Крутая парочка, стр. 29

— Осматривал достопримечательности.

— Отвратительно!

— И к тому же глупо, но я не думаю, что у него ума палата.

— Вы расспрашивали его о причине присутствия на месте происшествия?

— Я не имею права никого расспрашивать, лейтенант, — напомнил ей Ковач. — Дело закрыто. Трагический несчастный случай. Надеюсь, вы не забыли?

— У меня хорошая память.

— Я решил, что Огден и его напарник откликнулись на вызов по радио. У меня не было причин полагать, что у него имеются другие мотивы. Глупый вопрос, но не было ли вражды между ним и Фэллоном? Огден не угрожал ему?

— Насколько я знаю, вражды не было. Возможно, обычная неприязнь.

— Вы в БВД, очевидно, привыкли, что вас все ненавидят.

— Вы, я думаю, тоже, сержант.

— Только не мои коллеги. Она пропустила это мимо ушей.

— Людям, совершающим дурные поступки, не нравится отвечать за их последствия. В этом отношении плохие копы хуже преступников. Им кажется, будто они могут спрятаться за значком, а когда выясняется, что это не так… Конечно, я могу проверить досье, но вряд ли я что-нибудь обнаружу. Ведь, несмотря на заключение медэксперта, мы оба в глубине души не сомневаемся, что Энди покончил с собой.

Аманда неосторожно вздохнула слишком глубоко, и ее сразу бросило в жар, а ладони стали липкими от пота. Ей хотелось сесть, но она не желала проявлять слабость перед Ковачем или внушать ему надежду, что она собирается вывести материалы на экран компьютера в его присутствии.

— Предпочитаю полагаться не на душу, а на пищеварение, — заметил Ковач.

— Вы знаете, что я имею в виду. Это не убийство.

— Я знаю только, что он мертв, — упрямо заявил Ковач. — И знаю, что этого не должно было случиться.

— Мир полон трагедий, сержант Ковач, — отозвалась она, стараясь дышать осторожно. — Возможно, для нас было бы более естественно, если бы тут имело место преступление, но это не так. Следовательно, мы должны покончить с этой историей и двигаться дальше.

— Этим вы и занимаетесь? — осведомился Ковач, шагнув к краю стола, где она стояла. — Двигаетесь дальше?

Сейвард чувствовала, что он говорит уже не об Энди Фэллоне. Ковач смотрел на царапину у нее на лице, которая не была скрыта темными очками. Она шагнула назад, но пол под ней покачнулся, в глазах потемнело, а головокружение нахлынуло вновь.

Ковач быстро схватил ее за плечи, и Аманда прижала ладони к его груди, чтобы не упасть.

— Вам нужен врач, — настаивал он.

— Все в порядке. Просто я должна на минуту сесть.

Аманда попыталась освободиться, но Ковач не отпустил ее, а повернул таким образом, что, когда у нее в очередной раз подогнулись колени, она смогла опуститься на стул. Ковач снял с нее очки и посмотрел в глаза.

— В скольких экземплярах вы меня видите? — спросил он.

— В одном — и этого более чем достаточно.

— Следуйте глазами за моим пальцем, — велел Ковач и стал водить им в разные стороны.

Лицо его было мрачным, в глубине карих глаз поблескивали голубоватые огоньки. “Вблизи он интереснее, чем на расстоянии”, — рассеянно подумала Аманда;

— С глазами, кажется, все в порядке, — пробормотал Ковач, осторожно коснувшись ее щеки. — Но ставлю десять баксов, что останется шрам.

— Он будет не первым, — тихо сказала Аманда и отвела взгляд.

— Вам нужно показаться врачу, — повторил Ковач, садясь за ее стол. — Не исключено сотрясение мозга. У меня есть опыт в таких вещах. — Он указал на шрам над собственным левым глазом.

— У вас было сотрясение? — спросила Сейвард. — Это может многое объяснить.

— Нет. У меня голова как гранит. Возможно, у нас с вами есть кое-что общее.

— Полагаю, что это работа, сержант.

Аманда придвинулась к столу, надеясь, что все-таки не упадет в обморок. Ковач даже не шевельнулся. Эта близость ей совсем не нравилась. Он запросто мог коснуться ее волос или лица, как только что сделал. И вообще, чего ради он сидит за ее столом? Это ее место! Она чувствовала, что он проделал брешь в ее обороне и, похоже, отлично это понимал.

