Ключ Сары, стр. 29

Девочка прижалась к Рахили и заснула, но сон ее был чутким. Ей приснился странный и жутковатый кошмар. Ей снился маленький братик и что он умер в шкафу. Ей снилось, что ее родителей избила полиция. Во сне она стонала.

Разбудил девочку яростный лай. Она растолкала Рахиль. Они услышали мужской голос, потом звук приближающихся шагов.

Хруст гравия под ногами. Было уже слишком поздно пытаться удрать. В отчаянии девочки обнялись, ища успокоения и спасения друг у друга. Ну все, нам конец, успела подумать девочка. Сейчас нас убьют.

Хозяин придержал собаку. Девочка почувствовала, как чья-то рука просунулась внутрь будки и схватила сначала ее, а потом Рахиль за щиколотки. Они выскользнули наружу.

Мужчина оказался невысокого роста, щуплый, с морщинистым лицом, лысой головой и серебристыми усами.

— Ну-ка, ну-ка, и что же мы имеем? — проворчал он себе под нос, прищурившись и разглядывая их в свете фонаря.

Девочка ощутила, как стоявшая рядом Рахиль напряглась, и поняла, что та готовится задать стрекача, быстро и внезапно, как кролик.

— Вы заблудились? — поинтересовался старик. В голосе его проскользнули обеспокоенные нотки.

Девочки были обескуражены. Они ожидали угроз, побоев, словом, чего угодно, только не доброты.

— Пожалуйста, месье, мы очень хотим есть, — пролепетала Рахиль.

Мужчина кивнул.

— Вижу, не слепой.

Он наклонился, чтобы успокоить повизгивавшего пса. Потом он сказал:

— Ну, детвора, идем. Следуйте за мной.

Ни одна из девочек не двинулась с места. Могут ли они доверять этому человеку?

— Здесь никто не причинит вам вреда, — сказал старик.

Они лишь плотнее прижались друг к другу, все еще перепуганные насмерть.

— Женевьева! — крикнул мужчина, обернувшись к дому.

В широком дверном проеме появилась пожилая женщина в синем домашнем халате.

— А на кого сейчас лает твоя негодная собака, Жюль? — сердито поинтересовалась она. Потом она увидела девочек. От изумления она прижала руки к щекам. — Господи Боже! — пробормотала она.

Женщина подошла ближе. У нее было простоватое круглое лицо и толстая седая коса. Она смотрела на детей с жалостью и беспокойством.

У девочки комок подступил к горлу. Эта пожилая дама была очень похожа на ее бабушку из Польши. Те же самые светлые глаза, седые волосы, внушающая доверие полнота.

— Жюль, — прошептала Женевьева, — они…

Старик кивнул.

— Да, я уверен в этом.

Пожилая леди решительно заявила:

— Они должны войти в дом. Их следует немедленно спрятать.

Она с трудом доковыляла до проселочной дороги, немного постояла там, глядя по сторонам и прислушиваясь.

— Быстрее, дети, пойдемте, — сказала она, протягивая к ним руки. — Здесь вам будет хорошо. У нас вы будете в безопасности.

___

Ночь прошла ужасно. Я проснулась с отекшим лицом и припухшими от недосыпания глазами. И была очень рада, что Зоя уже ушла в школу. Мне бы очень не хотелось, чтобы она увидела меня в таком виде. Бертран был сама нежность и забота. Он сказал, что нам лучше обговорить все еще раз. Мы сможем поговорить сегодня же вечером, после того как Зоя ляжет спать. Он предложил это совершенно спокойно, мягко, но уверенно. Я видела, что он уже все для себя решил. Никто и ничто не могло заставить его передумать и захотеть этого ребенка.

Я не нашла в себе сил обсудить этот вопрос с друзьями или сестрой. Сделанный Бертраном выбор оказался для меня такой неожиданностью, что я предпочла сохранить все в тайне, по крайней мере на некоторое время.

