Огненное прикосновение, стр. 59

Хорошо бы устроить так, чтобы документы попали к Вандербильту в обмен на снятие обвинения в убийстве, но Реифу эта идея не нравилась. Он не хотел, чтобы Вандербильт выпутался из этой истории без потерь. Ему хотелось, чтобы этот человек заплатил сполна. Ему хотелось, чтобы заплатил и Джефферсон Дэвис. Одно только тревожило Рейфа: по всему Югу сотни тысяч людей выжили только благодаря тому, что, несмотря на поражение, они сохранили свою гордость. Он знал своих собратьев-южан, знал их независимую гордость и знал также, что новость о предательстве мистера Дэвиса уничтожит эту гордость. Пострадает не только мистер Дэвис, а каждый из тех, кто сражался в той войне, каждая семья, потерявшая любимого человека. Люди Севера лишь насладятся местью, так как Вандербильта будут судить за предательство и, возможно, расстреляют.

Подойдя к банку, Рейф вынул ключ от сейфа и повертел его в руках. Он носил его с собой четыре года, в ботинке. Надеялся, что ему никогда больше не придется снова увидеть этот сейф.

Имя Рейфа было записано в документах банка, поэтому с получением пакета не возникло никаких сложностей. Он сунул его под полу и пошел обратно в гостиницу.

Проходя мимо двери комнаты Энни, Рейф постучал в нее. Дверь тотчас же распахнулась, и Этуотер вошел в комнату вместе с ним. Энни неподвижно стояла у спинки кровати очень бледная. Увидев Рейфа, она бросилась ему на шею.

– Никаких затруднений? – спросил Этуотер.

– Никаких. – Рейф достал пакет из-под полы и подал его судебному исполнителю.

Этуотер сел на кровать и осторожно развернул клеенку. Пачка бумаг в ней была толщиной в несколько дюймов, и потребовалось порядочно времени, чтобы просмотреть их. Рейф молча ждал, обнимая Энни. Большую часть документов Этуотер отложил в сторону, но несколько бумаг оставил и просмотрел еще раз. Когда он закончил, то взглянул на Рейфа, издав долгий свист.

– Сынок, не понимаю, почему награда за твою голову не назначена в десять раз большая. Тебя должны были разыскивать старательнее, чем кого-либо на свете. С этим ты можешь погубить империю.

Рейф цинично усмехнулся.

– Если бы награда была гораздо большей, весьма многие проявили бы любопытство. Кто-нибудь мог начать задавать вопросы, те самые вопросы, которые задавали вы, – кто такой был этот Тенч, что за важная персона?

– И в ответ услышали бы, что он вовсе не был важной персоной, а просто хорошим парнем. – Этуотер снова посмотрел на документы. – Этот сукин сын предал свою страну и стал причиной гибели тысяч людей с обеих сторон. Повешение было бы слишком простым наказанием для него. – Выругавшись, он впервые не извинился перед Энни.

– Что нам теперь делать? – спросила Энни.

Этуотер почесал затылок.

– Я сам толком не знаю. Я – представитель закона, а не политик, а у меня такое ощущение, что здесь нужен политик, черт бы побрал их скользкие души! Простите, мэм. Я не знаю людей, обладающих достаточной властью для этого дела. Насколько нам известно, некоторые сукины дети в Вашингтоне – простите, мэм – могли получать какую-то часть денег из прибыли Вандербильта. Если использовать эти бумаги до того, как с тебя будет снято обвинение в убийстве, то боюсь – ты не увидишь, как возмездие настигнет Вандербильта.

– Эти бумаги помогут признать Рейфа невиновным или нет? – с отчаянием спросила Энни. – Вы нам поверили: почему бы присяжным не поверить?

– Этого я сказать не могу. Насколько я слышал, дело против Рейфа выглядит довольно простым. Его видели выходящим из комнаты Тилгмана. Потом Тилгман был найден мертвым. Некоторые могут подумать, что он убил Тилгмана, чтобы самому завладеть этими бумагами и деньгами, может

– быть, даже попытаться шантажировать. Умный адвокат может так вывернуть все наизнанку, что человек сам себя не узнает.

Об этом Энни не подумала. Нет, позволить Рейфу явиться в суд было слишком рискованно. Этуотер продолжал размышлять.

– Я не знаю никаких политиков, – повторил он. – Никогда не стремился узнать.

Энни взяла несколько листков и начала читать. Ее волновало сознание, что она держит в руках саму историю. Она пробежала их глазами, и перед ней возник образ человека, написавшего их. Джефферсона Дэвиса изображали в газетах северян отвратительной личностью, но факты его жизни до начала войны говорили об обратном. Он окончил университет в Вест-Пойнте, стал зятем Закари Тейлора. Был сенатором Соединенных Штатов, военным министром при президенте Пирсе. Говорили, что это человек самого тонкого ума и самой безупречной честности.

– Где сейчас мистер Дэвис? – спросила Энни неожиданно для себя самой.

У Рейфа был озадаченный вид. Когда он слышал о Дэ-висе в последний раз, говорили, что бывший президент Конфедерации освобожден из тюрьмы и уехал в Европу.

Этуотер вытянул губы.

– Дайте подумать. Сдается мне, говорили, что он обосновался в Мемфисе, в какой-то страховой компании или что-то вроде того.

Энни снова перевела глаза на Рейфа.

– Ты знаешь мистера Дэвиса, – сказала она. – Он политик.

– Проигравшей стороны, – с иронией отметил он.

– До войны он был сенатором и членом кабинета министров. Он знает людей.

– Почему он должен нам помогать? Если он что и сделает, так это сдаст меня, чтобы этим бумагам не дать ходу.

– Нет, – осторожно возразила Энни, – если у него есть честь.

Рейф разгневался.

– Ты хочешь, чтобы я поверил в честность человека, который продал свою страну, послал на бессмысленную гибель тысячи людей, включая моих отца и брата?

– Строго говоря, он этого не делал, – сказала Энни. – Он не предавал свою страну, не предавал, если считать его страной Конфедерацию. Он взял деньги, чтобы продолжать войну и сохранить Конфедерацию.

– А если ты снова прочтешь эти бумаги, то увидишь написанное его собственной рукой признание, что он знал о тщетности этих усилий!

– Но долг чести заставлял его все равно предпринимать эти усилия. Это была его работа, пока правительство Конфедерации не распалось и штаты не объединились вновь.

– Так ты его защищаешь? – спросил Рейф деланно мягким голосом.

– Нет. Я говорю, что он – наш единственный шанс, единственный известный тебе политик, который кровно за интересован в этих бумагах.

– Она права, – сказал Этуотер. – Мы могли бы подняться по реке на пароходе до Мемфиса. Никогда раньше не плавал на пароходе. Слышал, что это чудесный способ путешествовать.

Рейф прошел к окну и встал там, глядя на оживленную улицу Нового Орлеана. За эти четыре года он ни разу не смог преодолеть своего гнева на президента Дэвиса и ощущения, что тот его предал. Пойти к этому человеку никогда не пришло бы ему в голову. Однако Энни считала, что это стоящая мысль, и Этуотер тоже. Этуотер – хитрый негодник, но Энни... Ее аргумент был для него самым веским.

Энни – его жена и носит его ребенка. Одно это делало ее особенной, но она и в самом деле была не похожа на других. Рейф ни разу не заметил в ней ни капли злобы, даже тогда, когда можно было бы этого ожидать. Она видела много безобразного в жизни, но это не затронуло ее внутренней чистоты. Он доверял ей, он любил ее и именно поэтому, вздохнув, отвернулся от окна.

– Мы едем в Мемфис, – сказал Рейф.

– Нам нужно соблюдать осторожность, – заметил Этуотер. – Никаких признаков того, что Дэвис соучастник Вандсрбильта, но он тоже не захочет, чтобы эти бумаги были преданы гласности.

Рейф подумал о репутации Дэвиса. Кроме этого единственного случая, его честность была незапятнанной. А учитывая то, как поступили с ним после войны, мистер Дэвис не может испытывать большой симпатии к Северу. Все равно это ничего не меняло.

– У нас нет выбора. Нам придется довериться ему.

Глава 19

Найти дом мистера Дэвиса в Мемфисе оказалось нетрудно: экс-президент Конфедерации был личностью знаменитой. Он действительно работал в страховой компании – эту работу ему предоставили его приверженцы. Однако что такое страховая компания по сравнению со страной, которую он возглавлял в течение четырех лет.