Вне закона, стр. 100

Ночной воздух прохладный. Грандисон глубоко вздохнул, наслаждаясь ароматом цветов. Голосов в ветре не слышится, души мертвых не упрекают его за то, что он делал. Вскоре, через несколько месяцев, максимум лет — все-таки ему почти девяносто, — он тоже упокоится в Седар-Гроув, среди пустых могил, тайных памятников его работе. Ему больше нечего делать в этом мире новомодных машин с его пропастью между людьми с разным цветом кожи. Иногда он спрашивает себя: неужто существует два рая и Фанни Хоуп будет навечно отделена от своих мужей небесной изгородью? Но он надеется, что это фантазии. На самом деле все гораздо проще. Ни на одном из вскрытий душу ему обнаружить не удалось.

Он улыбается темной улице, вспомнив молодого священника, который убеждал его пойти на похороны.

— Пойдемте, мистер Харрис, — с жаром говорил священник. — На кладбище бояться нечего. Конечно же, все эти тела — оставленная скорлупа наших ушедших душ. Конечно же, призраков там нет.

Эд Макбейн

ПРОСТО НЕНАВИСТЬ

Эд Макбейн

Эд Макбейн родился в 1956 году, когда Эвану Хантеру стукнуло уже тридцать. Я един в этих двух лицах. А началось все с того, что «Покет букс, инк.» выпустил «Джунгли на классной доске» Эвана Хантера в мягкой обложке. Мало того, им еще захотелось узнать, нет ли у меня желания продолжить эту детективную серию. И тогда я пришел к ним с идеей создать серию романов о Восемьдесят седьмом полицейском участке, и со мной подписали контракт на первые три книги, а «там видно будет, как пойдет». И еще мне посоветовали взять псевдоним, «потому как если узнают, что Эванс Хантер пишет детективные истории, это может повредить его репутации серьезного романиста», — цитирую дословно. Закончив первую книгу под названием «Коп Хейтер», я так и не придумал себе нового имени. Зашел как-то в кухню, где жена кормила наших сыновей-близнецов, и спросил: «Как тебе Эд Макбейн?» Она на секунду задумалась, а потом ответила: «А что, очень даже неплохо».

«Обманщики», опубликованные в этом году, являются пятьдесят шестым романом из серии историй о Восемьдесят седьмом участке, и лично я не нахожу, что карьера Эвана Хантера как-то от этого пострадала. Хантер и Макбейн написали в общей сложности сто романов. Макбейн никогда не писал сценариев, а Хантер сочинил сразу несколько, в том числе «Птицы» для Альфреда Хичкока. Последний роман Хантера называется «Когда она ушла». Последнее произведение Макбейна вышло под названием «Алиса в опасности» и является первым в новой детективной серии.

И все же одна совместная работа у них имеется: Хантер написал первую половину «Кэндиленд», перу Макбейна принадлежит вторая.

Эти двое до сих пор разговаривают друг с другом.

На ветровом стекле машины мертвого таксиста красовалась синяя звезда Давида, нанесенная из баллончика с краской.

— Довольно необычно, верно? — заметил Моноган.

— Что, синяя звезда? — отозвался Монро.

— Ну и это тоже, — вздохнул Моноган.

Два детектива из отдела убийств стояли по обе стороны от Кареллы, точно держалки для книг на полке. Оба в черных костюмах, белых рубашках и черных галстуках, и оттого, наверное, похожие на гробовщиков, что, впрочем, недалеко от истинного рода их занятий. В этом городе детективы из отдела убийств были вестниками смерти. Вечными ее спутниками. И надзирали за тем, чтобы все проходило по правилам. Расследование убийств проводилось копами из участка, принявшего вызов. В данном случае — из Восемьдесят седьмого участка.

— Вообще-то я имел в виду, что убили таксиста, — пояснил Моноган. — С тех пор как у них стали устанавливать пластиковые перегородки — когда это началось, четыре, пять лет назад? — случаи нападения на водителей такси практически свелись к нулю.

За исключением сегодняшнего дня, подумал Карелла.

Высокий и стройный, стоявший в небрежной позе Стив Карелла походил на спортсмена. Но он никогда не был спортсменом. Больше всего ему не нравилась в этом деле синяя звезда. Как, впрочем, и его напарнику. Мейер от души надеялся, что звезда Давида не станет началом чего-то нехорошего. В этом городе, в этом мире все могло начаться очень быстро, а закончиться далеко не скоро.