Этим утром у меня все валилось из рук. За что бы я ни бралась, все казалось мне нудным и тягостным. Каждое движение стоило неимоверных усилий. Перед глазами у меня все время вставали сцены прошлого вечера. Я снова и снова вспоминала его слова, с каким выражением он их произносил и какой смысл в них вкладывал. У меня не было другого выхода, кроме как попытаться с головой уйти в работу. Сегодня после обеда я должна была встретиться с Франком Леви в его офисе. Внезапно история с «Вель д'Ив» показалась мне чужой и далекой. Мне казалось, что я состарилась за одну ночь. Для меня больше ничего не имело значения, ровным счетом ничего, за исключением ребенка, которого я носила под сердцем и которого не хотел мой муж.

Я направлялась в офис, когда зазвонил мой сотовый. Это оказался Гийом. В квартире своей бабушки он нашел-таки парочку печатных экземпляров тех книг, которые были мне нужны в связи с историей на «Вель д'Ив». И он звонил, чтобы сообщить, что может мне их одолжить. Не могу ли я где-нибудь встретиться с ним попозже сегодня днем или вечером за бокалом вина? Голос его звучал жизнерадостно и дружелюбно. Я немедленно согласилась. Мы договорились встретиться в шесть часов в кафе «Селект», на бульваре Монпарнас, в двух минутах ходьбы от моего дома. Мы распрощались, и тут же телефон зазвонил снова.

На этот раз это был мой свекор. Я удивилась. Эдуард редко звонил мне. Мы с ним мирно сосуществовали, но не более того, как это принято у французов. Обменивались ничего не значащими фразами, поддерживая светский разговор. Впрочем, следует признать, я чувствовала себя вполне комфортно в его обществе. У меня всегда было такое чувство, будто он что-то скрывает от меня, не желая демонстрировать свои истинные чувства ко мне или к кому-либо другому, если на то пошло.

Эдуард был из тех людей, к чьему мнению всегда прислушиваются. Из тех людей, на которых всегда оглядываются, и не только в поисках поддержки или одобрения. Я не могла представить себе, чтобы он выражал какие-либо эмоции, за исключением гнева, гордости и удовлетворения. Я никогда не видела Эдуарда в джинсах, даже во время уик-эндов в Бургундии, когда он сидел у себя в саду, под дубом, читая Руссо. По-моему, я никогда не видела его и без галстука. Я помню, как познакомилась с ним. Кажется, за прошедшие семнадцать лет он ничуть не изменился. Та же самая величественная осанка, серебристые волосы, глаза цвета стали. Мой свекор очень любил готовить, и постоянно прогонял Колетту с кухни, удивляя всех простыми, но великолепными блюдами: pot аи feu, [38] луковым супом или аппетитным ratatouille, [39] или омлетом с трюфелями. Единственным существом, кому разрешалось присутствовать на кухне в то время, пока он там священнодействовал, была Зоя. Он питал к ней слабость, хотя и у Сесиль, и у Лауры тоже были свои дети, причем мальчики, Арно и Луи. Он обожал мою дочь. Я даже не догадывалась о том, что происходило между ними во время этих кухонных экзерсисов. Из-за закрытой двери до меня доносился смех Зои, стук ножа по разделочной доске (это он резал овощи), бульканье воды, шипение масла на сковороде и редкий раскатистый смех Эдуарда.

Эдуард поинтересовался, как дела у Зои, как продвигается ремонт в квартире. Наконец он перешел к делу. Вчера он навещал Mame, свою мать. Это был плохой день, добавил он. Mame пребывала в дурном настроении. Он уже совсем было собрался уходить, оставив ее уткнувшейся в телевизор, как вдруг совершенно неожиданно она высказалась в мой адрес.

— И что же именно она сказала? — полюбопытствовала я.

Эдуард прочистил горло.

— Моя мать сказала, что вы задавали ей вопросы о квартире на рю де Сантонь.

Я сделала глубокий вдох.

— В общем, это правда, — пришлось признать мне. Интересно, к чему он клонит?

Молчание.

— Джулия, я бы предпочел, чтобы вы больше не задавали Mame вопросов по поводу рю де Сантонь.

Он внезапно заговорил по-английски, как если бы хотел, чтобы я поняла его абсолютно точно.

Растерявшись, я ответила ему на французском: