Приманка для мужчин, стр. 47

— Да, но он не убивал.

— Ты точно знаешь?

Он снова смотрел в сторону, пряча от нее глаза и уходя от ответа. Сверкнула молния, яркая, как прожектор, и осветила то, что он совершенно не хотел показывать маме:

Она всегда без труда читала по лицу. У Элизабет упало сердце, горло сжалось от ужаса. Сбежав по ступенькам (под начавшийся дождь), она бросилась к сыну, боясь, что не совладает с собой и разрыдается. Трейс хотел увернуться, но она схватила его за руку и удержала, больно впившись пальцами в предплечье.

— Отвечай, черт бы тебя побрал! — выпалила она. — Ты знаешь, что он не убивал Джарвиса? Откуда? Ты там был?

Трейс вырвался, потирая плечо.

— Не убивал он Джарвиса, — хмуро буркнул он. — Мы в баскетбол играли.

То же самое он плел Дэну, и, наверное, Дэн слышал в его голосе ту же фальшь, что и она сейчас. Ее сын лгал. Господи, ее мальчик покрывал возможного убийцу!

— Черт возьми, Трейс, — всхлипнула она, — скажи мне правду!

Сын молча посмотрел на нее, далекий, окруженный Невидимой стеной отчуждения. Дождь струился по стеклам его очков, мокрая футболка прилипла к телу.

— Я иду спать, — сказал он и пошел в дом.

Элизабет не двинулась с места. Трейс исчез в темном доме, и ее вдруг захлестнула волна паники. Ей хотелось закричать, броситься следом, догнать его, схватить, только зачем все это? Ничего хорошего не выйдет. Все равно ей до него не достучаться, а пробовать, точно зная, что ничего не получится, не было сил.

Она стояла под дождем, плакала и только твердила себе, что все это не по правде, что эта ночь — всего лишь дурной сон, а утром все будет хорошо.

ГЛАВА 13

В нагретом воздухе кухни сладко пахло трубочками с карамельным кремом. Дэн плечом толкнул дверь и встал на пороге. Его глаза опухли, черная футболка неряшливо обвисла. Был уже восьмой час утра; он проспал и злился на себя за это. Нелепо думать, что можно всегда оставаться в форме, если не спать или почти не спать, когда на тебе висит расследование убийства, но он все равно так думал, что уж тут поделать. Великий Дэн, герой, бог футбольного поля, обладатель сверхъестественной силы и железных нервов. Невесело усмехаясь, он налил себе чашку приготовленного миссис Крэнстон крепчайшего черного кофе.

Миссис Крэнстон хлопотала у плиты, раскрасневшись от жара. Маленькими ручками в огромных синих рукавицах-прихватках она вынимала из духовки противень с дымящимися сладкими булочками.

— Я сию минуточку охлажу их, шериф, — проворковала она, идя к столу, стоявшему в центре светлой, просторной комнаты.

Дэн облокотился на рабочий столик, наблюдая, как она деловито устраивает противень на проволочной подставке на столе, чтобы выпечка остыла. Вид у нее был как на картинке: улыбающаяся, заботливая бабушка в залитой солнцем кухне.

Кухонная дверь распахнулась, и появилась Эми, но, увидев его, нерешительно остановилась у входа.

— Доброе утро, котенок, — поздоровался Дэн, надеясь, что со вчерашнего вечера она успела остыть от гнева.

Ответом на приветствие был тяжелый взгляд, и он понял, что надеялся зря.

Эми подчеркнуто приветливо поздоровалась с миссис Крэнстон, села за стол, взяла себе булочку и откусила кусочек.

— Хитер пригласила меня к себе с ночевкой, — без предисловий сообщила она, не сводя с Дэна недоброго взгляда, — но я сказала, что должна сначала спросить позволения у отца, потому что я еще маленькая.

Дэн уже хотел сделать ей выговор за дерзость, но почесал переносицу и прикусил язык. Этим тоном она наказывала его за непростительный грех; он посмел пожелать, чтобы его дочь оставалась его дочерью. Естественным побуждением Дэна было ответить резкостью на резкость. На работе он с трудом выносил неповиновение, а в жизни с таким просто еще не сталкивался, но сейчас держал себя в узде, в глубине души понимая, что заслуживает наказания если не за то, как обошелся вчера с Эми, то за свое поведение с Элизабет.

— Ладно, — сказал он наконец. Эми откусила еще крошку, без смущения встретив отцовский взгляд.