— В путевом листе ничего такого особенного, — пробормотал Монро, всматриваясь в лист бумаги, который они сняли с ветрового стекла. Там от руки были вписаны время и пункт назначения каждой поездки. — Заступил в полночь, последний вызов получил в час сорок. Когда ваши ребята приняли вызов?

Патрульный экипаж под номером четыре, работавший в секторе Восемьдесят седьмого участка, обнаружил такси припаркованным у обочины на Эйнсли-авеню в половине третьего ночи. Водитель сидел, навалившись грудью на руль, в основании черепа виднелось входное отверстие от пули. Кровь стекала по шее за воротник. По ветровому стеклу съезжали тонкие струйки синей краски. Патрульные позвонили в участок через пять минут.

— Без четверти три мы уже были на месте, — сказал Карелла.

— А вот, похоже, и медэксперт, — заметил Моноган.

Из черного седана с эмблемой отдела судебно-медицинской экспертизы на дверце вылезал Карл Блейни. Единственный известный Карелле человек с фиолетовыми глазами. С Лиз Тейлор он не был знаком лично.

— Что я вижу! — воскликнул Карл, указывая на путевой лист в руках Монро. — Вы нарушили неприкосновенность места преступления.

— Ну что я тебе говорил? — многозначительно хмыкнул Моноган.

— Так висел же на самом видном месте, — огрызнулся Монро.

— Это и есть ваш жмурик? — Блейни подошел к автомобилю и стал всматриваться через открытое окно со стороны водительского места.

Ночь выдалась на удивление теплой для начала мая. Зеваки на тротуаре за ограждением из желтых ленточек с надписью «МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ» были в рубашках с короткими рукавами. Детективы — в спортивных куртках и галстуках. Блейни и спецы из отдела убийств выглядели в своих черных костюмах как-то официально и неуместно на фоне уличного сборища.

— Ребята из МПБП еще не появились? — спросил Блейни.

— Ждем-с, — процедил сквозь зубы Карелла.

Блейни говорил о Мобильном подразделении по борьбе с преступностью, которое в других городах сокращенно называлось ОПБП. Без получения их санкции даже медэксперт не имел права трогать что-либо на месте преступления. И Монро счел вопрос Блейни еще одним упреком в неправомерности своих действий. А все из-за того, что он снял этот чертов путевой лист с ветрового стекла. Впрочем, ему никогда не нравился этот Блейни, так что хрен с ним.

— Почему бы не покалякать за чашечкой кофе? — предложил Блейни.

Не дожидаясь остальных, он зашагал к круглосуточному кафе на противоположной стороне улицы. В здешнем районе жили преимущественно чернокожие, и забегаловка торговала еще и в розницу, потому что все магазины здесь в три часа ночи были еще закрыты. Кафе было единственным ярко освещенным местом на улице; впрочем, в некоторых окнах домов над запертыми пока лавками начал зажигаться свет.

Зеваки на тротуаре расступились, пропуская Блейни, точно он был чиновник высокого ранга, прибывший навести порядок в Багдаде. Карелла и Мейер последовали за ним. Моноган и Монро еще какое-то время топтались возле такси, поблизости стояли и чесали в затылке еще три-четыре рядовых копа. И тут Монро быстрым и незаметным жестом зашвырнул путевой лист в окно, на переднее пассажирское сиденье.

В кафе, куда вошел Блейни в сопровождении двух детективов, находилось примерно с полдюжины завсегдатаев. В одной из кабинок приютилась парочка чернокожих — девушка в пурпурном шелковом платье и босоножках на высоченных каблуках, мужчина — в бежевом льняном пиджаке с непомерно большими лацканами. И Карелла, и Мейер одновременно пришли к выводу, что это сутенер и его шлюха. Шаблонный и не слишком справедливый подход с их стороны, поскольку эти двое вполне могли оказаться счастливой семейной парой, заскочившей в кафе после поздней вечеринки. Все посетители, сидевшие на высоких табуретах у стойки, тоже были чернокожими. Как и бармен, маячивший за этой стойкой. И все тотчас поняли, что сюда к ним явился сам его величество Закон. А поскольку от Закона в этом районе бывали в основном одни неприятности, все тут же дружно умолкли. И продолжали молчать, пока трое мужчин усаживались на табуреты за стойкой и заказывали кофе.