Миссия Маккензи, стр. 37

Он крепко и быстро поцеловал ее. Невыносимое напряжение заставило его подняться на ноги. Джо повернулся спиной и вперил пристальный взгляд на прекрасный, застывший, пустынный пейзаж.

— Когда мне было шесть, мой отец попал в тюрьму, — начал он. Голос казался хриплым и грубым. — Он был невиновен. Парня, совершившего преступление, в конце-концов поймали за что-то еще, и он признался во всем. Но отец провел два года в тюрьме, а меня отдали в приемную семью.

Повисла гробовая тишина, но он ощущал всю глубину ее внимания.

— Возможно во мне было что-то, что ненавидел мужчина из приемной семьи. Возможно потому, что я - полукровка. У них были и другие приемные дети, но меня он выделял особо. Я был всего лишь ребенком. Да, я ломал вещи, показывал характер в игре с другими детьми, но так делали и все остальные. Я был крупнее и сильнее большинства ребят моего возраста и не знал, как управлять своей силой. Если кто-то из них говорил, что мой отец - полукровка-уголовник, я лез в драку и старался ударить побольнее. Бог наградил меня еще тем характером. И этот мужчина бил меня всякий раз, когда я делал что-либо не то, даже если просто спотыкался о пепельницу, которую он забыл на полу. Сначала он использовал ремень, но очень скоро перешел на кулаки. Я боролся с ним, а он бил меня все сильнее и сильнее. Я пропустил уроков больше, чем посетил, потому что он не позволял мне ходить в школу с разбитым лицом.

Рассказывать оказалось труднее, чем ожидал Джо. Воспоминания были слишком мрачными, но худшие оставались впереди. Он заставил себя продолжить.

— Однажды он столкнул меня с лестницы. Были сломаны два ребра, но я продолжал с ним бороться. Думаю, ты могла бы сказать, что у меня не хватало чувства меры, подсказывающего когда нужно остановиться. При таком взрывном характере я не мог справиться с собой. Мужчина начал прижигать меня сигаретами, когда я дерзко ему отвечал, или выворачивал мне пальцы, только чтобы понять, может ли он заставить меня кричать.

— Я жил как в кошмаре, и не мог из него выйти, — грустно продолжил Джо. — Никому не было дела, что со мной стало. Всего лишь полукровка, хуже дворняжки на дороге. Однажды он сильно меня стукнул, и я вышел из себя. Вошел в раж. Я сбросил телевизор, разбил о стену все небольшие безделушки, ворвался на кухню и начал бить тарелки. Он подскочил сзади и начал бить меня кулаками, стараясь сломать ребра. Я, конечно, проиграл. Мне же было только шесть, хотя для своего возраста я был крупным. Он затащил меня в подвал, раздел догола и избил в кровь.

Сердце Джо стучало сейчас так же, как в тот проклятый день почти тридцать лет назад. Он никогда и никому не рассказывал то, в чем собирался признаться сейчас.

— Потом он меня изнасиловал.

Джо почувствовал сзади порыв воздуха от быстрого движения. Кэролайн вскочила на ноги. Он не обернулся.

— Оглядываясь назад, думаю, его потрясло то, что он сделал. Он больше никогда не дотрагивался до меня, даже мимоходом. А я больше никогда не терял над собой контроль, — отстраненно сказал он. — Может быть он, а может его жена вызвали социальных работников. Меня забрали из того дома через две недели. Эти две недели я провел в подвале, один, в полном молчании. Я перестал говорить. Возможно, в другой приемной семье все бы наладилось, но я не мог рисковать. Делал только то, что мне говорили, никогда не показывал свой характер, никогда не выходил из себя, никогда не говорил. Однажды, когда мне уже исполнилось восемь, вернулся отец. Он вышел из тюрьмы и разыскал меня. Не знаю, было ли у него разрешение забрать меня, или не нашлось никого достаточно храброго, чтобы ему отказать. Но он поднял меня и так крепко прижал к своему сердцу, что это стало для меня самой приятной болью в мире. Я снова оказался в безопасности.

— Ты ему рассказывал? – впервые подала голос Кэролайн.

Джо поразился резкости ее тона.

