Байки на бис, стр. 13
Кислородное отравление
У нас никто и никогда не позволял себе появиться на репетиции, и уж тем более на спектакле, даже с запахом. Пили как-то красиво, я бы даже сказал, художественно.
И был у нас великолепный артист Анатолий Щукин, который прекрасно играл царя в сказке «Конек-Горбунок». Жена Толи, Тося, крупная мужеподобная женщина, владела мастерской по реставрации и ремонту старинных фарфоровых изделий: посуды, безделушек, игрушек – кукол с закрывающимися глазами, кричащих «мама», поющих.
Толя часто помогал жене в работе. А у нее был гравировальный станок. И вот он умудрился сделать уникальный стакан, на который нанес риски. А риски обозначали: пол-литра на троих, пол-литра на четверых, пол-литра на восьмерых и т. д. Этот стакан стоял у него за трельяжем в гримуборной. И вот после спектакля «бойцы», как они сами себя называли, собирались, в соответствии с дозировкой выпивали и закусывали водой из-под крана.
А еще у Толи с Тосей был сынок, которого мы звали Щуренок, шибко настырный и очень умненький мальчик. Он очень любил играть со взрослыми в шахматы и очень не любил проигрывать. И когда видел, что проигрывает, начинал разбрасывать с доски фигуры и истерически кричать:
– Нет! Нет! Нет! Я выиграл! Я выиграл! Я победил!
Все это знали и, чтобы не доводить его до истерики, играли до критического момента и старались быстро ему проиграть.
А однажды Толя приходит и вполне серьезно говорит:
– Ну этого Щуренка я, наверное, убью.
– В чем дело, Толя?
– Вы представляете, мы пошли покупать ему пальто. Он увидел пальто какого-то песочного цвета и пристал: купите мне именно это! Я говорю ему: это светлое пальто, ты его извазюкаешь во дворе мгновенно. Ведь вы играете в футбол, носитесь по горкам – от него на следующий же день ничего не останется. «Нет, хочу это пальто!» И мы купили ему это песочное пальто. Дома он надел его и сказал, что идет гулять. А я стал смотреть из окна во двор. Напротив подъезда чернела огромная грязевая лужа, через которую была переброшена доска на кирпичиках. И я понял, как только Щуренок выскочит из подъезда, он, конечно, побежит по этой доске, конечно, посредине доска перевернется, конечно, он плюхнется в эту страшную грязевую лужу, и, конечно, пропало пальто. Так оно и случилось. В подъезде распахнулась с грохотом дверь. Щуренок вылетел во двор, прямой наводкой прыгает на эту доску, добегает до середины, доска переворачивается, он, башкой вниз, исчезает в этой грязевой луже, встает в образе страшной черной скульптуры и с криком и ревом влетает опять в подъезд. Врывается на кухню и кричит:
– Я говорил, не нужно песочного пальто?! Я говорил, надо купить темное пальто?! Во дворе черт знает что творится! Зачем вы мне купили это песочное пальто?
В другой раз Толя угрюмо сказал:
– Я его чуть не зарыл…
Они отдыхали тогда где-то на юге. А рядом с общим пляжем располагался женский. И граница между ними была очень условная. Никто из мужчин как бы не обращал внимания, что рядом ходят голые дамы. И вот Толя лежит с Щуренком на общем пляже, Тося – на женском. И вдруг Щуренок орет:
– Папа, папа! А вон наша мама!
Все мужчины на общем пляже встали и стали смотреть на голую маму, которая шла к воде. Толя чуть не зарыл этого Щуренка в песок.
Умненький был мальчик. И в кого бы?
И вот Толя как-то приходит и говорит:
– Всё, ребята, завтра пропадает день, и я с вами не встречаюсь в «Маленькой Неве».
А это был такой маленький закуточек в ресторане «Нева», где эти «бойцы» выпивали. Они шли гуськом через зал, по пути так элегантно брали у кого-нибудь со стола маленький кусочек хлеба, заходили за кулисы и просили:
– Тетя Клава, «перцовочки».
Они брали эту настойку потому, что она была дешевле водки. А у тети Клавы была присказка:
– Перцовочки – хреновочки – водку будете пить, – и наливала всем по сто грамм водки.
Они выпивали и отщипывали от кусочка хлеба крохи – это была у них вечерняя трапеза.
