Драконья справедливость, стр. 40

– Он ничего плохого не хочет, – ответил Лайам, движимый внезапным желанием защитить сотоварища. – Хорошо, когда молодой человек так пытлив. И… и наивен. – Словечко само соскочило с его языка, и Лайам скривился. Кто он такой, чтобы определять, кто наивен, кто нет?

Однако Куспиниану это определение явно понравилось.

– Наивен, – повторил он, – и очень пытлив. Да, таков наш Эласко. – Улыбка сползла с его лица. Он стал серьезен. – Вы, кажется, понемногу занимаетесь торговлей, не так ли?

Поскольку совсем недавно – на одном из прошлых застолий – эдил не очень-то лестно отозвался об этом роде занятий, вопрос несколько выбил Лайама из колеи.

– Да. Но на деле – даже менее чем понемногу. У меня партнерство в одном из торговых домов Саузварка. В этом сезоне мы снарядили семь кораблей.

– А ваши суда заглядывают в Уоринсфорд?

– Нет. Мы осваиваем Колифф и Рашкаттерский залив, они не ходят по рекам.

– Но может быть, какие-то ваши товары идут через нас?

– Да, кое-какие, – осторожно сказал Лайам. На самом деле большая часть товаров, заполнявших трюмы ушедшей в море флотилии, Уоринсфорда не миновала. Металл Кэрнавона, стекло и посуда с верховий Уорина, ткани и шерсть. И если корабли благополучно вернутся, то в западные и северные области Таралона по этой же речке пойдут заморские пряности и ковры.

– И все они облагаются налогами, так? Поборы за погрузку-разгрузку, насколько я знаю, грабительские, а существует еще и утруска, а?

Эта так называемая утруска раздражала торговцев больше всего. Посредники, орудующие в перевалочных городках типа Уоринсфорда, имели обыкновение объявлять часть товаров, идущих через их руки, порченной, то есть, попросту говоря, присваивали эту часть. Поделать с этим ничего было нельзя, и купцы, вздыхая и охая, списывали убытки в «утруску».

– Поборы порой бывают действительно высоки, – согласился Лайам.

Куспиниан с сочувствием кивнул, затем расправил плечи и наклонился к нему. Он смотрелся очень внушительно. Могучий торс, мощная шея, львиная голова.

– Мои возможности в Уоринсфорде не так уж малы, – заговорил он доверительным тоном, – и мне будет приятно в меру своих сил помочь вам и вашим партнерам. Я не слишком сведущ в торговле, но могу, например, присматривать за здешними молодцами, чтобы они честно вели с вами дела. А если уж и таможенники начнут к вам относиться по-дружески, то это ведь будет совсем хорошо, а?

Лайам не сразу сообразил, что ему предлагается взятка. А сообразив, поначалу не мог в это поверить. «Ну, скажите на милость, зачем ему меня подкупать?»

Куспиниан по-своему истолковал его замешательство и, разведя руками, изобразил на физиономии совершенное простодушие.

– Мы все воздаем должное нашему господину, так почему не воздать должное и его доверенным лицам? Человек, приближенный к его высочеству… вот что, квестор, давайте-ка попросту! Что вы скажете о положении дел в нашем маленьком городке?

– Скажу, что все у вас тут довольно неплохо, – выдавил из себя опешивший Лайам и смолк. Дурень, никто не интересуется твоим мнением, тебя спрашивают, что ты скажешь герцогу об уоринсфордских властях? Куспиниан по-прежнему считает тебя приятелем герцога, ведь ты так и не удосужился внести ясность в этот вопрос.

Эдил нахмурился, но быстро собой овладел.

– Довольно неплохо? – спросил он с напускной беспечностью. – Таможня не зарывается, посредников держат в узде – и всего лишь неплохо?

Ты ведь уже решил, что махинации этого типа тебя не касаются. Если наместники герцога нечистоплотны, то это его головная боль, а не твоя. Однако тебе предлагают взятку. Тебя считают фигурой и берут в оборот. Как теперь поступить? Оскорбиться? Или спустить это дело на тормозах? Или?.. Лайам поскреб подбородок. Сказать Куспиниапу, что он и в глаза герцога не видал, было теперь неловко. И потом, это ведь так соблазнительно – отжать у жулья кучу денег одним кивком головы. Тут даже кривить душой не придется. Герцогу, если Лайам с ним все-таки свидится, и в голову не придет о чем-то его спросить.

