Пир попрошаек, стр. 29
– Нет, – ответил Окхэм. – Это не так-то просто. Негодяй все еще где-то прячется.
– Удивляюсь, как у него хватило смелости залезть в дом, где ночевало столько народу! – лениво сказал Лайам, отметив краем глаза, что Ульдерик глянул на Квэтвела, прежде чем повернуться к нему. – Сегодня утром я виделся с госпожой Присциан, – пояснил он всем, обращаясь на самом деле лишь к графу, – и она мне рассказала об обстоятельствах этой странной истории. Неужели же ночью никто ничего не услышал? Вот вы, например? – Лайам поворотился к Окхэму, приглашая того включиться в игру.
– Ни звука! Я слишком много выпил, – ответил лорд, удрученно качнув головой. Лайам перевел взгляд на Ульдерика.
– А вы, граф?
– Я сплю, как глухой, – сказал граф. Он вновь глянул на Квэтвела, а потом счел нужным добавить: – Как и моя жена.
– И я ничего не слышал, – буркнул барон.
– Правда, сон я видел какой-то странный… – сказал вдруг Ульдерик с таким видом, будто это только что пришло ему в голову. – Мне снилось, что я – волкодав и охраняю курятник, к которому крадется лиса… Ну, как вам это понравится?
– Да, странный сон, – пробормотал Окхэм, пожимая плечами. Квэтвел также пожал плечами, но промолчал.
– Возможно, граф, – произнес раздумчиво Лайам. – вы все-таки что-то слышали. Вор пробирался мимо комнаты, где вы спали, а вам почудилось, что это лиса. Мне, например, во время дождя снится море.
– Ерунда! – сердито выпалил Квэтвел. – Сны – это только сны, и ничего большего в них нет!
Ульдерик не обратил внимания на слова молодого барона.
– Да, господин Ренфорд… возможно, вы правы. Кто знает, откуда берутся наши ночные видения?.. Однако… что в этом толку? Вот если бы мне привиделся облик мошенника. А так я не могу даже сказать, в котором часу он крался мимо меня.
– Если бы сны могли указывать на злодеев, они бы давно перевелись в этом мире! – сказал Окхэм, глубокомысленно закатывая глаза.
– А уж чего я совсем не пойму, так это цели свершенной кражи, – продолжал Лайам. – Камень вашей тетушки, лорд, так баснословно дорог, что продать его невозможно. Как, впрочем, и купить. Кому могло прийти в голову затеять такое?
Ульдерик не замедлил с ответом, но поглядел почему-то на Окхэма:
– Глупцу. Только глупцу.
– Купить, продать, купить, продать… – проворчал Квэтвел. – Не все в этом мире, Ренфорд, подлежит купле-продаже! Есть вещи, ценность которых не исчисляется в звонких монетах.
Лайам спокойно улыбнулся.
– Вы совершенно правы, барон. Невозможно купить счастье или, к примеру, любовь – но драгоценности? Они, как и золото, постоянно в цене и в ходу.
Реакция Квэтвела на это нехитрое умозаключение была неожиданной. Всегда заносчивый юноша словно смешался. Он побледнел и, наклонив голову, уставился в пол.
«За этим явно что-то стоит», – подумал Лайам и вновь повернулся к графу. Квэтвел может и подождать, он никуда не денется, а вот встреча с Ульдериком может оказаться единственной, поэтому следует постараться выжать из нее все.
– Скажите, граф Ульдерик, если бы, к примеру, вам пришло в голову украсть эту реликвию, стали бы вы совершать кражу, зная, что продать камень нельзя?
Лайам прекрасно осознавал, что рискует, задавая вопрос чуть ли не в лоб, но ему хотелось видеть реакцию Ульдерика. На этот раз граф отвечать не спешил. Он снова потер виски полотенцем, потом решительно скомкал его и сказал, глядя прямо на Лайама:
– На этот счет у меня нет никаких соображений, господин Ренфорд. Не кажется ли вам, что мы слишком углубились в неприятную тему? Я уверен, что бедному Этию вот-вот станет дурно от нашей пустой болтовни.
Граф потянулся к шнурку от звонка, висевшему над его ложем, и улыбнулся:
– Игра отвлечет нас от докучных забот, господа!
8
В комнату тут же вбежали две знакомые девушки, и граф велел им приготовить все для игры. Судя по тому, как быстро повеление было исполнено, оно не являлось для них непривычным. Двое слуг бесшумно внесли карточный стол, одна из девушек расставила вокруг него стулья. Другая ловко сдернула со светильников красные абажуры, и в помещении сразу стало гораздо светлее. Еще один светильник повесили прямо над центром стола, где уже лежали две новенькие колоды карт и стояла лакированная шкатулочка с фишками.
