Крутая парочка, стр. 56

Ковач поставил свой стакан на стол.

— Вы были там. Том? В ту ночь, когда погиб Энди?

Пирс покачал головой.

— Нет, — ответил он. — Я говорил вам, что в последний раз виделся с ним в пятницу. В тот вечер подруги принесли Джослин свадебные подарки, и ей было не до меня. До этого мы с Энди не виделись месяц. Мы поссорились из-за того, что он рассказал о себе отцу и брату, и с тех пор даже не разговаривали.

— А он встречался с кем-то еще?

— Может быть. Однажды я видел его с каким-то парнем вечером в баре, но не знаю, было ли между ними что-нибудь.

— А этого парня вы узнали?

— Нет.

— Как он выглядел?

— Как актер. Темные волосы, ослепительная улыбка.

— Что произошло, когда вы виделись с Энди в пятницу вечером?

— Мы снова поссорились. Он хотел, чтобы я рассказал обо всем Джосс.

— Сколько времени продолжалась ваша связь с Энди?

Пирс сделал неопределенный жест рукой.

— Со времен колледжа — с перерывами. Сначала я считал это просто… экспериментом, а потом уже не мог от этого отказаться. Но чтобы рассказать кому-то об этом… Ведь я помолвлен с дочерью Дагласа Деринга — мы должны пожениться через месяц…

— Вы с Энди и раньше из-за этого ссорились?

— Пятьдесят раз. Ссорились, расходились, сходились снова…

Он умолк, сгорбившись, как старик; на лице его застыли боль и раскаяние.

— А Энди мог сам рассказать о вас Джослин?

— Нет! Он был не такой. Энди считал, что это моя обязанность, а я не мог ее выполнить.

— И его это сердило?

— Обижало. — Помолчав, Пирс добавил: — Я не хочу верить, что он убил себя, ведь тогда получается, что причина во мне. — Его глаза вновь наполнились слезами, и он зажмурил их. — Мне не хватило духу признаться в том, кто я такой, а теперь человек, которого я любил больше всего на свете, мертв — возможно, из-за этого. Значит, я его убил!

Воцарилось молчание. Ковач думал, что делать дальше. Очевидно, ничего. Нет больше смысла давить на Пирса. Он будет нести тяжкий груз своей тайны всю оставшуюся жизнь — это его наказание.

— Вы расскажете Джослин? — спросил Ковач.

— Нет.

— С такой ложью нелегко жить, Том.

— Это не имеет значения.

— Для вас — может быть, но вам не кажется, что Джослин заслуживает лучшей участи?

— Я буду хорошим мужем и отцом. О, мы станем потрясающей парой. Это Джосс и нужно — иметь собственную куклу Кена [10] в человеческий рост, играть с ней, одевать ее и водить на прогулку. Что-что, а играть я умею — всю жизнь этим занимался.

— Вы получите партнерство в компании “Деринг — Лэндис”, но будете влачить жалкое существование?

— Главное, что никто ничего не заметит.

— Истинно американский подход.

— Вы женаты, Ковач?

— Дважды.

— Значит, вы эксперт.

— Да, но в итоге я пришел к выводу, что куда легче и дешевле влачить жалкое существование в одиночестве.

Некоторое время оба молчали.

— Вы должны рассказать ей, Том. Ради вас обоих.

— Нет.

Внезапно Ковач с ужасом увидел, как дверь в холл медленно открывается. В проеме стояла Джослин Деринг, еще не сняв пальто. Он не знал, сколько времени она там пробыла, но, судя по ее лицу, достаточно долго. По щекам текли слезы и тушь для ресниц, губы побелели. Пирс молча уставился на нее.

— Тупоголовый сукин сын!

Выплюнув эти слова, как пули, Джослин с диким криком бросилась на Пирса. Ковач успел ее схватить, но она стала молотить его кулаками, каким-то образом вырвалась и, взяв со стола оловянный подсвечник, огрела им Пирса по голове.

Ковачу не сразу удалось оттащить ее. Джослин была высокой и крепкой, а ярость придавала ей силы.

Пирс не пытался защищаться. Из разбитой головы. стекала на щеку яркая струйка крови. Он вытер ее кончиками пальцев.

— Я любила тебя! — истерически кричала Джослин. — Зачем тебе понадобилось рассказывать? Я бы все устроила, как надо.

Гнев испарился, сменившись слезами. Ковач отобрал у нее подсвечник и усадил в кресло, но она соскользнула на пол и съежилась, колотя по креслу кулаком.

— Пожалуй, вы правы, сержант, — задумчиво произнес Пирс, разглядывая окровавленную руку. Жалкое существование легче влачить одному.

За время отсутствия Ковача его сосед умудрился найти во дворе свободные три квадратных фута и установить светящееся табло, отсчитывающее часы и минуты до прибытия Санта-Клауса.

Некоторое время Ковач глазел на него, завороженный постоянно меняющимися цифрами, и думал, на. какой срок его отстранят от работы, если он будет арестован за уничтожение чужого имущества. Интересно, сколько сверкающих символов коммерциализации праздника он смог бы разрушить, прежде чем обвинение в мелком правонарушении сменится более грозным?..

В итоге Ковач решил не тратить силы на вандализм и направился в свой дом. Он был пустым, как и прежде, — добавился лишь запах мусора, который он утром забыл вынести.

Сняв пальто и бросив его на кушетку. Ковач отправился в ванную промыть и оценить полученные повреждения. Джослин умудрилась как-то задеть рану над левым глазом, которая уже начала заживать, и теперь она выглядела устрашающе. Конечно, следовало обратиться в травмопункт, но он ограничился тем, что промокнул ее влажным полотенцем, потом вымыл руки и принял три таблетки тайленола.

В кухне Ковач открыл холодильник, достал оттуда недоеденный сандвич с фрикаделькой и понюхал его. Пахло лучше, чем мусор…

С сандвичем в руке он прислонился к шкафу, заново прокручивая в голове сцену в доме Пирса. Джослин Деринг врывается в комнату, обезумев от гнева и ревности… “Зачем тебе понадобилось рассказывать?.. Я любила тебя…” Эта женщина, безусловно, давно обо всем догадывалась. Ковач припомнил вечер, когда он впервые увидел Джослин — ее властное, покровительственное поведение с Пирсом; отсутствующий взгляд, когда он спросил, знала ли она Энди Фэллона. Джослин была необычайно сильной. Даже теперь у Ковача побаливали бицепсы после попытки удержать ее.

Он задумчиво поднес сандвич ко рту, но тут заработал пейджер, избавив его от риска подхватить сальмонеллез. Дисплей показывал номер сотового телефона Лиски. Ковач набрал его и стал ждать.

— Бюро страданий, — отозвалась Лиска. — С доставкой на дом.

— С меня на сегодня хватит. Я получил еще один удар по голове и пинок ногой в зубы на десерт.

— Прости. Сейчас не время для шуток, но твой десерт еще впереди. Дин Кумз начал действовать. Один из детей Чамиквы Джоунс убит.

Глава 30

— Что с тобой произошло? — Лиска нахмурилась, когда Ковач вылез из машины.

— Ничего особенного. Столкнулся с разозленной женщиной.

— У тебя нет женщины, которая могла бы так разозлиться.

— Почему это должно ограничивать мои шансы на травмы?

Ковач огляделся. Дома в районе, где жила Чамиква Джоунс, выглядели достаточно убого, но тем не менее не походили на трущобы. Здесь обитали бедные семьи, однако они явно старались заботиться друг о друге. Гангстеры и наркодилеры были для местных жителей куда более опасными врагами, чем для пригородов, где обитали белые.

Маленькое тельце, покрытое брезентом, лежало на улице возле грязного снежного сугроба, заляпанного кровью. Рядом стояла на коленях Чамиква Джоунс. Она кричала и рвала на себе волосы, раскачиваясь из стороны в сторону. Друзья и соседи пытались ее успокоить.

— Дети играли в снегу, — сказала Лиска. — Подъехала машина с тремя или четырьмя бандитами, один ;из них высунул голову в окошко и выкрикнул фамилию Джоунс. Увидев, что малышка оглянулась, он застрелил ее. Одна пуля попала в лицо, две в туловище.

— Господи!

— Да, предупреждение не отличается утонченностью.

— Кто ведет дело?

— Тед Майклс.

Услышав свое имя, Майклс прервал разговор с одним из патрульных и направился к ним. Крепкий и энергичный парень, он выглядел лет на семнадцать и, чтобы казаться старше, зализывал волосы назад, выливая на них ведра клейкого лака. Это не срабатывало, но все и без того знали, что Майкле — отличный коп.