— Нет. Никогда и никому до сегодняшнего дня. Если бы ты знала моего отца, то поняла бы почему. Он пошел бы и разорвал того парня голыми руками. Я не мог снова потерять отца.

Джо собрал свои силы, чтобы повернуться и встать перед нею. Он готовился увидеть в ее глазах жалость, но увидел совершенно другое. Она стояла со сжатыми кулаками, ее лицо пылало от гнева. Если бы тот человек из его давнего прошлого оказался сейчас здесь, Кэролайн Эванс убила бы его. Она не являлась потомком воинов команчей, но ее дух был таким же воинственным и жестоким. Глаза цвета морской волны метали молнии. Пораженный, он начал смеяться.

— Прекрати! Не смей смеяться! — зарычала она. — Я убью его…

— Ты не сможешь, любимая, — успокаивал ее Джо, обнимая вырывающуюся девушку.— Он мертв. Умер через два года после того, как меня забрали из той семьи. После окончания Академии я решил проверить это, просто так, для сведения. Черт, кого я дурачу? Не представляю, что бы я сделал, если бы он оставался живым.

Джо откинул волосы с ее лица и поцеловал.

— Возможно, я был более жестоким, чем большинство детей. К счастью, он не нанес мне серьезного физического ущерба. Только заставил научиться контролировать свои действия. Он не смог извратить мои понятия о сексе. Вероятно, жизнь рядом с отцом оказалась лучшей терапией, которую можно было найти. Секс меня, конечно, беспокоил, но отец открыто отвечал на мои вопросы, так как он смотрел на сексуальные отношения как на часть природы. У нас коневодческое хозяйство. Ребенок на ранчо быстро узнает основы. Через шесть месяцев после возвращения отца я был в порядке. Его любовь не позволила мне сломаться.

— Если не считать того, что до сих пор фанатик самоконтроля, — проворчала Кэролайн.

Он снова рассмеялся.

— Ты не можешь переложить всю вину на то, что случилось. Милая моя, я же летчик-испытатель. Моя жизнь зависит от самоконтроля и выдержки. Так что это не только особенность характера, но и плод усиленных тренировок…

Кэролайн уткнулась лицом в его потную грудь.

— Возможно, но я вовсе не собираюсь с этим считаться.

— Вот как? — удивился Джо. — Так ты нарочно отпихивала меня, ты хотела, чтобы я сорвался? Что ж, леди, вы добились своего. Довольны? — Его голос был серьезен. — Я мог сделать тебе больно, милая.

Сейчас Кэролайн была похожа на кошку, которой наконец-то дали полкило сметаны вместо презренного маленького блюдечка.

— Это было восхитительно, — промурлыкала она. — И я вовсе не испугалась. Ты не можешь сделать мне больно, если действительно любишь меня. Единственная боль, которую ты можешь причинить мне, — это перестать любить меня!

Его руки обвились вокруг ее обнаженной талии еще крепче.

— Тогда ты в полной безопасности до конца своих дней.

Джо тесно прижимал ее к себе и чувствовал, как внутри у него что-то расслабилось… Наконец он отпустил ее, наградив ободряющим шлепком по голому заду.

— Одевайся, женщина. Солнце садится, и нам пора идти!

Глава 14

Когда с наступлением сумерек Джо и Кэролайн наконец вышли на дорогу и увидели медленно приближающуюся к ним машину, освещающую прожекторами обе стороны дороги, Кэролайн со сдавленным криком начала оседать на землю. Джо железной хваткой стиснул ее руку и рванул вверх. Профессиональным взглядом летчика-испытателя он различил то, чего она не сумела разглядеть в темноте, — ряд сигнальных фар на крыше машины.

Буквально волоча за собой упирающуюся Кэролайн, он вышел на шоссе. Машина остановилась. Прожектор, поколебавшись, уставился на Джо.

— Я — полковник Джо Маккензи с базы «Нэллис», — заявил он, и в его глубоком голосе слышался непреклонный приказ. — Вы должны как можно скорее помочь нам вернуться на базу.

Патрульный выключил прожектор и вылез из машины.

— Мы разыскиваем вас, сэр, — почтительно ответил он. Было что-то такое в Джо Маккензи, что с первого взгляда вызывало к нему уважение у всех — и у военных и у штатских. — Как вы, надеюсь, не ранены? Мы нашли фургон…