— Почему вы не хотите говорить об Энди Фэллоне, лейтенант? — спокойно спросил Ковач. Аманда закрыла глаза.

— Потому что он мертв и я чувствую свою ответственность.

— Вы считаете, что должны были предвидеть такой финал? Но иногда это невозможно. Очень часто ожидаешь одного, а жизнь наносит удар совсем с другой стороны. — Он изобразил хук левой в непосредственной близости от ее поврежденного глаза.

— Возможно, вам лучше заняться расследованием настоящего убийства, — заметила Аманда, потянувшись к телефону.

Ковач наблюдал, как она набирает номер, чтобы послушать записанные сообщения. Он отнюдь не выглядел счастливым; впрочем, другим ей его видеть не доводилось.

“У нас действительно имеется кое-что общее, помимо гранитной головы, сержант”, — подумала она.

Ковач неохотно поднялся и взял шляпу.

— Не всегда разумно быть смелой, Аманда, — тихо сказал он.

— Так и быть, можете называть меня лейтенант Сейвард.

Его рот скривился в усмешке.

— Знаю. Я просто хотел услышать, как это звучит. — Он сделал паузу. — Когда вы виделись с Энди в воскресенье вечером, вы выпили бокал вина?

— Я не пью вино. Мы пили кофе.

— М-мм… А вы знаете, что Энди переменил простыни и постирал белье перед самоубийством? Странно, не правда ли?

Сейвард промолчала.

— Увидимся на похоронах.

Ковач вышел, а она некоторое время смотрела ему вслед, не слушая сообщения, звучащие в телефонной трубке.

Глава 16

Уже сорок лет полисмены любили завтракать в заведении под названием “Чип Чарли”, расположенном на ничьей земле в северо-восточном районе. Своим грязным и захудалым обликом упомянутое заведение плевало в лицо прогрессу и всему прочему, что могло изменить его за годы существования. “Чипу Чарли” было незачем меняться: его клиентами являлись копы, а копы и их традиции не меняются десятилетиями.

“Возможно, Майк Фэллон тоже завтракал здесь в первые годы службы”, — думала Лиска, глядя на закусочную сквозь прозрачный голубой пакет, заменяющий выбитое стекло. Ей удалось припарковаться у входа раньше, чем туда подъехала патрульная машина.

Все эти годы клиентов обслуживала одна и та же официантка по прозвищу Чикс [5]. В молодые годы она походила на бурундука с полным ртом орехов — пухлые щеки, нос кнопкой и никакого подбородка. Однако возраст делал свое дело, и теперь подбородков было целых два, но прозвище осталось прежним.

Похожая на сморщенную куклу с узкими глазами и башней крашеных черных волос, Чикс разливала кофе и одновременно курила сигарету, бросая вызов всем общепринятым правилам здравоохранения. Однако никто ее за это не упрекал, хотя помещение кишело патрульными и детективами. Иногда Ковач тоже здесь завтракал. Ничего не поделаешь — традиция.

Лиска подошла к стойке и заняла свободный табурет рядом с Элвудом Кнутсоном.

— Я думала, Элвуд, ты слишком брезглив, чтобы питаться здесь, — заметила она, окидывая взглядом комнату.

— Так оно и есть, — отозвался он, с отвращением глядя на тарелку с остатками яичницы и бекона. — Но я решил сесть на белковую диету, а для этого лучше места не найти. А тебе что здесь понадобилось?

— У меня давно не было приличной изжоги.

— Тут ты ее быстро заработаешь.

Лиска увидела Огдена, который сидел в углу, и выражение лица у него было как у страдающего запором. Выступ стены не позволял ей разглядеть его компаньона.

Элвуд внимательно разглядывал Лиску.

— Тебе нужна моя помощь?

— Помнишь убийство Кертиса?

— Одно из серийных убийств геев, не так ли?

— Предположительно. Что тебе вообще известно о преследованиях геев в департаменте?

Элвуд задумчиво грыз полоску бекона. На нем была мышиного цвета шляпа с плоской тульей и загнутыми кверху полями.

— Я нахожу весьма прискорбным преследования или дискриминацию по признаку сексуальных предпочтений, — наконец ответил он. — В конце концов, кто мы такие, чтобы выбирать партнеров друум?