Дальняя бомбардировочная..., стр. 102
Сталин долго ходил молча. Наконец сказал:
— Продумайте этот вопрос. Мы к нему еще вернемся.
Со мной были представления к награждению личного состава, участвовавшего в обеспечении работы Тегеранской конференции. Не совсем обычен был вопрос, чем отметить Виктора Грачева, на самолете которого летел Сталин. Необычен вопрос был потому, что в делах, касающихся лично его, Сталин был весьма щепетилен, делать тут что-либо без него нечего было и думать.
С одной стороны, мне хотелось как-то особенно отметить летчика, чтобы у него навсегда осталась память об этом полете, а с другой — я знал, что Сталин ни за что не согласится на неоправданное награждение. [368] Сам решать этот вопрос он также не стал бы. После некоторых размышлений я включил Грачева в указ о награждении орденом Суворова 1-й степени. Исходил я из того, что по своей службе такого ордена он получить не может, так как не относится к высшему руководящему составу, с другой стороны — такой полет необычен и должен оставить память о себе.
Как я и ожидал, как только начался доклад о награждении и появился на столе заготовленный материал, Сталин сразу спросил:
— Посмотрим, к какой награде вы представляете Грачева?
По его тону явно чувствовалось, что он приготовился, можно сказать, к жесткой обороне. Когда мной была названа награда, Сталин был удивлен, совершенно не ожидая такого представления. На его вопрос, почему именно такой наградой предлагается отметить летчика, я изложил свои мысли.
Подумав, Сталин спросил:
— У вас нет никаких сомнений в вашем представлении?
— И сомнений никаких нет и настоятельно прошу утвердить это представление, — ответил я.
Вопросов больше не последовало, и представления были подписаны. Прощаясь, Сталин напомнил, чтобы мной были продуманы мероприятия по выводу Финляндии из войны.
Стратегическая авиация на поле боя
Боевая работа АДД, шла своим чередом. Одновременно с выполнением задач по содействию нашим войскам мы проводили отдельные налеты на места крупных сосредоточений войск и техники противника, о наличии которых мы имели точные данные, на крупные штабы и склады, железнодорожные узлы. Для выполнения таких задач было произведено 1365 самолето-вылетов с надлежащими результатами. Так, у Омских казарм в Пскове был разрушен бензосклад с емкостями на 18000 тонн, в Клинцах разрушен военный городок и уничтожено до 4000 немцев. Разрушены восемь железнодорожных эшелонов с живой силой и техникой, электростанция. В военном городке Ямницы (12 километров юго-западнее Могилева) уничтожены два склада с горючим, склад с боеприпасами, два склада с патронами, три казармы, восемь гаражей, уничтожено более 2000 солдат и офицеров. В поселке Зеленый городок и у станции Красный бор разбито и уничтожено много складов с продовольствием и боеприпасами, крупные склады артиллерийских снарядов и горючего. Станция не работала трое суток.
В Орджоникидзе во дворе завода «Красный Профинтерн» выведены из строя 150 танков, уничтожен лагерь с немцами и разбито здание, где уничтожено до 700 солдат противника. Нужно сказать, что это лишь частичные данные из тех мест, где была возможность получать сведения о результатах налетов АДД. [369]
На север для обеспечения проводки судов союзников в порты Мурманск и Архангельск были опять посланы самолеты 36-й авиадивизии с оперативной группой.
Несмотря на то что Гражданский воздушный флот вошел в состав АДД использование боевых самолетов для выполнения различных не терпящих отлагательства транспортных работ было все же велико. Таких полетов было произведено 5389, перевезено 19691 солдат и офицер, 6452 тонны различных грузов и вывезено 7697 раненых.
Для выполнения специальных заданий за линией фронта был сделан в 1943 году 2361 самолето-вылет, подавляющая часть — в интересах партизан: 2090 самолето-вылетов, заброшено около 2000 бойцов, 1684 тонны груза и вывезено более 2000 раненых.
