Свои и чужие, стр. 60
Вырисовывается очень интересная картина, которая потом не раз наблюдалась в истории человечества. Могучая, спаянная дисциплиной, аскетичная и побеждающая империя, расширяется, тем не менее, медленно и трудно. Более того, она неуклонно теряет потенциал, несмотря на военные победы.
Потом наступает слом, развал, падение нравов и окончательная деградация населения, череда поражений. Но… империя не гибнет, а вдруг начинает интенсивно распространяться «без единого выстрела». К ней начинают добровольно и полудобровольно присоединяться очень многие территории, дотоле стойко сопротивлявшиеся. Войны на окраинах зачастую принимают «странный» характер. А иногда ведутся просто формально для того, чтобы местная аристократия имела основания сдаться империи как бы после боя.
Не так ли долго, честно и трудно воевал Рим, медленно распространяясь из окрестностей Вечного города и платя за каждый свой шаг кровью. А потом вдруг вопреки логике захватил все Средиземноморье в условиях утраты единства верхушкой и бесконечных гражданских войн в метрополии.
Не так ли сейчас, уже почти ничего не производящая и, по большому счёту, весьма уязвимая, несмотря на свою видимую мощь, Америка (которая хотя и не является империей в классическом смысле, но очень хочет быть таковой), захватывает в свою орбиту страну за страной.
Образно говоря, для внешнего наблюдателя создаётся впечатление, что суровый воин с трудом завоёвывает каждый метр нового пространства, изнемогая от усилий. А потом, устав от ран и ратных трудов, вдруг падает и превращается в опытную, но больную, заразную проститутку. И ей вдруг начинают без боя сдаваться ранее неприступные крепости, признавая своей императрицей.
Разумеется, такую модель экспансии надо было отыскать и оформить. Искалась она, в отличие от модели первого государства, трудно и долго. И впервые отрабатывалась эта модель расширения империи именно на территориях современных Израиля и Палестины. Вовлекая эти земли в свой состав, империя совершенствовала и свою собственную модель.
Представляется правдоподобным, что многие эпизоды этой драмы нашли своё отражение в библейской истории. Но вряд ли там точно излагаются соответствующие события.
Однако, так или иначе, Палестина, столь долго бывшая основным (если вообще не единственным) контрагентом первой империи, не могла не стать одним из вторичных центров имперской экспансии и имперской религии, первым форпостом новой стратегии федеративного расширения империи.
И в данном случае мы категорически не согласны с авторами альтернативной истории в том, что Палестина не могла в силу своей малости и относительной бедности играть существенную роль в мировой истории. Эта роль определялась не её геополитическим значением, а тем, что она была первым кирпичом, которым начало прирастать здание первой империи.
И этот кирпич не был положен до тех пор, пока сама империя не нашла принципиально нового, в корне отличающегося от первоначальных планов, механизма экспансии.
3. Геополитика и новые технологии бронзового века. «Первая любовь, первая женщина и первая жертва» имперского монстра
Представляется весьма правдоподобным, что после интеграции Палестины в первую империю процесс имперского расширения пошёл гораздо быстрее. В империю очень органично вписалась Месопотамия. А далее империя начала быстро расти к северу.
Для наших целей не столь уж интересно, были ли организованы государственные структуры в Месопотамии к моменту её интеграции в империю, или они были созданы завоевателями. Нам представляется логичным и тот, и другой вариант. Здесь важно другое. В исторических мифах с определённого момента фигурирует объединённое государство, включающее в себя Египет, Палестину и Месопотамию. Несколько позднее в этом перечне регионов обязательно присутствуют весь Ближний Восток, Малая Азия, западные окраины нынешнего Ирана и Великая Армения.
При этом нам не столь уж важно, где располагался центр этого объединения. В Египте, Месопотамии, Палестине, Малой Азии или несколько восточнее. И называлось ли оно Египтом, Вавилоном, Ассирией или Персидской империей. Возможно, в разные периоды центр был в разных местах. При этом всё же представляется более правдоподобным, что первоначально, до формирования мощного и притягательного во всех отношениях экономического и политического узла на берегах Босфора и Дарданелл (об этом мы скажем несколько ниже), центр большую часть времени находился в Египте.
Ибо в центре обычно строят наиболее масштабные культовые сооружения. И здесь Египет намного опережает Месопотамию, западную Персию и Великую Армению. Не могло быть так, чтобы политический центр был в той же Месопотамии, а наиболее шикарные дворцы и храмы, дошедшие до наших дней, строились в Египте.
И в данном случае совершенно невразумительными выглядят доводы о том, что в Месопотамии большая часть дворцов и храмов не сохранилась, а в Египте сохранилась. Такая избирательность ничем не объясняется и никак не доказывается.
Впрочем, для нас это не столь уж важно. Ибо, так или иначе, империя была одна (пусть даже и была временами весьма рыхлым образованием).
И она распространялась в двух основных направлениях. В направлении нынешней Армении и на Балканы. При этом в Армению экспансия шла сухопутным путём, а на Балканы – морским.
Отметим, что в Египте, государстве, вся жизнь которого сосредоточена вокруг большой реки, являющейся осью всей хозяйственной жизни, не могло не развиться кораблестроение. И речные корабли египтян несомненно выходили в море. Сначала вдоль берега, а затем и в открытое море. Стоит заметить при этом, что Средиземное море настолько комфортно для плавания (относительно, конечно), что особых проблем с его освоением нильскими речниками мы не видим.
И здесь мы подходим к важнейшему моменту имперской экспансии и имперского развития. Дело в том, что до определённого времени возможности развития древней металлургии были весьма ограниченными. Месторождения меди были в Египте и на Синае. Но меди там было мало. И практически не было олова или других компонентов, которые дают возможность делать бронзу.
Поэтому рост империи поначалу отнюдь не сопровождался ни техническими достижениями, ни ростом производства.
Однако на Кипре, в Великой Армении (современная Армения лишь малая часть этой территории), на Балканах империя обрела обильные месторождения меди и олова. Начался бронзовый век.
Собственно, бронзовая НТР была вполне логична. Освоив металлургию меди, люди не могли не стремиться искать новые её месторождения, особенно на вновь присоединяемых территориях. И найдя такие месторождения в Армении, на Кипре и на Балканах, они начали активно эксплуатировать их. Часть этих месторождений были полиметаллическими. Так что бронза вполне могла получаться поначалу чисто случайно, непосредственно в процессе традиционного производства меди по отлаженной схеме.
Получение же бронзы было рывком в развитии производства. Бронза намного прочнее меди. И применение оружия из неё давало действительно большие преимущества перед людьми, металлического оружия не имевшими.
Более того, в силу дефицита или вообще полного отсутствия медных и оловянных руд в целом ряде окружающих первую империю регионов, их население не могло освоить производство аналогичного оружия, а значит и сопротивляться вооружённым бронзовым оружием имперским войскам.
Охота на рабов вновь стала высокорентабельной.
Империя рванулась на север.
Но надо всегда помнить, что основой имперского могущества в те времена было владение полиметаллическими месторождениями Кипра, Балкан и Великой Армении.
В своё время автора поразило то повышенное внимание, которое уделяется Армении в различных исторических материалах по древней истории. Однако это внимание вполне объяснимо, если учесть, что Армения была одним из всего трёх центров тогдашнего «цивилизованного мира», на котором держалось могущество империи.