«Правда, Куспиниан останется в дураках, но дурно ли обмануть казнокрада?»

С другой стороны, сговор с мошенником – уже преступление. Чего стоят стражи закона, готовые нарушить закон? «Ты же член судейской коллегии, – укорил Лайам себя. – Тебе в эту сторону и думать заказано!»

Кто-то в его душе издевательски хмыкнул.

«Ты проделывал кое-что и похуже!» – напомнил внутренний голос. Лайам скривился. Это было давно, но тем не менее – было. Пару раз в пиковых обстоятельствах ему доводилось и воровать. А куда человеку деваться, когда и карман его, и желудок пусты?

«Проделывал, когда у меня не было выхода. А сейчас деньги мне не нужны».

В конце концов, Лайам принял решение. Опираясь не на мораль, а на реалии обстоятельств – деньги ему не нужны. Однако он был гостем Куспиниана, и это обязывало его облечь свой отказ в учтивую форму.

– Я думаю, слово «неплохо» можно заменить словом «прекрасно», – эдил внимательно слушал, прищурив глаза. – Если герцог меня о вас спросит, я так ему и скажу. И пожалуйста, не беспокойтесь об остальном. Я уверен – ваши посредники вполне достойные люди, не стоит их обижать. Что до таможни, то мне совсем не нужны какие-то льготы. Я счастлив платить, то что плачу. – Лайам помолчал, чтобы до эдила дошел смысл его слов. Глаза Куспиниана расширились, он сморгнул и склонил голову набок. – Надеюсь, теперь между нами никаких неясностей нет?

Эдил вновь прищурился, разглядывая собеседника, потом осторожно кашлянул и сказал:

– Я опасаюсь, что вы не так меня поняли, квестор. Я всего лишь хотел…

– Я уверен – все, чего бы вы ни хотели, преследовало самые достойные цели. Однако давайте останемся при своих. Мне ничего не требуется от вас, а вам нечего меня опасаться. Благодарю за приятный ужин.

Лайам встал, поклонился и зашагал в сторону лестницы, почти ожидая, что Куспиниан окликнет его, но этого не случилось.

Он лежал поверх одеяла, вглядываясь в черноту балдахина. Рядом храпел Проун.

Больше всего Лайама поражало вовсе не то, что ему осмелились предложить взятку – Кессиас предупреждал его о нечистоплотности уоринсфордских властей, а то, что он сам не прочь был эту взятку принять.

«А вдруг Хандуиты первыми попытались бы тебя подкупить? Пообещали бы тебе мешок золота и сказали – не копай глубоко!» Тут ведь даже обманывать никого не пришлось бы. Никто ведь ему не приказывал соваться в подвал. Он и не сунулся бы, а приговор бы супругам вынесли более мягкий.

В камине затрещали угли.

Лайам поморщился, но неприятные мысли не выходили из головы. Сколько же он может стоить? За какую сумму его можно купить?

«Ни у кого в Южном Тире не найдется таких капиталов!» – заверил он себя и попытался уснуть. И, уже засыпая, подумал: «А если все же найдется?..»

13

Лайама разбудил стук в дверь. Когда он открыл глаза, сынишка конюха уже тащил с него одеяло:

– Вставайте скорей! Все отъезжают, а вы не готовы! Ох, да у вас и сумки еще не уложены! Ладно, я ими займусь!

Мальчишка вихрем пронесся по комнате, собирая в один ком все, что ему попадалось. Лайам не сразу сообразил, что Проуна в номере нет. Он спешно выскочил из постели и отнял у торопыги одежду, которую собирался надеть. Мальчишка опять заныл, что суд отъезжает, но Лайам отвесил ему легонькую затрещину, и нытик примолк. Одеваться и умываться пришлось по-военному быстро, что он и проделал, косясь, чтобы суматошный слуга не запихнул в сумки и Фануила.

Одевшись, Лайам перепаковал свои вещи. Не потому, что надеялся уложить их лучше, чем маленький обормот. Просто ему хотелось отделить чистую одежду от грязной.

– Забирай, – велел он огольцу, – и скажи там, что я сейчас буду.

Мальчишка, обвесившись сумками, вылетел в коридор. Лайам набросил плащ, взял сумку с мечами и подошел к Фаиуилу.

«Ты почему меня не разбудил?» – спросил он, ухватывая дракончика поперек живота и сажая на плечи.