В октябре в АДД было сформировано еще три полка ночных бомбардировщиков, которые, кроме свободной охоты за поездами, стали применяться как подавители средств ПВО. Такой самолет-охотник, специально переоборудованный для установки пушки, которая выпускалась из люка, мог вести прицельный огонь по цели с горизонтального полета, и ему не нужно было для этого переходить в пикирование. За одну только секунду пушка выпускала 44 снаряда.
Месяцем позже, в связи с тем, что фронт значительно продвинулся на запад, в АДД была сформирована дивизия истребителей дальнего действия для сопровождения своих бомбардировщиков к целям уже в дневных условиях.
Нужно сказать, что 1943 год был самым напряженным годом в боевой работе частей и соединений АДД. Казалось, не было таких заданий, которые не выполняла бы АДД! Ее работа поистине сделалась универсальной: перегонка самолетов с Аляски, которые поставлялись нам из США по ленд-лизу; обеспечение внутрисоюзной воздушной связи; боевая работа в интересах фронтов и самостоятельно; полеты к партизанам и в глубокий тыл противника с самыми различными заданиями; разведка, выполнение специальных полетов… Изо дня в день, из ночи в ночь — таковы были будни личного состава АДД.
Такой универсализм в боевой работе привел нас окончательно к выводу, что в Авиации дальнего действия экипаж самолета является самостоятельной тактической единицей, поэтому мы должны и подготовку такого экипажа проводить надлежащим образом. А это значит, что как летчик — командир корабля, так и штурман должны уметь летать в любых условиях погоды, днем и ночью, вне видимости земли, самостоятельно находить цель, поражать ее и возвращаться на свою базу. Выход на цель и бомбометание должны быть выполнены в точно заданное время и с указанной высоты. [370] Остальной состав экипажа должен также твердо овладеть своей специальностью и быть настоящими помощниками своего командира в любой сложившейся в воздухе обстановке. Особое внимание уделялось подбору самого состава экипажа, после чего тщательно отрабатывалась его слетанность. Чтобы войти в строй, каждому, в особенности штурману, обязательно давали несколько вывозных боевых вылетов, обычно шесть-восемь, и только после этого он шел самостоятельно в бой. И летчик на самолетах, где было правое сиденье, получал несколько провозных на боевое применение в составе опытного экипажа, после чего приступал к выполнению самостоятельных боевых заданий. В составе молодого экипажа, как я уже отмечал, всегда был кто-либо, имеющий уже достаточный боевой опыт.
Так, исподволь, несмотря на напряженнейшую боевую работу, готовили мы экипажи. И не ошиблись. Подготовка экипажа к боевым действиям шла как будто бы медленно в условиях ведения войны, но это оправдывало себя. Количество боевых экипажей росло довольно быстро. К концу 1943 года мы имели уже более тысячи таких экипажей, хотя сотни самолетов, а следовательно, и личного состава потеряли за этот год войны. Благодаря хорошей подготовке летного состава, который шел в бой уже обстрелянным, имеющим некоторый боевой опыт в составе других экипажей, вероятность его потери сокращалась пропорционально имеющемуся опыту. Война показала, что чем меньше боевого опыта имеет тот или иной экипаж, тем вероятнее его потеря. Значительное количество в АДД, экипажей, совершивших более ста боевых вылетов, на деле подтверждало правильность и той методики подготовки, которая была введена в АДД.
Нет возможности здесь привести имена всех товарищей, которые сделали к этому времени сто и более боевых вылетов. Например, в 455-м авиаполку, где командиром был подполковник Г. И. Чеботарев, экипаж старшего лейтенанта Федорова совершил 136 боевых вылетов, старшего лейтенанта Шевелева — 147, капитана Уромова — 145, старшего лейтенанта Десятого — 149, капитана Симакова — 140, старшего лейтенанта Иконникова — 140. В этом же соединении, но в 42-м авиаполку (командир подполковник А. Д. Бабенко) экипаж лейтенанта Лапса совершил 125 боевых вылетов, старшего лейтенанта Платонова — 148, капитана Васильева — 175, майора Баукина — 151. Называю всего два полка и лишь несколько человек из каждого, но надо сказать, что во всех частях и подразделениях имелось значительное количество таких экипажей.