— Она и ее тетя Мэри собираются в Рочестер за покупками и сказали, что заедут за мной в девять.

— А как же наше катание? — спросил Дэн. — Я думал, что сегодня после похорон смогу выкроить немного времени.

Эми пришлось бороться с собой, чтобы не отказаться немедленно от поездки, но обида пересилила. Она небрежно повела плечиком и опустила взгляд в тарелку, чтобы не видеть огорченного лица отца.

— Как-нибудь в другой раз, — отрезала она, изо всех сил стараясь делать вид, что ей все равно, хотя сама давно ждала этой прогулки. Верховая езда была их общим увлечением, только их и ничьим больше. Мама и на пушечный выстрел к лошади не подошла бы. Эми не хотела нарушать приятную традицию, но напомнила себе, что надо выдер-"\ жать характер до конца. Она уже не маленькая и никому не позволит обращаться с собою как с ребенком.

Она поднялась из-за стола, так и не доев булочку.

— Мне еще надо уложить волосы.

И ушла гордо, как королева: высоко вскинув голову и расправив плечи.

Дэн посмотрел ей вслед, чувствуя, как его обжитая упорядоченная жизнь дает еще одну трещину, что совершенно ему не нравилось.

Миссис Крэнстон на минуту оторвалась от работы и сочувственно взглянула на него.

— Непросто подчас быть взрослым, ох, непросто, — вздохнула она.

— Вы абсолютно правы, миссис Крэнстон, — отставив кружку из-под кофе, пробормотал Дэн. — Уж лучше бы я играл в футбол.

На стройплощадке пахло опилками и влажной землей. Утренний ветерок шевелил листву освеженных дождем деревьев. Где-то внизу, у речки, распевал жаворонок. Если не обращать внимание на то, что должно со временем превратиться в фешенебельный отель «Тихая заводь», утро очень милое, подумала Элизабет. По небу плыли редкие, похожие на клочья ваты облачка. Солнце уже показалось над акварельно-бледной линией горизонта и щедро лило свет на зеленое кукурузное поле, обещая хороший урожай.

Вокруг была такая красота, такой покой, что даже не верилось, будто в жизни могут возникать какие-то сложности.

Элизабет навела объектив украденного у Брока «Никона» на восток и сделала отличный панорамный снимок: зеленые поля, кроны деревьев, освещенные солнцем, далекая пашня, по которой за парой запряженных в плуг лошадей шагает земледелец. Хорошая фотография для следующего номера «Клэрион». Можно еще будет дать статейку о том, как погода влияет на сельское хозяйство и туризм. Если только за это время никого больше не убьют.

Она поправила ремень на плече, шепотом ругая «Пустынного орла», которого утром решила запихнуть в сумку от Гуччи. Проклятая пушка была тяжелой, как чугунная

Кувалда, но все же Элизабет не поленилась потащить оружие с собой: ее все еще трясло от ночного телефонного звонка.

Элизабет повернулась кругом и отщелкала еще несколько кадров: стройплощадка, вагончик-контора, разбитая колесами грузовиков стоянка, бетонные каркасы на фоне неба. «Тихая заводь» на следующее утро", — так она назовет этот репортаж, поставит его на первую полосу и утрет нос Чарли Уайлдеру. Сделает первый шаг к популярности.

Желтые ленты полицейского оцепления клубками валялись в грязи вокруг места, где Джарвис встретил свой безвременный конец. Всю кровь смыло ночным дождем, но Элизабет все-таки сфотографировала мокрую щебенку, а затем навела объектив на долину речки и сделала еще несколько пейзажных снимков. Она собралась уже опустить камеру, когда ее внимание привлекла фигура человека. Элизабет снова прицелилась и положила палец на кнопку.

Человек походил на Аарона Хауэра, хотя был слишком далеко, чтобы она могла отличить одного общинника от другого. Аарона она узнала по развороту плеч и посадке головы. Он стоял на коленях под кленом, росшим на холмистом берегу речки, склонив голову и держа широкополую соломенную шляпу в руках.

Камера щелкнула и зажужжала, прежде чем Элизабет успела убрать палец со спуска. Ей было страшно неловко: Аарон, очевидно, молился, а она случайно подсмотрела, хуже того, — сняла на пленку то, что он ни при каких обстоятельствах не стал бы делать при ней. Да, амманиты молились по-своему, это знали все, и сейчас она повела себя ничем не лучше туристов, считающих, что они вправе вторгаться в жизнь Аарона Хауэра и его единоверцев.