Обыкновенный мамонт, стр. 4
Затрещала очередь. Для большего устрашения Лёвка закричал:
— Та-та-та-та!
Упав плашмя в траву, Серёжка сдёрнул через голову автомат и открыл ответный огонь.
— Нечестно! — выкрикнул Лёвка и вскочил на ноги. — Я первый пульнул! Ты уже раненный!
— Раненые тоже воюют!
Лёвка не стал спорить. Всем известно, что советские солдаты героически сражаются до последнего дыхания.
Шмыгнув носом, Лёвка кивнул в сторону артиллерийского парка и спросил, будто и сам не знал, что там ничего нет:
— Там чего?
— Ничего. Уехали все.
— Тревога, — со вздохом произнёс Лёвка и по-взрослому нахмурил лоб.
Задумался и Серёжка: что дальше делать?
Наверное, они одновременно вспомнили один и тот же рассказ. Когда в гарнизонный книжный киоск привозили новую партию товара, у всех ребят сразу появлялись одинаковые книжки. В последний раз всем достался рассказ о мальчике, который помогал солдатам воевать против фашистов.
— Без разведки нашим не обойтись, — озабоченно сказал Лёвка.
— Не обойтись, — эхом повторил Серёжка.
— А мы с тобой всюду пролезем, — воодушевлялся всё больше Лёвка.
— Пролезем.
Они с Лёвкой запросто могли пробраться в тыл врага и разведать для своих самые важные тайны.
Конечно, дома ждёт обед. Мама обещала пожарить картошку. Она хрустит, как сухари! И компот на третье. Усы на часах когда были! И мама рассердится…
— Пошли, — решительно скомандовал Лёвка.
— Есть, — отчеканил Серёжка. В конце концов разведка первее, чем обед. Обед каждый день бывает.
— Я все дороги знаю, — заверил Лёвка. — Мы даже вчера грибы тут собирали.
Проторённая светлая дорожка, извиваясь, пересекла редкий кустарник и углубилась в тайгу.
В ТАЙГЕ
В тайге было весело. На открытых, насыщенных солнцем полянах цвели голубые, лиловые, чернильные ирисы, жёлтые с тигровыми полосками лилии. С гулом носились, как самолёты на бреющем полёте, шмели. Живыми цветами порхали бабочки: пятнистые аполлоны, кирпично-красные крапивницы, огромные тёмно-синие махаоны.
Один махаон был величиной с воробышка. Лёвка с Серёжкой долго гонялись за ним, да так и не сумели поймать.
— Жаль, сачка нету, — проговорил Лёвка и сел на траву.
Они помолчали немного, отдыхая.
— Пошли, — первым спохватился Лёвка. — Заигрались, как маленькие. Разведчики, называется…
В лесу что-то треснуло.
— Ложись, — свистящим шёпотом приказал Лёвка.
Ползти в густом папоротнике легче и приятнее, чем на каменистой штурмовой полосе. И за рубашку опасаться нечего.
Перед Серёжкиными глазами долго мельтешили зелёная трава и красная спина. Наконец Серёжка чуть не ткнулся лбом в истоптанные Лёвкины ботинки. Он поднял голову, сдвинул назад панамку и вскрикнул.
Впереди, туго обвивая ствол ели, висела громадная змея. Голова её скрывалась где-то внизу, совсем рядом, а хвост терялся в зелёной кроне.
Лёвка в первый момент тоже вжался в землю, потом осторожно оглянулся и шёпотом спросил:
— Ты чего?
Не разжимая ресниц, Серёжка показал куда-то вперёд.
— Чего?
— Змея… — Серёжка приоткрыл один глаз и указал на ель с чудовищем.
— Ха-ха, — неестественно хихикнул Лёвка. Он, видно, тоже сперва перетрусил. — Какая это змея? Это лиана, растение такое вьющееся! Пошли дальше!
Серёжка, осмелев, погладил шершавый жгут лианы.
— Ловкая, — сказал он с уважением. — Вот бы так на деревья лазить научиться!
Сквозь густую хвою и листья с трудом протискивались солнечные лучи. Было тихо и сумрачно. Мальчишки шли рядышком, плечом к плечу, держа наготове автоматы.
Под ногами шуршала сухая листва, потрескивали сучья. На стволах деревьев курчавился косматый мох. Голые нижние ветви нацеливались растопыренными корявыми пальцами, норовили сорвать панаму, исцарапать лицо.
— Сейчас выйдем на большак, — подбодрил себя и Серёжку Лёвка.
Они шли и шли по тёмному лесу, а шоссе всё не было.
