Дима, Тима и так далее..., стр. 1

1

По соседству с домом, где жили Дима и Тима, находился Парк культуры и отдыха. Всякий раз, отправляясь туда, приятели думали не столько о культуре, сколько об отдыхе. Однажды они увидели, что в так называемом «зеленом лектории» парка под совершенно открытым небом кто-то выступает, ухватившись за ножку микрофона, словно за посох. На бумажном листе было написано: «Вход свободный. Лекция бесплатная».

— Хорошая лекция! — сказал Тима.

Они вошли в «зеленый лекторий».

— Зачем для него такое название придумали? — удивился Тима. — Зеленый!

— А чем это тебя не устраивает?

— Говорят, знаешь, «зеленая тоска», «зеленая скука»… А тут все же лекторий. Серьезное дело! Могли бы назвать оранжевым. Или синим!

— Неужели тебе не понятно, почему он «зеленый»? — спокойно изумился Дима. И как бы окружил лекторий медленным взглядом. Со всех сторон его окаймляли не каменные стены, а кусты и деревья.

Оказалось, что с лекцией выступал кандидат наук.

— А куда он… кандидат? — спросил Тима. Он был мастером вопросов, на которые часто нельзя было отыскать ответов.

— Кандидат в доктора наук, — на сей раз нашел ответ Дима.

Имена приятелей отличались друг от друга лишь одной буквой. Но Димино имя начиналось с пятой буквы алфавита, а Тимино — с восемнадцатой. Таким образом, Дима был впереди. Он жил на девятом этаже, а его приятель — на третьем. И Дима в буквальном смысле слова поглядывал на него сверху вниз. Итак, с одной стороны, он находился выше, а с другой — впереди.

Кандидат высказал много важных, глубоких мыслей. Но приятелям особенно понравилась мысль о том, что взрослые, оказывается, должны не только любить детей, но и уважать их.

— Надо сообщить об этом родителям! — сказал Тима.

— Не поверят, — авторитетно заверил Дима, который оценивал события и факты реалистически. Тима же был фантазером… Он задавал непредсказуемые вопросы и выдвигал идеи столь дерзкие, что они могли быть осуществлены лишь «под редакцией» Димы.

Если же искру идеи высекал Дима, Тима воспламенялся так бурно, точно она попадала в сухой мох или в перегревшийся торф.

— С любовью родители взирают на меня каждый день, — сказал Дима. — А с уважением взглянули один раз в жизни: когда я получил письмо из детской библиотеки.

— Всего один раз уважали? Тебя?! — воскликнул Тима.

— Не кипятись. Уважение, честно говоря, надо заслужить.

— А ты не заслужил? Ты?!

Тима возмущенно вскинул вверх свои худые руки, распрямив острые локотки. Из чувств, которые Тима испытывал к своему другу, уважение как раз было на первом месте, а любовь — на втором. Все у Тимы было острым и немного вздернутым: нос, уши, тонкими иглами стоявшие волосы. Казалось, все в нем хотело дотянуться до девятого этажа, где жил его друг.

— Уважали тебя только один раз? За всю жизнь? Ну знаешь… А в чем выражалось это самое… «одноразовое» уважение?

— Мама сказала отцу: «Уже получает письма!» — «Я в его возрасте не получал!» — ответил отец. А мне писали, что я должен вернуть «Всадника без головы».

— И ты им об этом сказал? Признался?!

— Зачем же? — усмехнулся Дима. И вздохнул: — Больше мне никто не писал.

— Давай я тебе напишу! — бурно воспламенился Тима.

— С третьего этажа на девятый?

— Ну и что?! Внизу, на конверте, я укажу: «Обратный адрес: «ТИНИЗУ». Это будет означать: Тимофей Николаевич Зуев. То есть я! Но они-то не догадаются… Подумают, что это какое-нибудь учреждение. И станут тебя уважать! — Тима воспламенялся все больше. — А ты пошлешь ответное письмо мне.

— С девятого на третий?

— Вот именно. Обратный адрес: «ДМИПЕКА» — Дмитрий Петрович Кашин… То есть ты! Они будут соображать, расшифровывать. А я буду молчать: дескать, организация секретная. Тоже зауважают!

— А если они вскроют конверт — и всё поймут?

— Не вскроют! — уверенно сказал Тима. — Они у меня очень интеллигентные. А твои?

— Тоже интеллигентные.

— Повезло нам с тобой! — воскликнул Тима, как бы благодаря родителей за это их качество.

— Деликатным быть трудно, — пояснил Дима, будто на себе испытал сложности, которые сулит деликатность. — Вот хочется прочитать чужое письмо, руки чешутся, а нельзя! Совесть не позволяет.

— Без совести, наверно, жить легче? — предположил Тима.

— Но противнее.

— Прости. Это я так спросил.

Чтобы замять неудачный вопрос друга, не сосредоточиваться на нем, Дима продолжал:

— Мои родители из всего, что лежит у меня на столе и в портфеле, заглядывают только в дневник. И то спрашивают разрешения.

— А если ты запретишь?

— Тут, я думаю, они, несмотря на свою деликатность…

— И мои тоже! Всему есть предел.

— Интеллигентность может быть беспредельной!

— Тогда чего же они…

— Проверять наши с тобой дневники — это их долг, — пояснил Дима. — А верность долгу — тоже проявление интеллигентности.

Тима смотрел на своего приятеля, казалось, не в оба, а в целых четыре глаза. Нет, недаром Дима жил на шесть этажей выше! И недаром в их «дуэте», как сказала однажды классная руководительница, Дима «пел первым голосом».

— Значит, договорились: начнем друг другу писать, — подвел итог Дима. — Особенно будет доволен мой папа.

— Почему?

— Он против телефонов очень настроен. Говорит, из-за них люди стали реже встречаться и писать друг другу. Конечно, набрать номер проще, чем тащиться в гости или засесть за письмо!

От этих Диминых слов Тимина фантазия стала вновь неумерено возгораться:

— Слушай… давай посылать не простые письма, а заказные. Мама и папа будут расписываться в книжке у почтальона. Еще больше зауважают!

— Давай заказные.

— Слушай… А если хоть разок ценными послать? Ну, там… оценить на рубль или на пятьдесят копеек! И попросить родителей сходить за ним. Ценные письма только на почте по паспортам выдают. Фамилии у нас с ними одинаковые — им и выдадут. А? Заполнят квитанции, постоят в очереди… И запомнят, как говорится, на всю жизнь!

— Ну, это ты чересчур. Пять минут назад говорили о совести…

— А если авиапочтой?!

— С этажа на этаж по воздуху переправлять? А где совершать посадку? Остановись, Тимка!

Останавливаться Тиме всегда было труднее, чем разбегаться. Все же он подчинился:

— Ладно… Для начала просто опустим в ящик. Сочиним и опустим… Прямо на этой неделе!

Планы свои он осуществлял без промедления.

— Тогда пошли по домам, — согласился Дима. — К тебе как обращаться: «уважаемый» или «дорогой»?

— Пиши: «дорогой и уважаемый».

— Хорошо ты к себе относишься!

— А кто к себе относится плохо?

Дима осуждающе покачал головой:

— Я, например, нахожу в себе недочеты.

— А я в тебе — нет!

Тима действительно любил друга.