Последний странник, стр. 56
Ему ужасно захотелось вскочить и немедленно помчаться обратно в центр. Однако он справился с наплывом эмоций и выключил компьютер. Когда Кеннард Нэш впервые рассказал Лоуренсу о виртуальном паноптикуме, это было просто философской теорией. Теперь Лоуренс на самом деле жил в невидимой тюрьме. Через пару поколений все жители индустриально развитых стран должны будут смириться с подобным положением вещей. Система станет следить за ними постоянно.
«Я один. Абсолютно один», – подумал Лоуренс и тут же надел новую маску, в которой стал энергичным, исполнительным и готовым выполнить любой приказ начальства.
35
Иногда доктору Ричардсону казалось, что его прежняя жизнь исчезла без следа. Он мечтал о возвращении в Нью-Хейвен, будто призрак из рождественской повести Диккенса, стоя на улице, мечтал попасть из холода и темноты в собственный дом, где смеялись и пили вино его бывшие друзья и сослуживцы.
Теперь доктор понимал, что ему ни за что не следовало соглашаться на переезд в научно-исследовательский центр Уэстчестера. Ричардсон думал, что фонд уладит его отъезд из города недели за две, не меньше. Однако, как оказалось, у «Вечнозеленых» имелись в университете какие-то экстраординарные связи. Декан Иельского медицинского колледжа согласился предоставить Ричардсону годовой отпуск с сохранением всего жалованья и тут же поинтересовался, не хочет ли фонд профинансировать их новую научную лабораторию. Лоуренс Такава нанял в Колумбийском университете невролога, чтобы тот приезжал в Нью-Хейвен каждые вторник и четверг и вел курс Ричардсона. Через пять дней после беседы с генералом Нэшем к доктору домой приехали двое охранников, помогли ему упаковать вещи и отвезли во владения фонда.
Мир, в котором он теперь обитал, оказался очень удобным, но ограниченным. Лоуренс Такава выдал доктору электронное удостоверение, которое называлось «защитная цепь» и определяло доступ в различные части центра. Ричардсон мог входить в библиотеку и административное здание, а в компьютерный центр, генетическую лабораторию и белое строение без окон его не пускали.
Всю первую неделю доктор работал в подвале библиотеки, набивая руку на собаках, шимпанзе и трупе толстого человека с белой бородой, которого персонал фонда называл Крисом Кринглом. Теперь, когда в мозг Майкла Корригана были успешно введены все сенсоры, основную часть времени доктор проводил в своем номере в административном здании или в библиотеке.
В Зеленой книге давалось краткое описание тех исследований и опытов, которые проводились над Странниками. Ни один из отчетов не был опубликован, а имена ученых и названия исследовательских групп кто-то тщательно вымарал. Китайские ученые подвергали тибетских Странников пыткам – в сносках описывались химические и электрошоковые опыты. Если во время пытки Странник умирал, за номером его дела ставили звездочку.
Ричардсону казалось, он понял, что именно за активность наблюдается в головном мозге Странников. Нервная система человека постоянно вырабатывает электрические заряды. Когда Странник входил в транс, эти заряды становились сильнее и приобретали своеобразный характер. Затем головной мозг будто бы отключался. Дыхание и сердечно-сосудистая деятельность значительно замедлялись. Головной мозг пациента, не считая слабой активности в продолговатом мозге, был практически мертв. Именно в это время нейроэнергия Странника находилась в ином измерении.
Большинство Странников получали свой дар по наследству, однако случались и исключения. Странник мог появиться на свет в одной из провинций Китая, в крестьянской семье, где никто и никогда не путешествовал по параллельным мирам. В настоящее время группа исследователей из Юты составляла тайное генеалогическое древо всех известных Странников и их потомков.
Доктор Ричардсон не знал, что из этой информации надо хранить в тайне, а о чем можно поговорить с другими сотрудниками. Анестезиолог, доктор Лау, и хирургическая сестра, мисс Янг, прилетели из Тайваня. Обедая втроем в местном кафетерии, они разговаривали о работе или старых американских мюзиклах, которые обожала мисс Янг.