И поскольку Толя предупредил, что завтра день пропадает, у него спросили:
– И что же ты будешь завтра делать?
– Культурно проводить время. Тося сказала, что всей семьей вместе со Щуренком идем в Парк культуры, – а они жили недалеко от парка. – Никаких выпивок, все кончено. День пропал.
А после спектакля, вечером, он зашел в магазин, купил несколько четвертинок и по дороге домой зашел в Парк культуры. Он приблизительно знал, по какому маршруту они будут гулять. У дерева он прикапывал четвертинку, а на асфальте рисовал мелом стрелку. Так он по всему парку и прошелся.
В воскресенье Тося проснулась радостная, Щуренок тоже – наконец-то все в порядке, и они культурно отдохнут. Никаких друзей, никаких компаний.
И вот они степенно идут по аллее. Толя видит стрелку.
– Ой! – говорит. – Идите вперед – у меня шнурок развязался.
Тося со Щуренком идут вперед, а Толя откапывает четвертинку, отпивает, а остальное опять прикапывает. Идут дальше. И тут Толя видит колесо обозрения.
– Ой, – говорит, – интересный аттракцион! Пойдите узнайте, там очередь большая или нет.
Жена с сыном идут узнавать, а он опять идет по стрелке. В общем, через час Толя захорошел, а жена не поймет, что случилось.
– Толя! Когда ты успел? Где?
И Толя возмутился:
– Вот, ты всегда меня упрекала в увлечении напитками! А я и не выпивал – это кислородное отравление! Мне нельзя вообще выходить гулять на природу! Чем мы на сцене дышим? Пылью, пудрой, прожекторы светят в глаза – вот что такое театр! А ты меня вытащила на свежий воздух – и вот видишь: я умираю!
Тося под руку отвела его домой и уложила в постель. А на следующий день он пришел в театр, рассказал эту историю и добавил:
– Ребята, по-моему, стрелок в парке осталось еще много.
И мы вечером гурьбой пошли искать стрелки. Из парка мы вышли веселые, и даже излишне.
Деньги на поминальный венок
Однажды приходит Щукин на какой-то спектакль мрачный-мрачный и явно с желанием, чтоб его спросили, что случилось. Спрашиваем:
– Толя, почему у тебя такое плохое настроение?
– Ребята, не трогайте меня, у меня драма.
– В чем дело?
– Ну вы представляете, вчера после спектакля мы выпили. Я уже хотел было уходить, а тут навстречу Женя Перов: «Толя, ты куда?» Я говорю: «Домой». «Нет, давай еще выпьем, у меня есть кое-что». Выпили. Вышли. А в это время навстречу Валя Заливин: «Ребята, давайте зайдем в «Маленькую Неву». Мы зашли в «Маленькую Неву», потом я встретил Карсерского, гримера. Он говорит: «Куда? Давай еще выпьем»… Прихожу домой, смотрю, Тося демонстративно лежит ко мне спиной. И когда я разделся и третий раз мимо кровати лег, она говорит: «Толя, по-моему, ты выпил»… Представляете, ребята. Догадалась!
Вот такой был Толя. А как-то он отзывает меня в сторонку.
– Левочка, скажи мне, пожалуйста, вот когда я умру, ты будешь вносить деньги на мой венок?
– Ну что ты болтаешь глупости! – возмущаюсь. – Во-первых, ты никогда не умрешь, а во-вторых…
– Нет, – перебивает, – ты подожди, подожди! Я тебя серьезно спрашиваю: будешь вносить?
– Да отстань ты от меня! – и чтобы отвязаться, говорю: – Ну буду!
– А сколько ты будешь вносить?
– Ну отстань! – Этот разговор начинает меня раздражать.
– А все-таки сколько? – не отстает Толя.
– Ну хорошо. Я внесу двадцать пять рублей.
– Отлично! – радуется Толя. – Дай мне сейчас пятнадцать, а потом вносить не будешь.
Ну что с ним делать!
А однажды заходит в гримерку и говорит:
– Ребята, я очки дома забыл… Там в репертуарной конторе лежит газета с таблицей лотерейных розыгрышей. Я переписал номера и серии в записную книжку. Вот возьмите и проверьте, пожалуйста, – чем черт не шутит, может, чего и выиграл.
Никто, конечно, ни в какие выигрыши не верил, но все же взяли у него эту записную книжку и спустились вниз. Стали проверять и вдруг: