Дневник мамы первоклассника, стр. 32

— И то и другое, — отвечает она, — это как Иван-царевич. Приложение.

— Спасибо, — отвечаю я, — а как ваше сочинение?

— Уже восемь страниц. Мише останется только сократить до двух и наляпать ошибок для правдоподобности.

— А у меня еще предлоги-антонимы недоделаны, — делюсь я.

— А у меня контурные карты по Крестовым походам, — зловеще шепчет Ася.

Я понимаю, что мои проблемы по сравнению с ее — фигня, первый класс, детский лепет.

— Какой ужас! — искренне говорю я. — Я вам еще позвоню.

— Не сомневаюсь.

Васю, как, наверное, и Мишу, совершенно не пугают ни Крестовые походы, ни антонимы с подлежащими. Миша читает Лема, а Вася — «Денискины рассказы». В школе он сказал, что его папа знаком с самим Дениской. Ни Дима с Антоном, ни Лиза с Настей про Дениску ничего не знали, поэтому радость не разделили. Тогда Василий пересказал им содержание своего любимого рассказа про кашу. Дети спросили — а это правда или как в сказке? Теперь этот вопрос очень волнует и Васю. Это катастрофа. Сейчас объясню почему.

Дело в том, что Денис Викторович отвечает на этот вопрос уже лет сорок. И он ему порядком надоел. Он рассказывал нам, как читал лекцию студентам то ли по политологии, то ли по еще какой-то важной науке, и в конце спросил, есть ли вопросы. Студент поднял руку и спросил про кашу. Даже на светских мероприятиях находится барышня — чья-нибудь жена, которая после «очень приятно, рада познакомиться» с восторгом вспомнит про кашу.

Мы купили Васе диск, где рассказы читает Денис Драгунский. В коротком вступлении он здоровается с юными слушателями и минуты три говорит, что книга не про него, что кашу он не выбрасывал, а папа — писатель, а писатели многое придумывают. Но Вася, который прослушал это вступление раз пятьдесят, все равно не поверил.

— Папа, пригласи Дениску в гости, — просит сын.

— Хорошо, приглашу, — соглашается муж. — Давай мы попросим его подписать тебе книгу?

— Давай, — соглашается Василий, — только сначала я его про кашу спрошу.

— Нет! — кричим мы с мужем в один голос.

— Но мне же нужно знать. И я обещал Антону с Димой рассказать.

— Васенька, но я же тебе говорил, что это не правда, а художественный вымысел, — объясняет в очередной раз муж.

— Это ты мне говорил, а Дениска мне другое скажет. Он же не может всем про кашу рассказывать. Антон тоже не всем про Машу рассказывает. Только мне.

— Васенька, Денис уже не мальчик, а взрослый мужчина, — говорю я.

— Ну и что? — не понимает сын. — Он же помнит, как был мальчиком.

— Ладно, Вася, только давай договоримся, — предлагаю я, — мы сначала Дениса Викторовича накормим, напоим, а потом ты у него будешь про кашу спрашивать.

— А спать мы его уложим?

— Зачем?

— Ну, как в сказке…

— Нет, мы его просто накормим и напоим, — говорю я, — а потом опять напоим.

Перед приходом Дениса Викторовича Василий заметно волновался.

— А его Дениской нельзя называть? — спросил меня ребенок.

— Нет, лучше Денис Викторович. У вас что, опять тесты?

— Да, надоели.

Одним из тестовых заданий была задача на сообразительность: «Если меня зовут Елена Сергеевна, а моего дедушку — Иван Петрович, то как зовут моего папу?»

Вася никак не может понять эту родственную связь. Я уже и так, и сяк ему объясняла на примере близких родственников.

— Мама, я не понимаю!

— Смотри, — я решила сделать еще одну попытку, — вот Денис Викторович потому, что его папу звали Виктор.

Вася подошел к полке, взял книгу и проверил.

— Понимаешь?

— Понимаю.

— Если ты Вася, а твоего папу зовут Андрей, то у тебя какое отчество?

— Андреевич.

— Правильно.

— А если твоего дедушку звали Владимиром, то у папы какое отчество?

— Викторович.

— Почему? Владимирович!

— А почему не Викторович?

— Аа-а-а! Вася! Я больше не могу!