Ричардсону не хотелось обсуждать «Звуки музыки» и «Оклахому». Он боялся, что их эксперимент может закончиться неудачно. Следопыта, который подсказал бы Майклу, что ему надо делать, разыскать не удалось. Препарата, способного заставить нейроэнергию Странника покинуть его тело, не создано. Ричардсон отправил электронные письма всем научным группам, которые работали в центре, и попросил о помощи. Через двенадцать часов от ученых-генетиков пришло ответное письмо с лабораторным отчетом.
В отчете описывался эксперимент с регенерацией клеток. Много лет назад Ричардсон проходил в университете курс биологии. Во время одной из лабораторных работ они разрезали плоских червей на двенадцать сегментов. Через несколько недель вместо одного червя получилось двенадцать его точных копий. Некоторые земноводные – например, саламандры – способны отбрасывать хвост, а затем отращивать его снова. При министерстве обороны США работало агентство по научным исследованиям, где тратили миллионы долларов на эксперименты по регенерации у млекопитающих. Чиновники из министерства утверждали, что ищут способ восстанавливать пальцы и руки покалеченным солдатам, однако, если верить слухам, военные ставили перед собой и более амбициозные цели. Один из правительственных ученых сообщил конгрессменам, что в будущем американский солдат сможет вытерпеть серьезное пулевое ранение, излечить самого себя и снова вступить в бой.
Судя по всему, «Вечнозеленые» далеко продвинулись в опытах по регенерации. Отчет описывал то, как некое животное-гибрид за одну-две минуты останавливало кровотечение из серьезной раны и менее чем за неделю сращивало порванные спинномозговые нервы. Как именно ученые достигли подобных результатов, в отчете не говорилось. Ричардсон перечитывал его второй раз, когда в библиотеке появился Лоуренс Такава.
– Я только что узнал, что вы получили секретную информацию от группы генетиков.
– Признаться, я под большим впечатлением, – сказал Ричардсон. – Данные очень многообещающие. Кто руководит программой?
Вместо ответа Лоуренс достал из кармана сотовый телефон и набрал номер.
– Вы не могли бы прислать кого-нибудь в библиотеку? – сказал он в трубку. – Спасибо.
– В чем дело? – спросил Ричардсон.
– Наш фонд пока не хочет публиковать результаты своих исследований. Если вы упомянете кому-нибудь об этом отчете, мистер Бун воспримет ваш поступок как нарушение мер безопасности.
В комнату вошел охранник, и Ричардсону стало вдруг очень плохо. Лоуренс стоял у дверей с абсолютно бесстрастным лицом.
– Доктору Ричардсону требуется заменить компьютер, – сказал он охраннику таким тоном, будто произошла какая-то поломка.
Охранник тут же отсоединил компьютер и унес его из библиотеки. Лоуренс взглянул на часы:
– Уже почти час дня, доктор. Почему бы вам не пойти пообедать.
В кафетерии Ричардсон заказал сандвич с курицей и порцию ячменного супа, но от волнения не смог доесть ни то ни другое. Когда доктор вернулся в библиотеку, новый компьютер уже стоял на месте прежнего. Лабораторного отчета на жестком диске не оказалось, а вместо него компьютерщики фонда установили программу игры в шахматы. Ричардсон старался не думать о том, к каким последствиям может привести его поступок, однако отделаться от неприятных мыслей было непросто. Весь остаток дня доктор провел, нервно играя на компьютере в шахматы.
Как-то вечером Ричардсон задержался в кафетерии после ужина. Доктор пытался прочитать статью из «Нью-Йорк тайме» о некой «новой духовности», а за соседним столиком сидела группа молодых программистов, с громким хохотом обсуждая порнографическую видеоигру.
Кто-то тронул доктора за плечо. Он обернулся и увидел, что сзади стоят Лоуренс Такава и Натан Бун. Сотрудника службы безопасности доктор не видел уже несколько недель и думал, что все его прежние страхи были напрасны. Теперь, под пристальным взглядом Натана Буна, страх вернулся к Ричардсону с новой силой. В мистере Буне действительно было что-то очень пугающее.