящие рыжие волосы с золотистым отливом, матово-бледная кожа, гладкая, как благородный фарфор, алые полные губы, прямой нос и большие зеленые глаза, притягивающие и манящие в свою глубину.
Справившись с первым впечатлением, он заметил, что девушка испугана, и мягко осведомился: – Я могу вам чем-нибудь помочь?
Ее лицо отражало целую серию эмоций – разочарование, недоумение, боль, беспомощность… Она шагнула назад.
– Нет-нет… Думаю, я ошиблась квартирой. Извините за беспокойство…
Прежде чем она успела повернуться, Кейн схватил ее за руку, показавшуюся ему хрупкой, как стекло.
– Подождите. Вы… у вас есть какие-то сведения о Дайне?
Она нерешительно посмотрела на него.
– Нет… Не думаю…
Кейн не отпускал ее. В голове у него внезапно мелькнуло воспоминание о неподвижной фигуре на больничной койке, на которую он смотрел, стоя в дверях. Ее худое, застывшее, белое как мел лицо походило на маску. Только монитор, фиксирующий удары сердца, свидетельствовал, что это живое существо…
Было почти невозможно узнать лежащую в коме подругу Дайны в этой девушке, на лице которой запечатлелась целая гамма бурных, хаотичных эмоций. Однако Кейн был уверен, что не ошибся.
– Вы Фейт, не так ли? Подруга Дайны?
Девушка не сводила пытливого взгляда с его лица, но, по-видимому, не обнаружила там того, что искала.
– Да, я Фейт, – отозвалась она с еле слышным вздохом.
Глава 2
Он явно не знал ее.
Значит, они не были любовниками, и ее сны не являлись воспоминаниями об их связи.
Эти мысли вихрем пронеслись в голове Фейт, когда Кейн Макгрегор проводил ее в свою квартиру. Что же все это значит?
Фейт понимала, что, взяв ее за руку, он ощутил, как она дрожит, и опасалась, что ее чувства выдают пылающие щеки. Его голос, лицо, прикосновение – все было до боли знакомым. Фейт боялась, что, если она отвернется от этого пятнышка света в океане окружающей ее темноты, это убьет ее.
Было лишь одно объяснение загадочных снов, которое могло иметь какой-то смысл. Если то, что она подозревает, правда, значит, эти сны и та невидимая нить, которая связывает ее с Кейном Макгрегором и которую она ощущает так остро, в действительности ей не принадлежат…
Кейн представил Фейт своего друга Ноя Бишопа, и она признала в нем человека, которого видела по телевизору рядом с Кейном в толпе журналистов. Шрам на левой щеке Бишопа не испугал ее, чего нельзя было сказать о его светлых задумчивых глазах – скорее серебристых, чем серых. Казалось, их взгляд проникает ей прямо в душу.
– Садитесь, Фейт, – предложил Кейн.
Она охотно присела на край дивана, так как все еще быстро уставала – к тому же сам приход сюда потребовал от нее немалых усилий, Кейн нахмурился, глядя на нежданную гостью.
– Вы замерзли. Какой вы предпочитаете кофе?
Фейт не знала, что ответить, и с трудом справилась с желанием истерически рассмеяться.
– Я… мне все равно.
Слава богу, он приписал ее дрожь и раскрасневшиеся щеки холодному вечеру.
– Я приготовлю кофе, – предложил Бишоп и направился по коридору в кухню.
Кейн сел на кушетку рядом с ней.
– Я рад, что вы пришли, Фейт. Не возражаете, что я обращаюсь к вам по имени? Так называла вас Дайна, и…
Фейт кивнула:
– Конечно, не возражаю.
– Вот и отлично. Меня зовут Кейн. Что касается моего друга, то большинство людей называет его Бишоп.
– Все, кроме тебя, – уточнил Бишоп из кухни, что свидетельствовало либо о его остром слухе, либо о тонких стенах квартиры Кейна.
Кейн улыбнулся.
– Я рад, что вы пришли, – повторил он. – Мы хотели поговорить с вами, хотя доктор Бернетт утверждает, что вы не в состоянии ничего вспомнить. – Последние слова прозвучали с вопросительной интонацией.
– Абсолютно ничего, – призналась Фейт. – Ничего… личного. Ни кто я такая, ни откуда я пришла. Я все еще не привыкла к своему имени, к лицу, которое вижу в зеркале. Это… очень неприятно.
– Неприятно? По-моему, это просто кошмар!
– Вы правы.
Бишоп вернулся в комнату с кофе и протянул ей чашку. Их руки соприкоснулись, и Фейт на момент испытала ощущение, как будто он стиснул ее мертвой хваткой. Потом Бишоп убрал руку и выпрямился; взгляд его снова стал холодным и бесстрастным. Потрясенная, Фейт пыталась думать только о кофе, в котором было более чем достаточно сливок и сахара. Вкус ей понравился, и она решила, что привыкла пить именно такой кофе.
– Благодарю вас.
Бишоп кивнул и занял стул напротив кушетки. Чувствуя на себе его взгляд, Фейт повернулась к Кейну.
– Очевидно, я была подругой Дайны, – сказала она. – А с вами я не была знакома?
– Мы никогда не встречались. Я приходил в больницу после исчезновения Дайны поговорить с медперсоналом о ее визитах и видел вас мельком в палате – вот и все.
Фейт боялась, что ее руки снова начнут дрожать и выдадут растущие усталость и страх, поэтому она поставила чашку на столик и сложила руки на коленях.
– Вам что-нибудь известно о том, сколько времени мы дружили с Дайной или где мы познакомились?
Кейн покачал головой:
– Я сам познакомился с Дайной всего семь месяцев тому назад. Конечно, я знаю о ней многое, но, безусловно, не все. А если вы каким-то образом были связаны с ее работой, то я не должен был почти ничего знать и о вас.
– А вы были связаны с работой Дайны? – осведомился Бишоп.
– Насколько я поняла из теленовостей, она была журналисткой?
– Да.
– Тогда я не вижу, каким образом это могло произойти. Судя по корешкам квитанций за получение жалованья, которые я нашла в квартире, я работала в муниципальном офисе. Я позвонила туда и поговорила со своей начальницей. По-видимому, я была маленьким винтиком в большом колесе – делала рутинную канцелярскую работу.
– В каком именно офисе? – уточнил Кейн.
– В строительной инспекции. – Фейт скорчила гримасу. – Хотя я в этом деле ничего не смыслю – по крайней мере, ничего о нем не помню. Моя работа заключалась в печатании на машинке и подшивке документов. – Она немного помедлила: – По-моему, печатать я умею.
В голосе Фейт послышались нотки отчаяния. Повинуясь инстинкту, Кейн накрыл ладонью ее судорожно сплетенные руки.
– Доктор сказал, что память постепенно вернется к вам, Фейт. Вы должны этому верить.
Она расширенными глазами смотрела на его руку, напомнив Бишопу лань, которая не в состоянии избежать гибели, будучи парализованной светом автомобильных фар.
– Ко мне возвращаются какие-то воспоминания, – сдавленным голосом произнесла Фейт, – но теперь я понимаю, что они… не мои.
Кейн отпустил ее руки и нахмурился.
– Что вы имеете в виду?
– Это началось, когда я еще была в больнице, – едва слышно произнесла Фейт. – Я видела сны, похожие на отдельные сценки… краткие сцены из чьей-то жизни.