— Я тоже.

Денис Викторович пришел. Вася вышел его встречать и замер с открытым ртом.

— Здравствуй, Вася, — поздоровался Денис.

Вася улетел в свою комнату и поставил диск — видимо, сверял голос.

— Точно, он, — выдохнул ребенок.

Он вытащил все имеющиеся в наличии книги Виктора Драгунского и понес на подпись. Но так и не произнес ни слова. И не спросил про кашу.

На следующий день он торжественно понес книги в школу. Вернулся счастливый. За тест получил двойку. Во всех задачах на имена-отчества писал «Викторович».

Четвертая четверть

7 апреля. Зазубрины

Вася пошел в школу после недельных каникул. Естественно, каникулярное задание делал в последний день. Естественно, вечером. Что самое удивительное — сделал быстро, «уложив» неделю в сорок минут.

— Ну, как вы встретились? — спросила я сына после школы.

— Нормально. Как всегда.

— Ты был рад видеть друзей?

— Времени порадоваться не было.

— Почему?

— Потому что нас проверяли.

— Как?

— По-всякому. Сначала вшей искали, а потом читать на время заставили. У меня вшей не нашли, а прочитал я девяносто четыре слова.

— Это хорошо или плохо?

— Нормально. Только нечестно. Понимаешь, вот у нас кто-то прочел тридцать слов, кто-то сорок пять. Это двойка. У тех, у кого меньше шестидесяти, — трояк.

— Значит, у тебя пятерка? А кто больше всех прочел?

— Лиза. У нее сто пятьдесят слов.

— Значит, ты хуже Лизы читаешь?

— Нет, я не такой везучий, как она. Как раз когда она читала, Антон напугал Сережу, и он свалился со стула. Светлана Александровна пошла его ругать и забыла про секундомер. Вот Лиза сто пятьдесят слов и начитала.

— А Антон сколько прочитал?

— Девяносто шесть. На два больше, чем я. Я бы его кусок вообще на двести слов прочел. Ему легкотня досталась.

— Все ясно.

— Мама, это так тяжело…

— Что именно? Читать на скорость?

— Да, особенно после какао.

— При чем тут какао?

— Нам на завтрак какао давали. Мы с Антоном вместе выпивали. Кто больше. Я победил — три стакана выпил. На третьем чуть не лопнул. А Антон только два с половиной выпил. И вот после этого мы читали. Я чуть не описался. Хотя Антон еще раньше меня в туалет убежал.

— Да, смешно.

— Нет, смешно было, когда нам актимэль давали. Дима взял бутылочки у меня с Антоном и хотел ими из рукава выстрелить, как в рекламе. Ты видела?

— Видела.

— Вот, Дима одной рукой стрельнул, но у него не получилось. Почему-то не выстрелило. Так только фокусники могут делать. А потом он Насте в ухо прокричал, чтобы она проснулась. У него трубы не было. Настя актимэль на себя пролила. Было весело. Да, я забыл тебе сказать — ты за тест по русскому тройку получила.

— Почему я?

— Потому что ты проверяла и сама отметила мягкие согласные.

— Ты же рядом сидел и вообще ничего не знал!

— Я знал, только не хотел тебя расстраивать. Ты, мама, — троечница.

— Очень хорошо. В следующий раз сам все делай.

— Ну, мама, не обижайся. Ты поучи правила и в следующий раз на пятерку напишешь. У нас в классе много мам-троечниц. Даже одна двоечница есть.

— Ты хочешь сказать, что все мамы за вас тесты делали?

— Да. У Антона и Димы — точно. Нет, у Димы бабушка делала.

— Хорошо вы устроились…

Я, кстати, так и не поняла, почему правильным считался не мой вариант, а вариант учительницы. Обложилась учебниками и пыталась разобраться, чтобы объяснить Васе, — без толку. Только еще больше запуталась.

— Мама, что ты делаешь? — спросил сын, когда у меня уже мозги закипали.

— Пытаюсь понять логику.

— Нет там логики. Надо просто наизусть выучить, и все. Нам Светлана Александровна так сказала — не можете понять, зубрите. А зубрите от слова «зубр»?

— Нет.

— А от какого слова? А что это значит?

— Это значит выучить наизусть. А от какого слова — не знаю.