– Рассаживайтесь, господа, рассаживайтесь, – распечатывая колоды, пригласил Ульдерик, когда девушки и слуги ушли. – Ну что, какую игру мы затеем?
– В альянсы, – сказал Квэтвел и бросил на стол тяжелый мешочек с монетами.
– Идет, – согласился Окхэм и последовал примеру кузена. – При каких ставках?
Лайама вдруг охватило волнение. Деньги при нем были, однако кто знает, как играют аристократы?
– Белые – по серебряной, красные – по пять, синие – по кроне. Идет?
Кузены кивнули. Лайам полез в карман, мысленно прикидывая, сколько золотых он сегодня с собой прихватил. Лорд Окхэм поглядел на него с беспокойством.
– Ренфорд, я, кажется, не предупредил вас, что будет игра, – сказал он. – Если вам не хватает, вы можете у меня одолжиться…
Граф Ульдерик удивленно вздернул бровь, Квэтвел насмешливо фыркнул, но Лайам лишь улыбнулся и покачал головой.
– Благодарю вас, Окхэм, не стоит. К такого рода вещам я всегда подготовлен. – Он сложил золотые столбиком возле себя, и Ульдерик одобрительно кивнул, любуясь их блеском.
– Счастливый человек! А вы знаете эту игру?
– Знаю, – ответил Лайам, что являлось чистейшей правдой. Он знал много карточных игр, однако играть не любил, и, скорее всего, потому, что игрок из него был неважный. Лайам давным-давно уяснил, что успех в игре зависит от хорошей памяти и везения. Память его, в общем-то, не подводила, но обычная удачливость ему изменяла, как только он садился за карточный стол. Поэтому Лайам удрученно вздохнул и сказал: – Я играю редко и, должен вас предупредить, не слишком-то хорошо.
Окхэм добродушно улыбнулся.
– Ничего. Квэтвел тоже никудышный игрок.
Молодой барон сердито нахмурился и перебросил косичку через плечо.
– Я вас всех обыграю.
Ульдерик собрал деньги, аккуратно сложил их в лакированный ящичек и выдал игрокам разноцветные фишки. Потом, тщательно перетасовав обе колоды, он приступил к сдаче.
Альянсы (или генералы, если партнеров не четверо, а трое) одно время были очень популярны во Фрипорте. Разгул в припортовых тавернах затих – моряки денно и нощно резались в карты.
Там Лайам и освоил правила этой несложной, но увлекательной и развивающей умение стратегически мыслить игры. Она велась в две колоды: одну раздавали играющим, другая оставалась в центре стола – для прикупов. Из тринадцати полученных карт каждому игроку следовало сколотить «армию» (одну или несколько таковых), чтобы потом распоряжаться ей (или ими) по своему усмотрению. Армии составлялись вокруг «генералов» – королей или дам – из карт одной с ними масти числом не менее трех. В начале очередного тура игры каждый участник имел право прикупать карты из центральной колоды, а в конце – сбрасывать ненужные.
Армии выкладывались на стол и атаковали позиции других игроков или сами подвергались атаке. Атакуя или защищаясь, игроки могли усиливать свое положение, вводя в строй новые карты из тех, что оставались у них на руках. После подобного усиления производился подсчет очков, и игрок с более мощным войском забирал себе армию проигравшего. Участник, растерявший все свои армии, выбывал из игры, а оставшиеся у него на руках карты могли выкупить счастливые победители. Секрет успеха таился не только в том, чтобы вышибить противника из седла, но и в умении вынудить его делать ходы. Размер выигрыша от этого впрямую зависел. Потому что каждый дополнительный ход стоил денег.
Содержание одной армии обходилось игроку в красную фишку на каждый тур. Карта из центральной колоды вставала в белую фишку. Усиление своего положения одной картой из остававшихся на руках не стоило ничего, зато каждую следующую карту, выложенную с этой целью на стол, оплачивала красная фишка. Бесплатным был и ввод в действие первой армии игрока, но чтобы выложить в тот же заход еще одну армию, приходилось расстаться с фишкой синего цвета. Своя цена имелась и у дополнительных карт из центральной колоды, и у карт, которые игрок сбрасывать не хотел, нейтралитет в одном или нескольких турах также стоил очень недешево, а плата за право откупить армии, потерянные в атаке, вполне могла превысить сумму потерь, которые игрок этим действием пытался предотвратить. Короче, с пустым карманом участвовать в этой игре было попросту невозможно.