Серёжка начал отставать. Лёвка взял его за руку.
— Сейчас выйдем на большак, — не очень уверенно повторил он.
Лес посветлел, пошёл под уклон. Идти стало легче. Вскоре мальчишки выбрались на косогор, густо покрытый стелющимся багульником, блестящим и скользким.
— Ха! — обрадовался Лёвка.
Он опустился на корточки и с весёлым визгом съехал вниз, как по ледяной горке.
— Кати! — крикнул он оттуда.
Серёжка присел, оттолкнулся руками и — полетел. Он сразу потерял равновесие и опрокинулся на спину. Спуск быстро кончился, и Серёжка очутился рядом с Лёвкой.
— Слушай, — сказал Лёвка и оттопырил руками уши.
Совсем рядом о чём-то оживлённо спорили ребята.
— Наши, — определил Лёвка. — Пошли, большак рядом.
Странно. Чем ближе они подходили к большаку, тем неразборчивее становились голоса.
Лёвка обманулся. Никаких ребят. По мелкому каменистому руслу журчал ручей.
— Напьёмся и двинем по воде, чтобы следы запутать, — принял решение Лёвка.
Только вода оказалась такой студёной, что и подумать было холодно ступить в ручей босыми ногами. Мальчишки вдоволь напились. Хотя животы раздуло, есть захотелось ещё сильнее.
— Надо бы сухой паёк захватить, — с опозданием вспомнил Лёвка и шмыгнул носом. — Есть охота.
— Ага, — признался Серёжка. Он сидел красный, упаренный.
И небо упарилось за долгий жаркий день, порозовело. Над дальней сопкой повисли мрачные тучи.
Солнце легло на сопку, выставило вверх светлые руки и изо всех сил удерживало тучи над собою.
Грустные мысли овладели Серёжкой: обед давным-давно остыл, мама беспокоится, ищет его по всему гарнизону, спрашивает всех подряд: «Серёженьку не видели? Серёженьку не видели?» И никто не знает, что Серёжа с Лёвкой в разведке и никак не выберутся на большак.
— Ты чего? — нахмурился Лёвка. — Домой захотел?
Серёжка затряс поникшей головой.
— Сейчас пойдём. Только не реви.
— Я не реву, — возразил Серёжка и вытер предательские слёзы. Сам не заметил, когда потекли.
— С тобой только в разведку ходить, — пробурчал Лёвка, но не очень сердито. — Двинем напрямик. Чего нам на гору карабкаться!
Лёвкино предложение Серёжка воспринял с удовольствием. Ноги и на ровном месте плохо повиновались.
Какой ни лёгкий был автомат, только потяжелел он ужасно. Тонкая верёвочка натирала шею. Серёжка зажал верёвочку в руке, и автомат волочился прикладом по траве. Раза два Серёжка уронил автомат. Верёвочка как-то сама выскальзывала.
— Ты что! — возмутился Лёвка. — Знаешь, как это называется — оружие бросать?!
Нет большего позора для солдата, чем бросить оружие на поле боя. Серёжка повесил автомат на грудь и мужественно понёс его. Они продвигались вдоль ручья. Вода весело и беззаботно лопотала. Из розовой она стала тёмно-синей. Надвигалась ночь.
— Пошли быстрее, — заторопил Лёвка, всё чаще беспокойно поглядывая на дальнюю сопку. Тёмная туча вдавила в нее солнце по самую макушку.
Силы покидали Серёжку, но он старался не отставать.
На небе зажглись бледные звёзды. Трава, кусты, деревья, сопки — всё вокруг потускнело. Казалось, что тёмная туча, раздавив солнце, расползлась по земле.
Мальчишки в изнеможении опустились на траву. Уже, наверное, все вернулись в гарнизон. И горнист, и отец. Повар Василий Степанович опять надел белый колпак, расхаживает между столами и предлагает добавку гречневой каши. Трава запахла кашей, но на вкус оказалась горькой. Листок от куста тоже пахнул кашей, только был жёстким. И ягоды пахли кашей…
— А ну, брось! Отравиться захотел? — выбив из Серёжкиной руки черные ягоды, строго прикрикнул Лёвка и спросил потише: — Что будем делать?
Он всё ещё храбрился, но у него тоже сосало под ложечкой от голода и тревоги. Не будь рядом маленького Серёжки, Лёвка сам заревел бы.
А так он чувствовал на себе ответственность, и это заставляло держаться несмотря ни на что.
— Придётся заночевать, — как можно спокойнее произнёс Лёвка.